Марья, привет. Давай начнем с общего – почему вообще мода, а не что-то другое?
Очень сложно ответить почему. Мне кажется, я исправляю ошибки – но не в том, конечно смысле, что я пришла и готова исправить ошибки всего мира, и вот я вам всем покажу, как шить платья. Нет, я исправляю только свои собственные ошибки. До 9 класса я как-то не задумывалась о том, чем я хочу заниматься, и что будет, собственно, дальше происходить. В артисты я не пошла, потому что как-то совсем это грустно. Вместо этого я пошла в художественный класс в школе, потом в Муху. Там на меня посмотрели и сказали: «Девочка, ну тогда давай ты у нас пошьешь тряпочки?»
Первый опыт страстного соития с тканью произошел у меня в 5 лет. В то время все мы жили в одинаковых панельных домах с видом на огромный пустырь, и однажды я взяла огромные ножницы (которые меня абсолютно гипнотизировали), и вырезала круг в занавеске. Не знаю, что именно меня вдохновило, и было ли это осознанное желание как-то разнообразить и добавить красоты в этот вид из окна, но я помню это чувство абсолютного зомбирования, полного вовлечения в процесс.
Дальше были, конечно, эксперименты с маминой косметикой, которая в различных пропорция смешивалась с содержимым моего пенала. Еще меня, как настоящую девочку, всегда завораживали тряпочки. Правда, Барби так и не смогли увлечь меня надолго. Еще до того как мне ее подарили, я из рекламы уже знала, как ей можно красить волосы в розовый цвет и прикреплять к ним звезды. На второй день, проделав все мыслимые эксперименты с ее волосами и увидев, что розовый – не такой розовый, как в телике, а звезды не такие красивые, как должны быть, я потеряла к ней интерес. Потом у нас был конкурс красоты среди Барби, на котором я представила свою куклу в «фломастеровой» шубе… Ну, помнишь если фломастер раскрыть, то там такое цветное волокно внутри, из него я сделала для нее костюм. Класс был шокирован, но мне дали второе место за оригинальность.
А если одним словом на твой вопрос отвечать, то все это, потому что мода – это несерьезно.
Как появилась идея Open Defence, как она прошла путь до своего воплощения и кто помимо тебя занимается этим фестивалем? Насколько я понимаю, это в основном твой проект?
Идея Open Defence воплотилась очень быстро. Надо сказать, что в Мухе повсеместно царит такой же беспорядок, как у меня в голове. Что во многом творческим людям помогает, но в итоге вырабатывает неуважение к своим работам – а значит, и к себе.
В Мухе есть понятие «обходов», только не больничных, а художественных – когда художники «вешаются», опять же не буквально, а работы выставляют. И делается все это в полнейшем бардаке. Картины вешаются в ряд, на кнопки, гвозди и скотч. И вот они висят вперемешку, рядами: графика, акварели, пейзажи и бабы, бабы, голые бабы повсюду – любят у нас натуру рисовать. А после выставления оценок за работы, они беспорядочно срываются со стен.
Сама идея фестиваля родилась из желания достойно показать свою дипломную работу и оформилась на кухне мной, Антоном и Лерой Матвеевыми и Димой Аникиным. Название Open Defence, то есть «Открытая защита» придумал Антон, что отражает и основной смысл фестиваля.
И на сколько фестиваль соответствует своему названию Open Defence? Это действительно показы дипломных коллекций совсем молодых, только что выпустившихся дизайнеров?
Это название можно воспринимать, как и буквально, в смысле дипломной защиты, так и перевести на общий язык, как открытая защита своего видения, своей коллекции перед большой аудиторией. Изначально нашей целью было создание некой платформы для молодых людей, которые выходят из ВУЗов или своего личного подполья в мир. Мы хотели создать перевальный пункт между «стадным» сознанием в ВУЗе и индивидуальным сознанием художника. Обычно после выпуска многие не знают что им делать дальше, корочки не дают того, что надо для реализации себя, и самосознание начинает рушиться. Так это было для моего поколения. Поколение, которое младше нас на 2–3 года уже совсем другое. Они не боятся своей индивидуальности, они намного более открыты, не скованы рамками.
Мы хотели создать лейбл Open Defence, под которым молодые дизайнеры могли бы начать свою сольную карьеру. Дизайнеры, работающие под этим лейблом, работали бы на очень маленьком контракте в год.
Q: Как происходит отбор дизайнеров на фестиваль? Какие критерии вы используете?
Кто точно не пройдет в программу фестиваля? Как вы достигаете объективности при отборе, ведь у всех свое понимание красоты?
Все устали от объективности, нам постоянно говорят о толерантности и объективности. Возможно, это и хорошо в социальной сфере, но в моде я за субъективность. Мне нравятся дизайнеры, которые знают, в какую цель они стреляют. Во все цели попасть невозможно. Причесанные и прилежные коллекция – это для «Дефиле на Неве». У организаторов фестиваля есть философско-художественное образование, и, думаю, мы можем выбирать достойных кандидатов.
Для участников наш фестиваль абсолютно бесплатный, мы предоставляем им пространство, моделей, все необходимое для показа, отчасти поэтому мы считаем, некой платой нам становится возможность формирования нового эстетического пространства, возможности субъективного отбора участников.
Q: Какой эффект хотелось бы получить от фестиваля? Какая в первую очередь цель?
Появление молодых дизайнеров? Заполнение лакун в русской фэшн-индустрии?
Фестиваль стремится к тому, чтобы стать профессиональным салоном, в том понимании, в котором они существуют в Париже и Милане. Но, так как у нас не существует никакой модной индустрии, мы даже не можем быть уверены, что в следующем году фестиваль состоится.
В чем особенность русской моды вообще? Согласна ли ты с мнением, что российские дизайнеры скорее варятся в собственном соку, нежели пытаются соответствовать глобальным стандартам?
A: Нельзя не видеть того, что у нас происходят перемены в сознании – у молодежи нет больше лошадиных шор на глазах. Сейчас происходит интересный процесс – с одной стороны, мы больше подвержены западному влиянию, мы получаем намного больше информации с Запада, но с другой стороны, имея доступ ко всей этой информации, мы ее более тщательно отбираем, фильтруем.
Во времена «железного занавеса» у людей было фанатичное желание соответствовать тем крохам информации, которые попадали к нам с Запада. Если сравнивать это все с океаном, то наши бабушки и дедушки были такими массивными китами, нынешняя молодежь – это такой постоянно перемещающийся планктон. Они небольшие, но так им лучше видно всю ситуацию со всех сторон. У современной молодежи есть возможность попробовать все и себя во всем. Сейчас идет период активного впитывания информации, И, я думаю, на отдаче они будут давать куда более качественный продукт.
А нет такого ощущения, что все равно, сколько не пытаться вывести все на международный уровень, в России, этого все равно не получается?
Ну, мы своим фестивалем хаоса только добавляем. Заполняем ли мы пробелы? Вопрос спорный – мы делаем то, что кажется нужным и интересным, работа зрителя – оценить насколько это нужно. Пускай хоть кто-то, хоть как-то с этим работает. Я против только вторичности. Я вижу, что начали в Интернете появляться клоны нашего фестиваля, которые копируют идею, наши пресс-релизы и участников. Идея, конечно, общая и все могут воплощать ее, я хоть и ревную, но если они смогут сделать это не вторично, интереснее и лучше, то я только за. Но пусть придумают свою историю.
Но наш хаос дает возможность выбора.
Насколько вещи молодых русских дизайнеров приспособлены к тому, чтобы их носить? На мой взгляд, недостатком многих молодых русских дизайнеров становится то, что в первую очередь они шьют произведение искусства, забывая о главном предназначении модной индустрии – одевать.
Я за то, чтобы костюм был объектом искусства, который можно повесить на стену в музее. Скульпторы же делают объекты искусства из жира земли, а миллионеры покупают специальные холодильные комнаты, чтобы их там хранить – так почему бы не костюм, как инструмент искусства?
Твоя коллекция 2006 года «Края» – этно-тема, стога, иконы…
Стога – да, а икон там не предусматривалось. Это оставшиеся работы с отделения монументальной живописи – тот самый беспорядок в Мухе, о котором я говорила. Я за чувственность, если у вас есть 2 недели, ты можешь поехать через всю страну и наблюдать перепады ландшафтов, людей, трав. Скоро люди пресытятся урбанизмом и начнут вновь искать красоту в природе, искусство снова заинтересуется природой.
Официальный сайт фестиваля Open Defence
Интервью: Лиса Соколова
Комментарии
Подписаться