Аня Желудь, полная история предстоящей выставки

Началось всё со слухов о том, что художник Пётр Белый открывает галерею.

В канун «Ночи открытых дверей галерей» в Москве мы встретились с Петром.

Белый рассказал о том, что выставки будут недельными, и что в случае необходимости можно будет красить стены в любой цвет. Предложил выставиться.

По слухам, Белый уговорил какую-то тётеньку в достатке пожертвовать помещение «в пользу Белых». Также, по слухам, помещение должно было быть небольшим, но пафосным, неподалеку от СПб ГХПА.

Тогда мне представился фасад одного из домов Фонтанки, где-нибудь на углу Белинского, ближе к Летнему саду. Представилась стеклянная дверь в размер всей высоты и ширины маленького, но пафосного помещения, обязательно с никелированной вертикальной ручкой, само стекло, без стеклопакета. Перед дверью – гранитные добротные ступеньки.

Вскоре в электронной почте появилась рассылка, содержащая следующий текст: «Выставка Александра Дашевского в галерее «Люда». И судя по адресу, это и была галерея Петра Белого. Вероника Рудьева-Рязанцева сказала, что она тоже скоро открывается в «Люде». И я поняла, что мне тоже суждено оказаться в «Люде». Ничего более режущего слух в названиях галерей, пожалуй, я ещё не встречала. Когда обладательницы свободных финансов называют своими именами свои же галереи – это привычно. Но имена, как правило, затейливые и не считываемые как имена. Слово «галерея» оказалось для меня несовместимым с именем Люда. Такое название могло бы быть, например, у салона красоты в городе Тула или в новодельных московских районах; так могла бы быть названа женская консультация, или конкуренты отечественных предметов женской гигиены «Натали» тоже могли бы выбрать себе такой «бренд».

Но в то, что любимый мной художник Петр Белый смог подписаться под таким титулом, верилось с трудом. И потом, это тавтологическое соседство имен – «у Белого в Люде Вероника Рудьева-Рязанцева» – совсем усугубляло ситуацию.

Всё в Люде и все мы в Люде!!!!!

Теперь вместо стеклянной двери без стеклопакета, через которую видно 50 квадратных метров выставочного пространства, я видела тело соседки Петра Белого, тело женщины по имени Люда изнутри – полость женского тела, в котором находятся все художники по очереди. Видимо, такая ассоциация – следствие моего понимания галерейного пространства как некого «живого организма», микрофлоры и среды обитания.

Я не пошла на вернисаж Дашевского в «Люде».

С Белым мы встретились через три дня в «Альбоме» у Андрея Рудьева. Белый сказал: «Галерея открылась. Приходи. Живу напротив. Открою в любое время». Я не стала откладывать неизбежность посещения внутренностей «Люды», и пошла в тот же вечер.

Гараж во дворе был не совсем гараж, потому что гараж во дворе старого фонда – это гараж в старофондовском дворе. Тут же был не просто двор, а территория почти несуществующей лифтовой конторы, со специальными железными воротами и бабушкой-цербером за ними. Гараж был даже не отдельно стоящим, а пристройкой с уклонистой крышей. Двор, как водится, – махровая достоевщина с сюрно стоящими в нем серебристыми иномарками на фоне плесневелых стен.

Белый открыл заветную дверь. В ночи, после приятных глазу рубероидовых километров Андрея Рудьева, внутренности «Люды» обрушились пронзительно-белым светом и ослепительно белым цветом, как то, чем в американских фильмах обозначают конец туннеля. Воистину, галерея Белого! Самого что ни на есть белого!

Я стала спрашивать у Петра про Люду. Потом набралась наглости спросить в форме упрека о том, как случилось, что название – «Люда». Тогда Белый сказал, что это его сознательный намеренный шаг на уровне «блатного жеста». И такой ответ меня устроил, сняв все мои возмущения. Кроме того, клиническая стерильность помещения и его абсолютная несхожесть с галереей, манила своей Белизной. Петр рассказал, что история такова: должен был быть офис, и офис будет чрез год, а пока – галерея.

В совокупности размышлений о соседке Люде, о чистоте, белизне и стерильности, о внутренностях и офисности, учитывая несоразмерность пространства галерейному, и снятую с повестки дня проблему вынесения из работ из мастерской я решила, что это идеальная ситуация для создания в этом месте «Схемы пространства №11» – «Кабинет.» «Кабинет» доврачебный, процедурный, медицинский, больничный клинический.

Быт гинекологической направленности.

Нередко встречаются частные клиники. Они появляются наряду с парикмахерскими, косметическими салонами, адвокатскими конторами, автошколами, оптиками и аптеками, копицентрами, местами общепита, магазинами зоотоваров. Но едва ли их можно оставлять в этом ряду через запятую. «Кабинет», будь он стоматологический или гинекологический, – всё-таки место посерьёзнее. Так или иначе, в пестроте рекламных щитов и вывесок предложений медицинских услуг не меньше. Вопрос качества любых из вышеперечисленных мест оставляет желать лучшего.

Проект «Кабинет» посвящён вниманию и бдительности граждан. «Кабинет» обнародует элемент фикции и иллюзорности, свойственные частному сектору. Жителям десятимиллионного города, конечно, и без того есть чего опасаться, тем не менее профилактический опыт осторожности менее вреден, чем следствие невнимательности.

Объект «На районе»

Я решила поддержать тенденцию вынесения очагов художественной жизни, в направлении севера, и являясь соседкой группы «Непокорённых», открываю двери своей квартиры-студии для народного доступа, показывая вторую часть «народного проекта» в центре города, в напоминание о преемственности и связи поколений, поддерживая обращение Петра Белого к народному сленгу, рискнувшего дать блатное название галерее, я называю свой проект «На районе».

Район Красногвардейский, адрес: пр. м. Блюхера 57, к. 1 кв. 37, 7й этаж, дом девятиэтажный панельный, 1973 года. Вонючий подъезд и куцый пейзаж, вид из окна, как положено, на помойку. Тут же школа и торчащий из-за угла балкона детский дом, тополя, гаражи и машины. Дефицитный набор мебели 70-х, разбавленный предметами из 50-х: плита эмалированная газовая на ладан дышащая, текущий вечно кран и унитаз с трещиной. Рядом ни одного метро, но много метро не рядом, в радиусе 15 – 20 минут езды на машине. Метро Пл. Восстания, НовоМолодых художников мычеркасская, Академическая, Лесная, рядом Пискарёвка, Гражданка и проспект Непокоренных.

Видимо, у каждого поколения свои районы, и у поколений художников тоже. Молодых художников мысль об отступлении от территориальной централизации музеев, галерей и мастерских с недавних пор перестала пугать. Если 38-летнему художнику Петру Белому ещё как-то удалось открыть галерею на улице Моховой, то группа художников «Непокоренные» (которым до 30), не пугаясь отшиба от общего гнезда, крепко уселись в своём на гражданке (при этом на недостаток внимания им жаловаться грех).

В Петербурге становится также тесно, как и в Москве, появляются лофты и тяга к промзональным территориям. «На районе» московское словосочетание в Петербурге и, конечно, вряд ли московское, но слышу его почему то только в Москве… Это название относит нас к распространённому московскому выражению – обобщённому понятию, дословно означающему «не в центре» и равнозначному петербургскому «на окраине».

Проживая на два города, в Петербурге скучаю по Москве, а в Москве скучаю по Петербургу…

Личное

Квартира, в которую меня принесли из роддома, в которой я провела значительную часть детства и всю свою юность, вызывала во мне всегда разные чувства. Вернее, когда-то она совсем ничего во мне не вызывала, но в связи с переездом и эпизодическими возвращениями в неё я стала относиться к ней по-другому. И в какой-то момент она вдруг стала для меня больше, чем 63 кв.м. в не так давно ещё питерских новостройках (теперь уже недалёким от центра районом). Я искала к ней подход и нашла его с помощью живописи, потом я стала относиться к ней как к семейной реликвии и месторождению меня как художника. Потом, наконец, когда исполнилось 25 лет со дня первого и последнего ремонта квартиры и всё в ней пришло в окончательную негодность, преодолевая все страхи перед мемориалом, я всё же начала приводить её в порядок. Мой порядок – это состояние относительное и очень условное. Наводить его было очень непросто, до тех пор пока я не решилась на превращение квартиры в объект.

Место в жизни

Год прошёл в привыкании к новому качеству.

Мучения, растерянность и угнетённость сменились успокоением души – после того, как она определила адрес своей принадлежности к телу, в котором она живёт. Тело оказалось хоть и художническое, но пролетарское – тело рабочего.

В беспокойствах об ущемлении трудоёмкостью свобод, связанных с всё меньшим контактом с миром искусства, от души отстала совесть – после возникновения вопроса: «что делать?» – производить или потреблять искусство?

Тогда душа легко и непринуждённо сделала свой выбор в сторону «производить». Стало понятно, что ей лучше со сварщиками, чем с работниками культуры, что ей полезнее находиться на металлобазе, чем в музее, что она в гармонии с телом, в то время когда тело ест макароны по-флотски и ленивые голубцы, нежели штруделя и чизкейки.

Тогда же и открылась правда, которая сместила все взгляды и установки. Оказалось, что художники делают всё не ради друг друга, и что считать своим зрителем художника – заблуждение!!.. И в тоже время, настала пора интереса зрительского внимания к изобразительному искусству, и появилась почва для предположения о том, что не принадлежащее народу искусство всё-таки его интересует, хотя бы на уровне простого человеческого любопытства.

Появилась причина, по которой стало можно задумываться о зрителе и о вовлечении его в художественный процесс.

выставка проходит в галерее Люда и в объекте На районе.

текст публикуется с сохранением авторских особенностей орфографии и пунктуации.