В этом году на фестивале "Кинотавр" состоится премьера нового фильма Бориса Хлебникова "Сумасшедшая помощь". А это интервью с режиссером годовой давности. Многое из сказанного остается актуальным :-)
Какое оно - новое кино России?
Борис Хлебников: Да, никакое честно говоря…Как такового его нет еще. Просто кино - это большая индустрия. И любая остановка, как остановка завода грозит тем, что полностью разваливается технология. У нас после перестройки почти все киностудии закрылись, кино вообще практически не снималось пятнадцать лет. И за это время ушли профессионалы. И только сейчас оно по чуть-чуть начинает работать. Поэтому сейчас говорить о том, что есть какое-то новое российское кино пока рано. Есть какие-то точечные режиссеры очень интересные, которые работают над очень интересными идеями, темами…
Какие из режиссеров вам ближе?
Б.Х.: Безусловно ближе всего Буслов, Хомерики, мне мой соавтор Алексей Попогребский близок, у него скоро выйдет фильм, мне очень нравится "Живой" фильм отличный. Но пока это отдельные люди, нет общего процесса. Все только начинает оживать. И с другой стороны, это время само по себе немного растерянное. Точно так же, как и в театре - не о чем говорить. Скажем вот: бах! Сталин умер, все начали об этом говорить, и как было ужасно. Появились шестидесятники. А французы, например, в войну поняли, что они сдали город вообще без единого выстрела немцам, и киностудии все в это время работали. И появились молодые режиссеры, которые были в бешенстве за свою страну, и на тех режиссеров, которые работали при фашистах. Началась новая волна французская знаменитая. И все эти режиссеры об одном говорили. Или, например, Возрождение. Средневековье рухнуло и вдруг оказалось, что можно человека показывать красивым. А сейчас нет такого события, вокруг которого могло бы быть что-то такое. Поэтому есть режиссеры, которые говорят каждый о чем-то своем, но нет какого-то движения, вот волны нет точно.
А новая драма в театре?
Б.Х.: Я не считаю, что она есть. Она все же более формальна, чем идея. По форме замечательно, что люди делают - вербатим, новая драма и т.д. Но пока, как мне кажется, это все равно не до конца интересно, потому что за этим нет каких-то очень сильных убеждений и желания что-то рассказать людям, что-то конкретное. Это все очень просто можно сравнить с Чеховым. Он в то время воспринимался как совершенно запутанный автор, который пишет слишком живым языком, слишком бессюжетные пьесы. Как сейчас Дурненковы или Пресняковы, но в отличие от них, у него было время перелома в России, и поэтому ему было о чем говорить, а ребятам сейчас, к сожалению, не о чем. Ничего не происходит. И это на самом деле не только у нас, и в Европе, и в Америке, и везде некое такое болото. Нет таких событий, на которые можно было бы реагировать. Понимаете, вы никогда не будете говорить, если вас что-то не увлекает или не возмущает. Такие вещи дают толчок к тому, что я хочу высказаться. А так вы будете делать немного такое декоративное искусство. Оно может быть красивое, милое, но не сильное.
А как же, например, противостояние востока и запада, терроризм и т.д.?
Б.Х.: Это большой вопрос… И, к сожалению, это по большей части это большая политика. И на самом-то деле люди это чувствуют - сознательно или бессознательно. И в результате реагируют или нет. По большому счету, это значит, не такое большое событие, больше наигранное. Точно так же, как вот казалось бы революция и перестройка: революция породила столько поэтов и писателей, которые ее ненавидели или воспринимали с шашкой наголо, а перестройка ничего не родила. Какие-то вещи искусство очень четко воспринимает, как лакмус выявляет настоящее или нет.
В таком случае может ли существовать искусство ради искусства сейчас?
Б.Х.: Оно в принципе может существовать, и замечательно, что оно существует, но оно существует как лаборатория, как поиск нового языка, как прикладное искусство, как дизайн. Малевич тот же самый дизайн по большому счету. Лабораторные поиски нового соотношения черного и белого, композиции и т.д.Но лично для меня это немножко недоискусство. Это не те искренние вещи, которые сразу чувствуются.
Какие темы Вас интересуют?
Б.Х.: Я очень не люблю философские притчи, на меня они действуют как чеснок на вампира. поэтому я какие-то частные люблю. Сейчас меня интересует история гастарбайтеров в Москве. Уже пишем с Александром Родионовым сценарий, это будет авантюрная комедия.
Существует ли сейчас такое понятие как герой, кто он?
Б.Х.: Вам никто никогда не скажет правду про героя нашего времени, никто не сформулирует этого. Ну, кто мог подумать, что героем 90-х станет Бодров младший. И как к нему не относись, он - все равно центральный герой 90-х, немножко ошпаренный человек, который думает: то ли к бандитам пойти, то ли добрым стать. И никто лучше него не выразил то время. А сейчас еще 2000-е не прошли. И можно будет об этом говорить лет через 5-6.
А для Вас?
Б.Х.: Для меня герой тот, кого я сейчас снимаю в кино. Но это не значит, что это герой нашего времени… Сам поиск идеи, вот такой, искусственный, он всегда чудовищно неправильный. Это всегда грозит крахом. Вот, условно говоря, самый коммерческий фильм нашего времени, не "Ночной дозор" и не "Дневной", а фильм "Буммер", который был сделан студентами на третьем курсе. Они все собрались и работали практически все бесплатно. И Буслов делал в общем-то абсолютно арт-хаусное кино. Но только оно каким-то образом зацепило всю страну и стало огромным событием. А потом попытались снять второй фильм и так не получилось, хотя второй "Буммер" тоже хороший. Любой человек, когда говорит, что сделает коммерческое кино, он обязательно провалится. Это классический пример со Спилбергом - фильм "Челюсти". Просто выдающийся фильм. Есть акула, которая жрет людей на пляже, и есть два человека - старый моряк - жесткий американец и очкарик-ботаник. И весь спор там не против акулы, а против этих двух людей. Он снял еще и про Вьетнам, про хиппи и т.д. Это очень глубокий фильм. И это кино, оно выстрелило. А если так вот делать, как фильм "Побег" Егора Кончаловского или "Антикиллер", когда человек сразу решает: вот я сейчас заработаю бабок, и ничего не происходит. Это нельзя делать искусственно.
Кусочек из фильма "Свободное плаванье"
Как Вы пришли от "Коктебеля"к "Свободному плаванью"?
Б.Х.: Мне самое интересное было с этим попробовать. Фильм "Коктебель" я очень люблю, но с другой стороны я понимаю, что "Коктебель" работал с более простым жанром. Понимаете, когда есть брошенный мальчик и пьющий отец, и они куда-то бредут, то это уже изначально дает очень много бонусов. Всегда сопереживаешь ребенку, тем более брошенному… А здесь хотелось сделать историю вообще без костылей, без кино костылей эмоциональных. Эту историю если расскажешь, то она будет очень скучная. О самом простом и сделать ее как жизнь. Очень редко бывают такие экстремальные истории, а большая часть жизни состоит из простых каких-то вещей. Это своего рода внутренний эксперимент.
Бонус :-)
О динозаврах российского кино.
Б.Х.: Это большая технология. Это производство и оно так развивается. Все те фильмы. Я не люблю фильм "9 рота", "Сибирский цирюльник", "72 метра", но я знаю, что это очень хорошо, что они вышли, потому что это как большие динозавры, которые всегда есть в начале, в начале становления мира приходит эпоха динозавров, потом начинается эпоха людей. Возникают более мелкие существа, но более разумные. Пока еще эра вот этих динозавров. Потихоньку таща это кино и получая прибыль, возникнет киноиндустрия большая. Такой большой завод, в котором можно мелкие цеха делать. К примеру, если это машинный завод, то как сделали большие самосвалы, потом можно делать автомобили для девушек, и снимать мелодрамы, а потом можно экспериментальный цех какой-то открыть, в котором будут сидеть люди и думать про киноязык. Но сейчас пока еще не возникло время.
Родился 28 августа 1972 года. Два года он учился на биологическом факультете Московского государственного педагогического института, затем, со второй попытки, поступил на сценарно-киноведческий факультет ВГИКа, в мастерскую М.П.Власова.
Фильмография:
Коктебель
Свободное плавание
Сумасшедшая помощь
Комментарии
Подписаться