Прямая речь: модель, актриса и художник Рие Расмуссен (часть первая)
Датчанка Рие Расмуссен, большинству известная как модель, лицо Gucci и исполнительница главной роли в «Ангеле-А» Люка Бессона, привезла в Москву выставку своих фотографий «The converging lines of sex and violence», которая будет идти в кафе «Галерея» до 15 декабря. Перед открытием экспозиции с Рие встретился Рубен Зарбабян.
«Да я бы его просто отпиздил, окажись он передо мной», — с ненавистью в глазах говорит Трэвис Маршалл, пока мы, сидя на диване в студии продюсера Барта Дорсы, ждем его подругу жизни. Это он о Люке Бессоне. Заставляя меня пожалеть о невключенном диктофоне, Трэвис рассказывает всю правду: как Бессон все съемки «Ангела-А» вился вокруг Рие, безуспешно пытаясь затащить ее в постель, а потом захотел присвоить себе ее фестивальные лавры, хотя его продюсерская компания только мешала ей в процессе съемок.
Гнев Трэвиса, в котором я не без труда (из-за состриженных кудрей) узнал одного из персонажей фильма Рие, звучит убедительно. В этот момент в комнату входит сама Расмуссен и, не обратив на нас ни малейшего внимания, начинает рисовать на холсте, положенном прямо на пол. Поняв, что спешки не будет, я достаю принесенную бутылку «Царской» и предлагаю всем выпить.
Через десять минут на холсте завершенная женская фигура, а мы с Рие уже сидим за столом. Она отказывается от чистой водки, но перед коктейлем «Пой, душа православная» с морсом «Ягодный сбор» устоять не в силах.
Рие Расмуссен в Москве. Видео: Игорь Шмелев (FIRMA)
Ри — это твое полное имя?
Да полное, и вообще-то правильно произносится «Рие». Вместе с фамилией звучит Рие Кринг Расмуссен. Всякий, кто хоть раз бывал в Дании, знает, что иметь фамилию Расмуссен — всё равно что не иметь никакой: у нас каждого второго, на хуй, величают Расмуссеном! Поэтому мой дед, который был, кстати, изобретателем по профессии, добавил частичку Кринг. Таким образом, мы стали кланом Кринг Расмуссенов.
А есть какое-нибудь значение у твоего имени?
Как известно, изначально все датские фамилии происходят от имен, то есть Расмуссен значит сын Расмуса. Но это было уже черт те когда, так что мы теперь без понятия, кто был этот блядский Расмус, наделавший столько детей. Видать, какой-нибудь викинг, который грабил и убивал всех вокруг. А имя просто нравилось моей маме. Но в переводе с французского «rie» означает «смех», так что я довольна ее выбором. Он предопределил, что меня ожидает охуительно веселая жизнь.
Ты упомянула деда-изобретателя. Кем были твои предки?
Мой прапрадед был Георг Йенсен (Ювелир эпохи модерна, считающийся достоянием датской культуры; его бренд, основанный в 1904 году, существует до сих пор. — Прим. ред.).
И как же от легендарного ювелира ситуация дошла до этого?
В этот момент на столе прямо перед Рие стоит свежая бутылка водки, в руках у нее недопитая «Душа православная», в дальнем конце комнаты на диване сидит Трэвис и диджействует посредством айфона, пол между нашим столом и диваном усыпан акварельными рисунками Рие вперемешку с фотографиями, а справа на кресле одна из моделей, которых Расмуссен снимает в перерывах между вопросами, то ли разминает затекшие ноги, то ли принимает сложную асану.
Ну в возрасте пятнадцати лет я уехала из очень политкорректной страны, с идеально функционирующей системой социального обеспечения, и не особо оглядывалась назад. Уехала как можно дальше на запад — дошла до самой Калифорнии, где попала в компанию ребят-серферов — и оказалась в центре мирового капитализма. Белая Америка, где есть всё, что хочешь: супермаркеты ломятся от товаров, у каждого есть машина, у каждого есть дом, всегда хорошая погода, всего больше, чем нужно. И это ситуация, в которой у художника тупо нет, против чего восставать! И вот люди вокруг начинают устраивать протест за здорово живёшь! Типичный пример такого протеста можно увидеть сегодня, глядя на «Чудаков» по MTV (Jackass — реалити-шоу, представляющее собой исполнение различных опасных, бессмысленных и чаще всего вредных для здоровья исполнителя трюков. — Прим. ред.). Вот ровно такой была жизнь в Хантингтон-Бич, штат Калифорния — городе серферов, скейтеров, «плохих парней». Иными словами, толпа пацанчиков, которые со скуки выёбываются друг перед другом, скатываясь с горки в урне для мусора или поджигая друг друга. «Чудаки» были реальным стилем жизни в Калифорнии семнадцатилетней давности. Ну а я, оказавшись в таком окружении, принялась всё это снимать на видео, пытаясь понять, откуда что берется и что вообще происходит в головах этих людей.
Значит, всё дело в контрасте с твоей прошлой жизнью в Дании?
О да. Будучи родом из социально ответственной, политкорректной страны, где дети с грудных лет говорят на английском…
Политкорректной? А я вот слышал, что датчан везде достают на тему того, что их страна — единственная в Европе, где нет ни одной мечети.
Эти вопросы были не слишком актуальны, пока я жила в Дании. Понимаешь, я-то уехала из страны, которая живет в рамках собственной традиционной культуры, без особой иммиграции. Такая была северная страна, в которой люди не имели привычки запирать двери своих домов. Самое интересное началось потом. Я стала возвращаться наездами и с годами замечать, что чем больше становится в стране мигрантов, тем сильнее возрастает напряжение. Любое общество реагирует на такие процессы. Проблема датчан в том, что они внешне соответствуют арийскому типу — крупные, светловолосые, голубоглазые, поэтому чуть что — тут же появляются обвинения в расизме. При этом ни для кого уже не секрет, что мусульманская культура сложнее всего встраивается в любое окружение. Взять, например, китайскую культуру — ассимилирует мгновенно: открывают маленький чайна-таун, куда все любят ездить обедать и заниматься шопингом…
А во втором поколении китайцы уже в полной мере местные.
Вот-вот. Они ассимилируют и начинают соответствовать нормам общества, в котором живут, или привносят в него свою культуру, обогащая его. И так происходит с большинством культур, за исключением мусульманской. С ней всё совершенно по-другому, поскольку она управляется очень консервативной религией, придерживающейся диаметрально противоположных с остальным миром взглядов. И из всего мира больше всего мусульмане противоположны скандинавской культуре, с ее тотальным равенством между мужчиной и женщиной, абсолютной сексуальной свободой женщин. Да у нас вообще женщины идут и добывают себе мужчин, мужчины уже за ними не бегают — вот в такой культуре я выросла. И тут вдруг появляются люди с совершенно другим подходом к женственности, к тому, как девушки должны одеваться, вести себя. В общем, пространство для конфликта было колоссальным, и кончилось дело чистым ужасом — бандами эмигрантов и уличными боями. Ну датчане сами ребята немаленькие (как и русские) в смысле комплекции, они организовали свои ответные банды, и начался ёбаный апокалипсис, с молодыми людьми, воюющими друг с другом прямо на улицах.
Это ты сейчас рассказываешь то, что происходило в 90-е?
Почему только в 90-е? И в двухтысячные! Да это, блядь, прямо сейчас там происходит!
Трейлер к фильму Human Zoo
Если это хоть немного тебя утешит, у нас тут то же самое.
Да, это всё очень сложные моменты. Мой фильм Human Zoo как раз про это: про то, что — какая, на хуй, разница, какого цвета кожа или глаза у каждого из нас? Мы же совершенно одинаковые! Если взять цепочку ДНК и посмотреть на всё то дерьмо, которое делает нас людьми, то увидишь, что та его часть, которая отвечает за цвет кожи, — это даже не одна сотая процента! Это всё совершенно ничего не значит! А мы затеваем из-за этого войны. А еще мой фильм про границы и личность, которая сегодня идентифицирует себя через культуру. Но как ты можешь идентифицировать себя через культуру, если она меняется каждую минуту, как и границы?
Ну да, мы все сегодня больше американцы, чем кто бы то ни было…
Нет-нет-нет-нет! Я так не считаю! Взять хотя бы Россию. Что есть Россия? Был Советский Союз, теперь Россия. Где в этой системе Грузия? Где Украина? Что есть Польша? Кто такие поляки? Сколько людей было убито в войну? Восточная Германия, западная Германия, единая Германия… Югославия. Как, ёбаный в рот, после всего, что было, должен себя идентифицировать серб?
Да, кстати, вот о чем я хотел спросить: вот ты выросла в Дании, живешь в Америке, с какой стати ты знакома с сербской проблематикой?
Благодаря эмиграции и в частности моей няньке — женщине, которая помогала моей мачехе смотреть за детьми. Моя семья в свое время усыновила двоих детей: из Вьетнама и Индии…
А сколько вас всего было?
Девятеро.
Неслабо!
Да, это вам не в бирюльки играть! Так вот, с нами жила женщина, которая помогала моей мачехе управляться с нами, и она была из Боснии, из Сараево, откуда была вынуждена бежать. Мачеха тогда работала врачом и родила близнецов, а мне было 14. И вот наша нянька познакомила меня со всем боснийско-сербским арт-сообществом Копенгагена. Они все мигрировали к нам: как известно, художники и всякие вольнодумцы сваливают в таких случаях перво-наперво, потому что еще со времен инквизиции они подвергаются преследованиям прежде остальных. Это было моим первым шагом к пониманию, что есть Югославия, Босния, Сербия, Хорватия. Там много подводных камней. Например, хорваты с сербами лишились половины своего населения, убивая друг друга в ходе Второй мировой войны. И даже до этого: греки с этой стороны, турки с той. Они провели под турецким игом пятьсот лет…
Да, я как раз вспоминал об этом во время сцены на дискотеке из Human Zoo…
О, так ты видел мой фильм!
Сцена из фильма Human Zoo
Естественно. Правда, ни слова не понял: смог найти только французскую версию. Но ключевые моменты, кажется, уловил. Там на дискотеке играет что-то танцевальное, это ведь ну абсолютно турецкая музыка!
Точно! Скажи, хороший трек! Мне очень нравится. Единственная музыка во всем фильме, которую написал не Трэвис. Всё остальное — его. У него своя рок-группа. Когда я только познакомилась с ним, в промежутках между серфингом и катанием на скейте он пел и играл на куче инструментов, а я записывала все песни. Их первый релиз включал в себя пять треков, а тираж был тысяча кассет, и я от руки разрисовала каждую из них. Потом я еще делала для них футболки, такие, розового цвета с красивой девушкой, которая делает что-то, сразу не поймешь, что, но если приглядеться, то становится ясно, что она делает себе аборт вешалкой. Смысл был в том, что если мы продолжим идти на поводу у крайне правых политиков, то кончится тем, что снова запретят аборты и придется их делать не в больницах. Мы пытались таким образом призвать молодых активнее участвовать в политической жизни. Это было в 1995 году.
Расскажи про свою жизнь в те годы.
Я путешествовала по миру. Мне было лет 15, хотя выглядела я старше и периодически оказывалась внутри мира моды, нередко работая с величайшими фотографами планеты, но потом быстро отдалялась от модной индустрии.
Это тогда ты работала для Victoria’s Secret?
Ну, начинается! Я участвовала одном-единственном показе Victoria’s Secret, и это был мой художнический перформанс! Я не снималась для их каталога, я никогда не была у них на контракте, можешь проверить факты!
Ты говоришь так, будто то что-то оскорбительное!
А так и есть! Продавать белье, когда я могу делать вещи, которые сделают меня знаменитой по всему миру! При этом всем это почему-то кажется невъебенно важным! Все такие: «О боже, она участвует в показе Victoria’s Secret!» Да это, блядь, всего-навсего девка, которая ходит по подиуму на каблуках, в одном, блядь, белье! Это важно?!? Ну и хуй с вами, я сделаю! Я пойду и пройдусь в белье, чтобы вы все стали думать, что я такая вся из себя крутая, показали меня по национальному телевидению, а потом я заберу с собой модель с показа Victoria’s Secret домой и трахну ее, потому что это и есть то, о чем вы все мечтаете. Вот этой и был мой перформанс. Я как бы хотела всем кинуть в лицо: «Вы это считаете самой важной женской профессией?!? Об этом мечтают все девочки с младых ногтей?!? Дайте мне женский образ, с которым я могу себя идентифицировать! Меня заебала с одной стороны Ева, которая ест запретный плод и нас всех изгоняют из рая, а с другой маленькая девочка, которая плачет о сильном мужике с калашниковым, который о ней позаботится.
Ясно, стало быть деньги не единственная причиная твоей работы в фэшн-бизнесе.
Поначалу я не слишком понимала, что происходит. Меня могли просто увидеть на улице и позвать где-то работать. Так происходило не раз. Какой-то чувак увидел меня напротив Рокфеллер-центра и сказал: «Ты такая красивая, мы просто обязаны тебя снять для того-то». Я сходила на съемку, заработала двадцать тысяч долларов, на них мы с Трэвисом съездили в Японию, потом осели в Калифорнии, я купила всякий художнический реквизит, холсты, масляную краску, кисти, начала рисовать, потом мы поехали в Мексику, Коста-Рику, катались на серфе. В общем, мы два года жили на эти двадцать тысяч, после чего в 1999-м я поступила в голливудский институт кино. Тогда мы жили с ребятами-киношниками Оуэном Уилсоном, Люком Уилсоном и Уэсом Андерсоном в одном доме, который снимали в Лос-Анджелесе. Платили, как сейчас помню, по 250 баксов с носа!
Они втроем постоянно вместе работают, а почему ты с ними никогда не делала совместных проектов?
Ну это время может еще прийти, почему нет! Я не отвергаю такой возможности. Но, знаешь, как бывает: каждый делает что-то свое, мы как-то развиваемся, двигаемся вперед по жизни, пересекаясь время от времени. Никто не сидит без дела. Я с огромным уважением отношусь к Уэсу Андерсону, для меня было очень важным опытом сидеть у него в комнате и слушать, как он рассказывал мне о своих идеях, ставил музыку, которую слушал сам. Это было в период, когда он писал «Академию Рашмор». Его рассказы про то, как у него проходит процесс написания сценария, подбора саундтрека, где он черпает вдохновение, дали мне больше, чем само обучение в институте кино. А потом я поехала в Париж, чтобы пожить, как Хемингуэй.
То есть ты прямо так думала уже тогда? Поеду побуду Хемингуэем?
Да, мне хотелось получить некий опыт, о котором я смогу потом написать. И, поверь мне, я очень основательно подошла к этой задаче. Хэм для меня символизирует искусство, которое помогает в том числе и капитализму, что я, кстати, интересным образом вижу и в сегодняшней Москве. Но возвращаясь к моему рассказу. В Париже я столкнулась с Брайаном де Пальмой, который позвал меня сыграть в «Роковой женщине».
Этот фильм привел меня к Тому Форду, который как раз тогда хотел стать режиссером. Он подписал со мной эксклюзивный контракт, сделав меня лицом Gucci, что было, конечно, чем-то неслыханным. Весь мир моды был такой: кто, на хуй? чего?! да каким, на хуй, образом?!? Единственной, у кого был эксклюзивный контракт с Gucci до меня, была Кейт Мосс. После этого я поработала для всех крупных марок...
Слева: обложка журнала Vs, справа — Рие Расмуссен в рекламе Gucci
Я всегда думал, что они время от времени приглашают моделей, не имеющих самого высокого статуса, чтобы сэкономить...
В целом ты прав, хотя конкретно Gucci мне заплатил очень хорошо, остальные, конечно, не так. Хотя, возможно, дело было и во мне тоже: я сразу решила, что не буду делать попсовое дерьмо только ради денег. В конце концов, это мое, мать его, лицо, оно намертво приклеено ко мне, нового мне не видать, так что я не могу его ассоциировать со всякой лажей. И вот я опытным путем выяснила, что если ты решаешь работать только с крупнейшими домами моды, с лучшими фотографами и не ведешься на рекламные предложения, то денег не зарабатываешь ни хуя! Честное слово, они не платят, потому что это как бы большая честь — работать для них. Наверное, так и есть. Так я два года бегала вокруг, делала чудесные вещи, а потом умер Аведон, и я задумалась. Мне стало ясно, что я занимаюсь не тем, чем хочу заниматься, и я попыталась продать свой полнометражный сценарий. Так, в возрасте 23 лет я, выглядящая, как я выгляжу, приходила на встречи, и люди, понятное дело, не горели желанием давать мне 7,5 миллионов долларов для моего фильма. Ну и я сделала короткометражку. А она возьми да и получи «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах. И сразу же все хотят делать со мной кино!
Вот короткометражку я найти не смог...
О, она бы тебе понравилась! Это десятисполовинойминутный психологический триллер. После него передо мной разом все двери открылись, знаешь, как это бывает. Меня позвали сыграть в «Ангел-А», работа над которым, кстати, была очень долгой. Она забрала у меня три года жизни! Потом еще три года у меня забрал Human Zoo.
Интервью Look At Me. Видео: Игорь Шмелев (FIRMA)
Странно. Могу понять, почему Human Zoo занял три года, но чего там в «Ангеле-А» снимать-то столько?
Да нет, сама съемка заняла не более шести недель, но сценарий я получила за год до ее начала. И мне надо было изучать французский, на это тоже ушло примерно три с половиной месяца.
Ты прямо с нуля его начала изучать?
Ну как... Я бывала в Париже до этого, могла сказать «спасибо» или попросить чего-то в магазине. Составить полноценное предложение я была не в состоянии. Потом были съемки, и сразу после этого я начала заниматься книгой. На это тоже ушло месяца четыре, потому что у меня было такое море материала! Я хотела уйти от жесткости в этой книге. У меня очень много сексуально-мощного материала, с изображениями женщины как сильной, агрессивной богини...
Такого у тебя и сейчас, как я вижу, хватает.
Да, но это войдет во вторую или третью книгу. Это не тот материал, с которого надо начинать: он слишком жёсткий. В то же время у меня очень много простой красоты в моих дорожных фотографиях и картинах. Мне кажется, людям стоит увидеть сначала эту красоту, до того как они познакомятся с ее эволюцией во что-то более натуралистичное, жесткое, сексуальное.
В общем, ты берешь в расчет то, как люди могут воспринять твои работы?
Да нет же! Просто смотри: я начала работать над книгой, когда мне было 25–26 лет, а рисую я с шестилетнего возраста. Да я не хочу показывать, где я нахожусь прямо сейчас! Я хочу показать, как я шла к этому, это важно для меня. Потому что людям хочется видеть развитие на протяжении времени: как твоя техника совершенствуется, как твои линии находят себя. А еще был вариант сделать фотографический журнал: я в разных уголках планеты. И это не только мое перемещение в пространстве, это еще и визуально красивые изображения. С другой стороны, к 26 годам любой может овладеть фотографией и добавить графически внушительных кадров, но важно еще и то, что это часть моей истории, очень важно это показать. Я всегда и во всем стараюсь рассказать зрителям историю вне зависимости от медиума, через которого действую. В этой книге я хотела рассказать свою историю: вот моя жизнь, вот моя работа, начиная от самой первой широкоформатной камеры в 1994-м и заканчивается Angel-A. Я как бы пригласила зрителей путешествовать по моей жизни.
Комментарии
Подписаться