Игорь Лесев – “23”

Вопреки рекламе, роман ужасов “23” – не первый хоррор на русском языке. Можно вспомнить еще по крайней мере романы Ильи Масодова, увидевшие свет несколько лет назад. Но в отличие от своих предшественников дебютант Игорь Лесев максимально приблизил свой текст к стандартам популярного чтива, не выходя при этом за рамки «умной» литературы.

Сюжет этой книги – точно так же, как в «ледяной» трилогии Владимира Сорокина и в «Библиотекаре» Михаила Елизарова – представляет собой лишь верхушку айсберга, подводную часть которого образует крайне своеобразная магическая практика. Все, что происходит, получает объяснение только в том случае, если знать ее правила. В начале 1920-х дочь безумного тувинского поэта, избегаемого соплеменниками из-за его темных стихов, погибла вместе со всей семьей во время нападения бандитов. Жив остался только поэт, который в течение долгого времени не хоронил свою дочь. В результате сработал страшный магический механизм, приводящий к появлению гулу – человека, чья душа живет в чужом, заимствованном теле. Если умершего не похоронить вовремя и вместо захоронения произвести над ним специальные обряды, то его душа может войти в чужое тело и таким образом продолжить земную жизнь. В числе необходимых ритуалов – убийство четверых детей и произнесение специальных стихотворений, причем одно из них должна читать жертва магов, то есть тот, чье тело выбрано в качестве нового пристанища для гулу.

Начав длительное странствие по разным телам, бывшая тувинская девушка становится ведьмой и плодит новых гулу. Результаты ее деятельности неожиданно обнаруживаются там, где никто и представить себе не может ничего подобного. Симпатичный парень Витя, без восторга наблюдающий украинские будни 2000-х годов и работающий помощником народного депутата в Киеве, вдруг начинает получать странные знаки. Непонятные звонки, зловещие сны и старухи с цинковыми ведрами – это еще далеко не самое страшное, с чем ему придется столкнуться. Хуже всего, что ему постоянно встречается женщина в красном платье. Однажды Вите удается разглядеть, что у нее нет глаз. Вскоре Виктор понимает, что бывший одноклассник Дима Обухов, когда-то обижавший его в школе, стремится завладеть его телом. Впрочем, Обухов уже живет в чужом теле, которое принадлежит приятелю Виктора Игорю. Жизнь Вити превращается в изнурительное бегство пополам с безумной игрой по правилам гулу. Количество трупов вокруг беглеца увеличивается со все возрастающей скоростью. Ключевую роль во всей истории играют имя Виктора, которого на самом деле зовут по-другому, преследующие героев пророческие стихи и вездесущая цифра 23: Витя должен умереть 23 апреля, на Пасху. Но еще страшнее смерти – ответ на вопрос, кем же является женщина в красном.

28-летнему киевлянину Лесеву доступно то, без чего подобные истории остаются столь же мертвыми, как и их не похороненные вовремя герои. Дебютант оформляет хоррор как совершенно реалистический текст, насыщая его богатейшей предметной фактурой, скрупулезно воссоздавая узнаваемое жизненное пространство, оживляя воспоминания о перестроечном детстве. Особый коллективный персонаж Лесева – современная Украина с ее грубовато-веселым двуязычием и роскошной советско-южноевропейской запущенностью, наблюдаемой в маленьких городках, куда действие перемещается из Киева. “23” – хоррор абсолютно почвенный: среда обитания здешних монстров – киевские подворотни, тесные помещения общежития, неприветливые дворы частной застройки. Лесев замечательно решил тему текста в тексте, без которой на Западе не обходится ни один роман тайн: корявые пионерские стишки ведьмы, предрекающие беду и публикуемые в газете «Трибуна труда» – наиболее адекватный ответ Памукам и Павичам, по чьим стопам идут некоторые российские любители майянских манускриптов. И, несомненно, Лесев знает толк в страхе, заставляя лишний раз вспомнить, что пугать читателя – такое же достойное ремесло, как смешить или убеждать. Жаль, что автор иногда пишет довольно косноязычно, причем делает это непреднамеренно. Горячо любимое Лесевым выражение «по крайней мере» к серединетекста успевает так намозолить глаза, что начинаешь тосковать по крайним мерам, которые должен был бы принять редактор. Конечно, многие пишут гораздо неряшливее, но видеть стилистический брак в хорошей книге особенно обидно.