Писателям, часто людям чутким и странноватым необходим импульс не только для вдохновения и творчества, но и для течения по жизни в целом. В поисках сакрального стимула писатель готов хоть в омут с головой броситься. Как правило, основные источники раздражения мозга художника – это природа, женщина, поиск истины, алкоголь. Ниже собрано пятеро писателей, чьим другом по творчеству был его величество опиум.
.........................................................
Томас де Квинси (1785—1859)
Де Квинси по праву считается первым публичным оратором опиума в литературе. Именно он, благодаря своей автобиографичной книге «Исповедь англичанина, употребляющего опиум» породил массовую истерию к опиуму у творческой элиты. Впервые поэт и романтик столкнулся с опиумом абсолютно банальным образом – через убийство боли. Боль, под влиянием нового на тот момент средства погибала, но рождала привычку, а затем зависимость. Де Квинси, под воздействием опиума любил пройтись по светским раутам, захаживал в оперу и просто шастал по лондонским улицам, нередко оказываясь в компании благодарных слушателей-маргиналов. Де Квинси, с детства будучи физически слаборазвитым ребенком, а в зрелости невольно подкрепив эту слабость еще и непрерывными душевными стенаниями, использовал опиум как подкладку между реальностью и иллюзией. Или «искусственным раем», как называл действие опиума Бодлер. Для Де Квинси опиум был ежедневным хлебом, водой, музой, но в это же время внутренним тираном, погоняющим писателя кнутом по обоим бокам. Под воздействием наркотика он не творил, но именно наркотик давал ему пищу для его сочинений. Как бы там ни было, Де Квинси всю жизнь боролся со своим «недугом» и умер в 75-летнем возрасте.
Читать: «Исповедь англичанина, употребляющего опиум»
Льюис Кэрролл (1832—1898)
Жизнь и личность Кэрролла загадочна не меньше, чем гипотеза Пуанкаре. И точно не меньше, чем сюжет и повествование его главных произведений. Участие опиума в жизни Кэрролла, а главное важность этого участия до сих пор до конца не ясна. Многие попытки упрекнуть автора в создании оригинальных, подчас даже неугомонно фантастических сюжетных линий могут быть не чем иным, как собственным скудоумием и дефицитом фантазии. Известно точно, что во времена Викторианской эпохи употребление опиума было достаточно широко распространено. Касалось это не только творческой интеллигенции и «странных» писателей. Тогда опиум, а точнее спиртовую опийную настойку (Лауданум) принимали многие в абсолютно невинных целях – успокоить боль. Кэрролл, в свою очередь страдал постоянными мигренями, бессонницами. Немудрено, что и сам Льюис пользовался опиумом как лекарством, и наверняка только ему одному известно, был ли опиумом дополнительным генератором его фантазии.
Читать: «Алиса в стране чудес», «Алиса в Зазеркалье»
В отличие от Кэролла, отношения Булгакова с опиумом официально доказаны. Более того, самим Булгаковым. Пусть и в завуалированном через героя рассказа «Морфий» докторе Полякова. Отношения писателя с морфием породил случай в его профессиональной медицинской практике. Во время одной из операций Булгаков заразился инфекцией, после чего, дабы исправить положение, сделал себе прививку от дифтерита. Только в результате этой прививки Булгаков почувствовал боль, лицо его распухло, тело съедал предательский зуд. Тогда-то писатель, еще не зная об обратной стороне «священного противоядия» и попросил себе впрыснуть морфий. Дальше пошло по накатанной : боль прошла, осталась привычка. К тому же в глухом селе Никольское, где Булгаков проходил службу, эмоция радости и счастья случалась в его жизни так же редко, как в пустыне Каракум случаются дожди. Булгаков, имеющий полный доступ к неограниченным количествам медицинского препарата, уплетал морфин ежедневно. В одночасье Булгаков тешил себя, что будучи профессиональным врачом, он не может нанести себе вред – известная ошибка докторов, злоупотребляющими наркотиками. Неизвестно, чтобы случилось с писателем, если бы не самоотверженность и забота супруги Булгакова – Татьяны Лаппы. Та, буквально под дулом пистолета выслушивала угрозы обезумевшего в приступах ломки мужа. Возможно, ключевым фактором отказа Булгакова от опиума и как результат – спасение своей жизни – стала угроза лишения последнего его профессиональной деятельности. Булгаков, бросив смертельный для себя наркотик, выбрал спасение жизней других людей.
Читать: «Морфий»
Шарль Бодлер (1821 — 1867)
Союз Бодлера и треклятого опиума не отличался оригинальностью – все то же средство для болеутоления. Получив немалое наследство после смерти отчима, французский денди и любитель всего прекрасного Бодлер начал изящно фланерить по французской столице. Салоны, клубы, магазины, рестораны. Однако в отличие, скажем, от романтика Де Квинси, Бодлер, будучи символистом, не придавал действию опиума статуса «спасительной силы человечества». Пожалуй, главный «проклятый поэт» Франции не преувеличивал его значение для своего вдохновения и тем более, никогда не создавал под его влиянием. Хотя именно ему, наравне в Де Квинси принадлежат самые отчетливые и понятные описания ощущений подопиумных коллизий. В то же время, критики хаяли Бодлера за схожий с Де Квинси стиль изложения. Опиум влез под самую кожу поэту и не покидал его во всех смыслах долгие годы. Но в конце концов, Бодлер смог переступить через себя и распрощаться с наркотиком. Что, к сожалению, не спасло его от смерти, виновником которой, помимо паралича, вечных душевных страданий был опиум.
Читать: «Цветы зла»
Уильям Берроуз 1914 - 1997
Отец киберпанка, один из трех королей бит-поколения, долговязый и неувядаемый Уильям Берроуз казалось, чаще принимал наркотики, чем принимал пищу. Человек и писатель, который стал зеркалом наркотических ощущений в андеграундном обществе, начиная с 50 и, вероятно, не заканчивая сегодняшним днем. Все его романы это сплошной, непрекращающийся шлейф его переживаний, воспоминаний и ощущений под воздействием опиума и других наркотиков. Несмотря на оскалы критиков и судебные разбирательства той честной и дерзкой прозы, коей Берроуз снабжал пуританскую Америку тех времен, его хлесткие романы поражали людское существо, как чума поражает целые города. Берроуз, социопат и затворник, гомосексуалист и ярый цензор самой цензуры и всякого контроля в своих романах показал наркомана как человека с волей, но с пустотой в жизни. Были ли его жизнь ярка, знает лишь он один. Мы же знаем, что, несмотря на весь наркотический вихрь, пронесшийся сквозь всю его жизнь, жизнь его была творчески плодотворна и длинна.
Читать: «Джанки», «Голый завтрак»
Предыдущий материал: "Политические писатели"
Комментарии
Подписаться