В литературе одной из труднейших для восприятия и понимания является проза авангардистов. Я решила проанализировать авангардный рассказ, возможно сюрреалистический, потому что такая проза наиболее трудна для читательского восприятия. Часто в таких произведениях сюжет и детали метафоричны. И эта метафора не «замаскирована под реальность», она выпирает, требует разгадки.
Я хочу рассмотреть и попытаться понять рассказ «Грайи», одно из произведений советского писателя Сигизмунда Кржижановского.
Советского писателя Сигизмунда Кржижановского можно назвать «пропущенным» писателем. Он родился в Киеве, и в 1922 году переехал в Москву. Его некоторое время не печатали и не читали, а если и читали, то в основном не понимали, пожимая плечами.В книгах Кржижановского, которые при его жизни не были изданы, все перемешалось – реальность и выдумка. Здесь вымышленные герои живут и действуют в реальном мире, а реальные – в вымышленном. Эти особенности авторского письма хорошо видны в его произведении «Грайи». Писатель называет свой рассказ именем героинь древнегреческих мифов - грай. Что стоит за этим мифологическим сюжетом?
О грайях мы знаем из мифа о Персее, герое, прославившемся тем, что он сумел убить горгону Медузу. К Персею грайи имеют вот какое отношение: родившиеся старухами, безобразные от рождения (они имели один глаз и один зуб на троих), грайи были сестрами горгон. Чтобы узнать дорогу к горгоне Медузе, Персей выследил граий, и в тот миг, когда они передавали свой единственны глаз одна другой, он схватил этот глаз и забросил его в болото. Для того чтобы вернуть глаз, грайи вынуждены были указать ему дорогу к горгоне Медузе. Кржижановский изображает грай так, что мы можем их себе представить. Их облик детализирован. И вот мы видим «отвислое веко спящей» грайи или наблюдаем, как они «катаясь … шестируким и трехголовым безобразным комом», скатываются с горы. Такая детализация отсутствует в греческом мифе.
Грайи Кржижановского больше не похожи на мифических граий, чем похожи. Далеко отходит от мифического и сюжет рассказа. И это несмотря на то, что с первых слов автор отсылает нас к мифу, правда, к мифу, который «теперь» плохо помнят: «Теперь только профессора-филологи пишут, и то путаясь пером в словах, о Грайевом мифе…».
В мифе грайи чудовищны: они «были сёстрами горгон и старухами от рождения», - говорит александрийский писатель 1 века, составитель «Мифологической библиотеки» Аполлодор. Именно таких граий мы и запомнили. Несмотря на то, что по одной античной версии «грайи имели приятную наружность и напоминали собой лебедиц» (Гесиод). Но как бы то ни было, в мифе грайи принадлежат к хтоническому, а в произведении Кржижановского – к небесному, высокому миру. В мифе они живут в «мрачной стране», а в произведении – на Парнасе. «Три старухи, именем Грайи, были поставлены Зевесом стеречь горные тропы Парнаса». Следовательно, меняются и функции грай: они охраняют не горгон, а Парнас, на котором живёт крылатый конь Пегас.
Перед читателями разворачивается описание горы Парнас, парнасские склоны и сторожили грайи, поставленные Зевсом. Зевс боялся, что «строчкастые чернобуквные луга», выращенные Пегасом, достанутся человеку, овладевшему им. «Оттого-то и поселил он у самых верхних поворотов троп «старых злых Грай». Но поверхность парнасских склонов представлена неправдоподобно: « У ног же качались, буквами из букв вырастая, длинные, короткие, чернильной чернью налитые, графитной пыльцой присыпанные строки». Получается, что поверхность Парнаса состоит из букв и строк, взращенных Пегасом. Образ крылатого коня Пегаса, на первый взгляд, совпадает с мифическим- как и античный, он связан с поэзией: «под золотым копытом Пегаса - ни травинки, но зато, нарастая буквой на букву, тянулись из земли в лазурь расчёсываемые горными ветрами чёрные неписаные и нечитаные строки». В мифе Пегас выбивает источник искусства, из которого черпают вдохновение поэты, и у Кржижановского Пегас тоже рождает поэзию. Впрочем, о Пегасе Кржижановского точнее сказать не «рождает», а «производит поэзию- дело в том, что об этом акте автор говорит иронично: «Жуёт, роняя то слово, то букву, то слог». Интересно заметить, что пространство Парнаса представлено строками «Подпусит иной раз и близко, на дюжину строк». Такой способ передачи пространства в произведении употребляет Гоголь в рассказе «Шинель», в котором Акакий Акакиевич замечал, что «…он не на середине строки, а скорее на середине улицы».
«Человека, победившего грай» в рассказе Кржижановского хочется сопоставить с мифическим Персеем. Но в отличие от Персея, этот персонаж, не должен был прикладывать каких-то усилий, чтобы грайи оказались побеждены. Этот «нечестивец» «..стал осторожно, но быстро спускаться к расселине», как грайи, уже почувствовав страх, канули в пропасть: «..и, не достигнув земли, старуха, взрыв, рухнула в пропасть», «грайе не было выбора: назади – пропасть, впереди – враг», «…грайя, раскинув руки, без стона свалилась вниз». Кстати, В мифе дальнейшая судьба граий, после их встречи с Персеем, остается неведомой. В рассказе Кржижановского грайи гибнут, и причиной их гибели становится их собственная неловкость.
Но есть некоторые нюансы мифа, которые автор учёл в своём произведении. У Кржижановского грайи теряют свой единственный глаз в то время, когда передают его «Глаз, мелькнув белым бликом над пропастью, не долетел до другого её края и кану в бездну». Так и в мифе - Персей выхватывает глаз и зуб, когда одна из сестёр передаёт их другой (По Аполлодору).
Но вернёмся к грайям. Услышав, что какой-то «нечестивец» поднимается вверх, в их владения, грайи двинулись ему навстречу. И не сумели перепрыгнуть через щель провала - одна за другой они упали вниз. Так заканчивается первая часть рассказа; всего же в рассказе 4 части. После гибели грай сюжет же продолжает развиваться, а мифические героини отходят на задний план. Так грайи оказываются второстепенными персонажами. Правда, в конце рассказа мы о них ещё вспомним - здесь оброненный грайями перед гибелью глаз прорастает чудесным деревом, плоды которого- глаза - возвращают зрение слепым.
В 4-ой части произведения грайи снова появляются - вернее, появляются воспоминание о них: мы видим не трех старух, а грайеглазых людей. У них вместо своего зрения- зрение грай, полученное от грайевого дерева, которое возникает ещё в 3-ей части рассказа от проросшего ока грай. Неожиданным образом мифическая история продолжается, и автор даёт нам понять, что древний миф не завершен в далёком, архаическом прошлом; современность дала его сюжету новое развитие, древний миф пророс в будущее и, более того, продолжает прорастать: «он не в рожденных ещё веках. Куда и приглашаю вас» Таким образом конец истории о грайях ещё не известен; автор обещает читателю, что мифическая история только должна развернуться в будущем. Может показаться, что рассказ так и остаётся в кругу мифического сюжета и мифологических представлений. Однако если присмотреться, выясняется, что с мифологическим, фантастическим сюжетом странным образом соединяется современная реальность.
Уже во 2-ой части произведения мы начинаем обнаруживать уход авторского повествования от мифа. История грай плавно перетекает в прорицание, предсказание о будущем мире, о будущем обществе людей. Перед нами возникает конкретный мир: «печные трубы», «рыжие пятна черепиц». Его описание насыщено деталями: «квадраты полей», «серые тонкие стебли дымов». Это описание содержится в первой части произведения, но к концу уже возникает образ другого мира с порядком, очень напоминающим наше советское прошлое.
Победитель грай первым делом «нарвал строк с парнасского луга, тома на два, и стал спускаться назад к жилью». От него, как по цепочке, все узнают, что путь к парнасским высям свободен от «ока грай». В придуманном Кржижановским мире люди становятся жадными, когда у них появляется возможность разбогатеть: «Жадность овладела всеми». Автор улавливает в этом сходство с современным ему миром, создавая пародии.
На наших глазах рассказ «оборачивается» памфлетом. Он высмеивает людей, которые, как только узнали, что появился доступ к парнасским высям и пути к ним оказались свободные от ока грай, потянулись наверх для славы и денег. В высмеиваемом автором обществе так поступают люди, для которых запретный плод стал доступным для всех. Они начинают толпами ползти и карабкаться по Парнасу. Путь, который изначально, даже без охраняющего его ока край, был нелегок, общество начало облагораживать и делать простым и удобным: «… приказали: срывать кручи, круглить излом троп, делать их шире, а в опасных местах ставить перила». Из-за этого безобразия, из-за нарушения гармонии парнасских высей «Белые снега Олимпа посерели и стаяли». Парнас уже становится не источником искусства. Поэзия тоже страдает из-за этого натиска людей: «Меж стройных стеблей пятистопного ямба трагедии,…,путались сорные, врозь глядящие вирши». Позже люди начинают наводить порядок: «Комиссия постановила ликвидировать беспорядок». Суетность и поспешность их поведения, жадность, и желание обогатиться противоречили сути искусства, которое должно создаваться от души.
Кржижановский не единственный, кто писал про деградацию искусства. В 1920 году, на два года раньше Кржижановского, Евгений Замятин написал роман «Мы». Он представляет собой антиутопию, то есть фантастическое произведение о пессимистическом будущем людей. Искусство создаётся в романе так же, как в «Грайях». Например, создание музыки не вызывает каких-либо усилий: «...Просто вращая вот эту ручку, любой из вас производит до трех сонат в час. А с каким трудом давалось это вашим предкам». Кржижановский, как и Замятин, говорит о том, что искусство обесценивается. Теперь написать музыку или стихотворение может каждый. Да, и сам процесс творчества, который раньше был свободным, превратился в производство. Стихи и музыку пишут не по вдохновению, а «фабрикуют».
И вот в мире, изображенном в рассказе «Грайи» создаётся «Коллегия Большого Пера», которая выдает удостоверения с печатью тем, кому разрешалось «карабкаться» на Парнас, а не восходить. Учреждается «Трибунал критики», который отвечает за незаконно сорванную букву. Появляется «Общество правильной пегасиной охоты», в результате деятельности которого и сам Пегас оказывается «стреноженным».
Таким образом, в рассказе высмеивается современный автору социалистический порядок организации художественной жизни в новой России. Рассказ «Грайи» Кржижановского был написан в 1922 году, в момент, когда создавался Советский Союз. В то время существовал международный пролетарский гимн: «…Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем». Одна из основных идей этого гимна, так же, как и всего социалистического строя, - подчинение интересов каждого отдельного человека, человеческой личности, интересам коллектива, подавление личности коллективом. Этот мотив, только в пародийной форме, появляется в произведении, когда радостная толпа, поймав и стреножив Пегаса, торжествующе кричит: «Стреножили: наш!». Финальная часть рассказа тоже опрокинута в советское настоящее. Когда-то потерянный, а теперь проросший граевый глаз исследуется специально созданной «оптико-врачебной комиссией», в которой создается ещё и множество «подкомиссий». Они напоминают об еще сохранившемся в памяти людей советском прошлом, когда создавались «Административная комиссия», «Ревизионная комиссия» и другие подобные органы, нацеленные на выполнение функций государства.
Многие люди, человечество в целом в рассказе заимствуют чужое зрение, «проросшее» из граевого глаза. Человеческое глазное яблоко заменяли оком грай добровольцам – слепым. Из-за этого они начинали видеть мир опрокинутым, как новорождённые дети. С искусством, поэзией, которая теперь доступна всем, как и с глазными яблоками, проросшими из ока грай, люди делают то же, что Мичурин с природой. Проводится экзамен по «сращиванию» рифм, врачи экспериментируют с глазными яблоками. Это напоминает селекцию, сращивание гибридов фруктов, проводимое Мичуриным. Он, так же, как и врачи, экспериментировал с плодами. Первым, кто заимствует зрение грай, оказывается старик, который, будучи слепым, зависел от «восьмилетнего оборвыша Тэка». Получив зрение, он становится независимым, свободным, но смотрит на мир уже совсем по-другому. Мир оказывается перевёрнутым, он отличается от того мира, в котором живут обычные люди.
К финалу практически всё общество превращается в людей со зрением грай: «Они только-только нарождаются», - говорит писатель. Из-за перевёрнутого зрения земля становится для них небом, а небо - землёй, люди со зрением грай «глядят ввысь» и «уверенно шагают по тучам и звёздам, спокойно топча их».
Повествование в рассказе насыщенно ироническими деталями. Ирония присутствует во многих местах этого рассказа. Во-первых, автор называет миф, с которого начинается произведение, - «Грайевым мифом». На самом же деле такого названия мифа не существует, и не может существовать, так как греческие мифы не могли строиться по таким моделям слов. В названиях античных мифов должно присутствовать имя собственное – имя персонажа, о котором будет миф. Ироничен и трансформированный автором мифологический сюжет. Он оборачивается иронией на человечество советских времён. Шутит автор и описывая Пегаса, который «жуёт, роняя то слово, то букву, то слог». Употребление глагола «жует» применительно к мифологическому персонажу вызывает смех. В описании Парнаса как места, где рождается литература, тоже чувствуется доля иронии: «Меж строк с тонких стеблей гляделись махрово – расплывшиеся кляксы». Автор обращается к читателям, называя их «вундеркиндами». Ясно видно, что автор подшучивает над читателями, которые «почему-то» не знают о том, чем закончился «Граевый миф.
Итак, рассказ «Грайи», несмотря на всю нереальность сюжета, имеет прямое отношение к современной автору советской действительности. Здесь высмеивается установление в Советском Союзе строгого порядка даже в такой сфере деятельности, как творчество. Дисгармоничность, «перевёрнутость советского мира воплощается в метафоре: «грайеглазые» люди видят небо внизу, а землю вверху. Искусство обесценивается, становится продажным. Проводится параллель между экспериментами Мичурина с природой и экспериментами с поэзией («сращивание рифм», а также опыты врачей с глазным яблоком и впоследствии с людьми). Произведение содержит в себе целостную сюжетную линию, которая включает в себя части, написанные в совершенно разных манерах. В то же время, все части произведения связаны между собой и зависят друг от друга: убрав одну часть, мы не поймём следующей. В первой части мифическая история о грайях как будто бы остаётся в прошлом, а автор к ней больше не возвращается, потом выясняется, что миф – это не миф, а, скорее, легенда, которая объясняет будущее, на самом деле – советское настоящее. Получается, что основой для дальнейших событий, происходящих уже с реальным миром, служит история грай. Кржижановский использует разные жанры, совмещая их в одном произведении. Вроде как он описывает совершенно реальный мир советского времени, но вплетает в рассказ нереальные образы «грайеглазых людей». Ведь сюрреализм- это сверхреальность, то есть вполне реальный мир описывается через нереальные образы.
Сигизмунд Кржижановский «Грайи»
Аполлодор «Мифологическая библиотека»
Роберт Грейвс «Мифы древней Греции»
Комментарии
Подписаться