Хореографу Ивану Белозерцеву двадцать шесть лет. Он учится в Санкт-Петербургской консерватории, уже несколько лет живет в Питере, но все еще выглядит как-то неуместно бодро: быстро ходит, громко говорит, высоко задирает голову. Он не стесняется чего-то не знать и рассуждать категорически. А главное, у него есть Великая Цель. Поднять современный танец в России на достойный уровень.
Его постановки, при всех их различиях (точнее, благодаря им) дополняют друг друга. В работе «Эней» бритоголовые римляне устроили на сцене потасовку и ругались матом, но именно по контрасту с "Энеем" особенно нежным и трогательным выглядел «Роман в трех частях» на музыку Генделя. Не менее контрастной кажется и биография самого Ивана. Начав свою карьеру очень поздно, в восемнадцать лет, он недавно получил приглашение на стажировку в «Kibutz Dance Company» - одну из самых известных танцевальных компаний Израиля. Между этими рубежами уместились учеба в трех ВУЗах, работа в десятках коллективов (от народных до модерновых), участие в фестивалях с собственными постановками, гастроли вместе с труппой «Каннон Данс» и выступление на Золотой Маске. Зная это, с куда меньшей долей скепсиса относишься к его амбициозным планам…
Как же так получилось, что ты начал танцевать только в 18, у тебя же мама хореограф?
Да я как-то изначально воспротивился семейной традиции. Задумался об этом, только когда встал перед выбором профессии. Было два варианта: либо филфак, либо хореография. Я начал ходить к репетиторам по литературе и русскому языку, но скоро понял, что не смогу сидеть за учебниками. Так и решил стать хореографом. Поступил в Смоленске в колледж культуры, профилирующим предметом был народный танец. Классики было мало, ну и конечно никакого джаза или модерна. Проучившись год, я перевелся в Белоруссию, в Гродно. Шел ради педагога, от него многое зависит, а там есть устоявшиеся традиции народного танца. Тогда я впервые познакомился и с современным танцем, его преподавал Дмитрий Куракулов. У него свой коллектив «TAD». Этот человек сыграл решающую роль, «повернул» меня в сторону современной хореографии, я понял, что хочу ей серьезно заниматься. И обязательно классикой, только она вырабатывает достаточный уровень физической формы…
А как ты переехал в Петербург?
Я закончил училище с красным дипломом и опять вопрос: куда идти дальше? Подумал, и поехал в Питер. Был очень рад, когда меня взяли в Университет Культуры. Если честно, я боялся, что буду хуже всех… Но очень скоро мне и там стало скучно. Я проучился первый год, второй кое-как, а потом решил поступить на хореографическое отделение Консерватории. И поступил. Тут мое сознание вновь перевернулось, я иначе взглянул на профессию, на танец в целом! Заинтересовался историей изобразительного искусства, сценарной драматургией. Параллельно мы с другом, Павлом Куровым, начали делать первые попытки постановок. Участвовали в конкурсе молодых хореографов, который организовывал «Каннон Данс Центр». А через какое-то время меня взяли танцовщиком в работу Натальи Каспаровой «Перекрестки». Она оказала на меня большое влияние, это был еще один уровень знакомства с хореографией. Я стал узнавать современный танец как бы изнутри, не просто форму, а структуру, методику исполнения, почему движения выглядят именно так… Начал не просто «изображать», копировать ту или иную форму, а заставлять тело именно работать иначе.
Сложно заниматься современной хореографией, обучаясь в ВУЗе, так сказать, классической направленности?
Я хочу, чтоб у меня не было никаких рамок, чтоб я мог двигаться в любом направлении. Современный танец может быть в любом проявлении, не важно модерновая это пластика или, скажем, джазовая. Форма это всего лишь форма. Например, недавно на фестиваль «Open Look» приезжал хореограф Рашид Урамдан. Он хипхопер. Многие считают, что хипхоп ограничивается какими-то узкими рамками по смыслу, но он доказывает, что и в этой структуре может поместиться любое содержание. Он делает трюки, но главное не в них, а именно в содержании!
А у тебя есть свой стиль?
Я надеюсь, что своего стиля еще нет. Если я решу, что он сформировался, значит все, я состоялся, а это грустно. Хочется постоянно развиваться. Я стараюсь каждую работу делать непохожей на другую. Для меня это важно, каждый раз приходится себя ломать и все делать заново, открывать неизвестные стороны собственной личности… Алан Лайтман пишет, что до сорока лет каждый должен работать, не останавливаясь. Это потом уже можно по инерции, а в молодости – ни на минуту сдавать нельзя. Вообще-то, он про физика-математика говорит, но думаю, в хореографии это тоже очень актуально. Ведь без внутренней энергии зритель просто не поверит в то, что ты хочешь ему сказать!
И как же вырабатывать эту энергию?
Надо очень сильно верить в то, что ты делаешь. Если у тебя есть моральная сила, кто бы что тебе ни сказал, ты не остановишься, и будешь продолжать делать свое дело. Возможно, это несколько примитивный взгляд, но на данный момент я именно так и думаю. Ведь когда я начал заниматься хореографией, то не мог сделать даже каких-то элементарных вещей (все-таки, восемнадцать лет это очень поздно). Но я знал, что все получится, и сейчас знаю.
Ты, кажется, немного склонен к культу героической личности, а кто твои образцы?
Леонардо да Винчи, он просто сверхчеловек! Еще меня впечатлила книга «Так говорил Заратустра». Не знаю, как бы я воспринял ее сейчас, но тогда, в подростковом возрасте, она оказала на меня сильное влияние. Сейчас я все-таки повзрослел, все несколько иначе воспринимаю…
Вообще, из каждой книги, фильма, человека ты что-то черпаешь, в тебе что-то меняется. Это как ступень. Бывает, застреваешь между этими ступенями, как будто зависаешь... Похожее ощущение, когда читаешь очень интересный роман, и начинаешь жить за его героев, а не своей жизнью. Так и перед каждой новой ступенькой находишься в некой прострации. Я по себе заметил, если у меня вдруг какой-то депресняк начинается, значит, скоро я перейду на новую ступень и буду на все смотреть совсем по-другому.
А кто из российских хореографов тебе нравится?
Того, кто бы действительно впечатлял, наверное, нет. Мне нравятся работы Натальи Каспаровой, но даже это не то, что я хотел бы видеть в будущем. Я хочу поработать в профессиональной европейской компании. Между тем, как они работают, и как мы, просто фантастическая разница. Безусловно, и в России есть очень профессиональные люди. Но у нас таких единицы, а у них все – как минимум среднего уровня! И уже над ними талантливые и гениальные. В Росси нет именно среднего уровня… Вообще, здесь у многих сложилось очень глупое видение модерн танца. Отрафированное тело и кривляние, не несущее в себе никакого смысла, это не модерн танец!
Тебе кажется, что большая часть современного танца в России это просто кривляние?
К сожалению, да.
А есть ли у нас шансы на исправление ситуации?
Шансы-то есть, но вопрос, когда мы ими воспользуемся. У нас ведь монополия академического танца. Люди, занимающие высокие должности, ярые академисты, но при этом ничего нового предложить не могут. Или взять, например, народный танец. Он же очень интересен на самом деле! Ансамбль Моисеева, в Молдавии – «Ток», ансамбль Вирского на Украине, это блестящие коллективы, на которые интересно смотреть. В Питере, если взять навскидку, ну пять коллективов есть, и у всех один и тот же репертуар…
Но народный танец, он же не меняется?
Он должен меняться! У нас есть определенная лексика, так? Но мы же не пишем одинаковые письма друг другу! Так и там появляется новая музыка, новый рисунок движений. То, что мы эту традицию постепенно затираем, не интересуемся ей, это другой вопрос. Но, тем не менее, даже эти коллективы занимают свою нишу.
А для современного танца таковой ниши нет?
Нет. У нас нет школы, нет конкуренции. У нас современная хореография не является конкурентом ни для кого! У меня есть идея, и думаю, я ее обязательно воплощу. Идея сплотить молодых хореографов в «Гильдию». Чтобы создать конкуренцию, чтобы мы могли помогать друг другу финансово, снимать залы, выбивать гранты. Было бы проще и с человеческим ресурсом – мы бы участвовали в проектах друг друга как танцовщики. Понятно, начинать всегда тяжело. Поэтому это должны быть настоящие энтузиасты, которые хотят творить, полны энергии, заражают ей, и все, как будто под воздействием каких-то феромонов, готовы идти за ними.
Каждый профессионал занимается своим делом, у них времени нет тратиться еще и на то, чтоб поднимать средний уровень, как ты говоришь. Ты себя чувствуешь в силах, готов «положить» себя на это?
Я думаю, «класть» себя никуда не надо. Это обыкновенная работа. Просто нужно заставлять себя и других пахать. В первую очередь – воспитать кадры. Во всех ВУЗах, где я учился, я заметил странную особенность – никто не делится материалом. Все жмутся! Я не знаю, с чем это связано. Никто не даст диск с балетом, книгу с материалом. У нас не происходит обмена информацией. Первые два года в Петербурге я не знал даже о существовании Каннон Данс Центра. А многие и сейчас не знают… Для того, чтобы такая ситуация в современном танце переломилась, нужно как можно больше специалистов, которые учились бы или работали за границей. Один человек ничего не сделает, я в этом уверен.
Ты думаешь, танцовщик или хореограф, успешно работающий на Западе, захотел бы вернуться сюда, чтобы поднимать уровень остальных?
Я бы вернулся. Я думаю, что могу что-то изменить. Хотя бы свой минимум могу внести.
Ну а на ближайшее время какие у тебя планы?
У меня был очень насыщенный год, я танцевал в разных компаниях, уезжал на стажировку. Так что главное сейчас разобраться с учебой… Собираюсь сделать четыре небольшие постановки (случайно удалилось, уточнить, какие. Рахманинов??). И преподавать собираюсь, технику релиз и классику. Не совсем такую классику, как у нас. На тех же принципах, но более свободную, не зацикленную на форме, а сосредоточенную на содержании.
Комментарии
Подписаться