Октябрь 2008. Марк Джейкобс в фотостудии, расположенной в нью-йоркском даунтауне, в одних лишь трусах ждет, пока на его голые ноги закончат по трафарету наносить надпись Louis Vuitton ярко-розовой краской. Он вслух интересуется, поможет ли сигарета забыть об абсурдности ситуации, несмотря на то, что у него на плече никотиновый пластырь. Пластырь, кстати, не единственная перемена его внешности – про его новое тело и новые татуировки (включая портрет Элизабет Тейлор на спине) в последнее время не говорил разве что ленивый.
Буквы цвета фуксии сложно не распознать. Это граффити, разработанное художником и дизайнером Стивеном Спраузом для французского Дома восемь лет назад.
Спрауз умер в 2004 году в возрасте 50 лет.
«Таким образом мы выражаем свое почтение», - рассказывает Джейкобс o новой коллекции, которая включает одежду, сумки, обувь и другие аксессуары. Это лимитированная коллекция появится в продаже одновременно с открытием выставки-ретроспективы Спрауза в нью-йоркской галерее Deitch Projects и выходом альбома The Stephen Sprouse Book. «Стивен был одним из первых людей, стиравших грань между искусством, модой, музыкой и дизайном» - говорит галерист Джеффри Дейч. Именно Дейч предложил Джейкобсу и Louis Vuitton концепцию новой коллекции. «Такой продукт – отличный способ донести до людей идею», - объясняет он.
Совместная история Джейкобса и Louis Vuitton началась в конце 90-х, когда Марк начал интересоваться работами французского художника Марселя Дюшана, когда-то пририсовавшего усы Моне Лизе. «Идея в том, чтобы взять что-то очень символичное и почитаемое и перевернуть с ног на голову, таким образом создавая нечто революционно новое, - объясняет Джейкобс.- Для меня все связалось воедино, когда я попал в гости к Шарлоте Гейнсбур и увидел у ее кровати сундук Louis Vuitton, покрашенный в черный цвет ее отцом. Монограмма просвечивала через черную краску». В тот момент Джейкобсу стало понятно, что делать дальше: ему следовало «перевернуть» полотно Louis Vuitton так, чтобы привлечь новых клиентов к старому Дому. Для этого ему нужен был Спрауз.
В 1980-е Спрауз был одним из тех дизайнеров, кто делал любовно сконструированную одежду, которая одновременно выглядела невероятно свежо и круто. «У него было желание поднять на уровень выше то, что он видел на улицах, - объясняет Джейкобс. – При этом он делал все из очень красивых и дорогих материалов. Многие пытались сыграть на уличной теме, но далеко не у всех это получается, ему же это было дано свыше».
Джейкобсу стоило немалых усилий убедить руководство Louis Vuitton в том, чтобы расписать граффити их знаковые сумки, - это отличная идея. Но компания согласилась, и Спрауз приехал в Париж. Остальное – уже история. «Изначально мы думали, что эти сумки подходят только для шоу и съемок в журналах», - вспоминает Марк. Однако когда на творения Джейкобса-Спрауза начали расти списки ожидания, сумки запустили в производство. Louis Vuitton действительно получил новых покупателей, принесших компании примерно $300 млн., и делает это, объединяясь с художниками вроде Такеши Мураками и Ричарда Принса. Все эти коллаборации были триумфальными. Сумки выставляли (и продавали!) в музеях.
Марк Джейкобс не живет в вакууме. Он прекрасно понимает, что коллекция появится на рынке в сложный экономический период, когда людям будет не до бросающихся в глаза покупок. Но он уверен в том, что делает. «Такие покупки – форма терапии, - говорит он, подавая ногу художнику, расписывающему его фуксией. – Может, она не самая долгоиграющая, но точно работает. Я сейчас не воображаю себя целителем национальной экономики – мы делаем то, что делаем. И если людям это нравится, прекрасно».
Комментарии
Подписаться