От манекенщицы до модели: русские красавицы за рубежом

Историк моды Александр Васильев считает, что "профессию модели придумали русские эмигрантки, первыми сказав: «Мы будем это делать постоянно и за деньги!». Раз так, неудивительно, почему о том, что в России живут самые красивые женщины в мире, твердит всякий приезжий, а каждый пятый иностранец пытается разгадать феномен "русской красоты". У русских женщин возражений нет - термин "модель" давным-давно синонимичен термину "эталон женской красоты", а за границей славянской внешностью восхищаются не первый десяток лет. Вот взгляд назад на вереницу русских моделей за рубежом - от Ирины Романовой до Саши Пивоваровой.

Из-за Первой Мировой Войны и политической рокировки дворянам стало очень неуютно в России - и они спешно засобирались за границу. Эмигранты первой волны бежали через все границы куда глаза глядят, но большинство боролось за французскую визу. Во-первых, во Франции не досчитали 3 миллионов мужчин из-за войны, где (во-вторых!) царская Россия была ее союзницей. Последний аргумент - титулованная рабочая сила знала французский язык (такой же статус-символ элиты того времени, как Бентли сейчас). Быстрая денюжка зарабатывалась тогда тяжелым полурабским трудом - и изнеженной аристократии ремесло манекенщицы показалось более подходящим делом, чем заводской станок или мытье тарелок. 

Славянский типаж (кожа цвета белил, голубые глаза, высокие скулы) Парижу понравился; однако в 'манекены' (так в то время определяли этот род деятельности - "манекенщицу" придумали в Советском Союзе, а "модель" - в США) брали и грузинок, например, княжну Дадиани, княжну Шервашидзе и княжну Челокаеву. Главным критерием был рост - 160 см, а комплекция была второстепенным фактором, да и после революции, гражданской войны и эмигрантского голода во Франции не было ни одной хотя бы полной русской. Нужно было владеть несколькими языками и быть говорливой - клиентки могли расспросить, чем отделаны рукава пальто, каков состав ткани и зачем нужны вытачки. Это делало русских незаменимыми - о подобных нюансах бывшие царские подданые щебетали целыми днями.

Манекены делились на категории: самыми распространенной были «домашние манекены», фигура которых была в самый раз для постоянных примерок. Им приходилось часами стоять столбом, пока швеи равняли тюлевые подолы, драпировали креп-марокен  и закалывали муслин. Другой категорией были «манекены кабины», прикрепленные к Домам Моды, - на них демонстрировали готовое платье. Как правило, крупные Дома Моды позволяли себе 6-8 штатных манекенщиц, маленькие обходились двумя-тремя девушками. Ежедневные показы (в день их могло быть несколько) проходили в гостиной Дома, а в первый ряд усаживали постоянных покупательниц. Модели по очереди подходили к каждой из них, позволяя рассмотреть и пощупать наряд. Одновременно манекенщицы делились светскими сплетнями, рассказывали о модных тенденциях и нахваливали ткань.  Гримировались и укладывались в  «манекенской кабине», там же хранились казенные шелковые чулки и золотистые парчовые туфли, подходящие к каждому наряду. Опоздания, кофе, курение и кокетство с мужьями клиенток штрафовались шефом кабины (кто-то вроде сегодняшнего модельного агента).

По сведениям Александра Васильева, в каждом парижском Доме Моды работало по 2-3 русских эмигрантки, то есть около 30% от суммарного числа манекенщиц того времени. Среди них - княгиня Ирина Романова-Юсупова, княгиня Натали Палей, бывшая фрейлина княгиня Эристова (она устроилась в Доме Моды Chanel), княгиня Воронцова (любимица журнала Vogue того времени), княгиня Лиза Белосельская-Белозерская и княгиня Надежда Щербатова. В 1932 про них вышла заметка в «Иллюстрированной России»: «И вот в этот город — мир греха прежних русских поколений — робкой поступью вошла русская эмигрантка. Она постучалась в двери роскошного maison de haute couture. И массивные двери перед ней открылись, и она покорила все сердца...». Шанель, кстати, предпочитала русских манекенщиц («настоящих русских принцесс») всем остальным. Постоянно у нее работали 15–20 эмигранток. 

В 40-е годы самой известной русской манекенщицей была Людмила Федосеева - ее прославили снимки фотографа Хорста П. Хорста. Правда, они были забракованы Конде Настом (издатель Vogue и еще десятка важных журналов), который затем передумал и сватался к Людмиле. 

Париж Парижем, а в СССР также начали появляться манекенщицы. Советской индустрией моды была индустрия легкой промышленности, где всякий знал свое место. Перво-наперво художник рисовал эскизы, затем конструктор кроил изделия по фигурам штатных манекенщиц, а заканчивалось все в швейном цехе. Несколько раз в год чиновничий худсовет проводил ревизии на производстве, и в Доме Моды устраивался показ, по итогам которого одобренные изделия отшивались на текстильных фабриках. Параметры манекенщиц утверждались ГОСТом - требовался 44, 46 или 48 размер.

То, что модель - простая трудяга, в СССР всячески подчеркивалось. Сотрудницы Дома Моделей были «рабочими 5-го разряда» - "демонстраторами верхней одежды" (понедельник-пятница, с 9 до 18, никаких опозданий, даже если не было примерок, непременное присутствие на рабочем месте). Манекенщица-новичок третьего разряда получала 67 рублей, пятого (высшего) разряда – 90, время от времени могли премировать 30 рублями. Журнальную съемку оплачивали 100 рублями, но на некоторых показах приходилось работать и за рубль (за демонстрацию одного комплекта одежды). Поэтому многие манекенщицы подрабатывали на полставки в другом Доме Моделей или на фабрике индивидуального пошива. За левак могли наказать, и поэтому модели нередко хитрили, оформляясь по чужим трудовым книжкам. 

Манекенщицам, которых партия обязала "воспитывать вкус трудящихся граждан", запрещено было покупать отшитую по их меркам одежду, зато позволялось разглядывать модные журналы - в Доме Моделей были целые подшивки. Бонусом были гастроли по стране и редкие командировки за границу. О том, чтобы постоянно работать в буржуазной стране, и помыслить нельзя было. 

Единственная манекенщица, которой удалось уехать за рубеж - Мила Романовская. На зарубежных выставках советской легкой промышленности ей доверяли платье "Россия" - тряпичную метафору мощи и культурной самобытности страны. Из-за внешности, как у сударынь с иллюстраций Альфонса Мухи, Милу называли berezka и snegurochka, и в 27 лет Мила переехала в Англию. Говорят, из-за этого с собой покончила Регина Збарская, которую все хоть и величали "примой советского подиума", но сравнивали с Романовской. За границей моделей типажа Збарской (оливковая кожа, темные волосы и глаза с поволокой) было достаточно, поэтому народной любимицей она была только в СССР.

Советских манекенщиц красили чуть ли не театральным гримом - поэтому в заграничных поездках прежде всего они старались купить косметику. Или нижнее белье, которого в СССР, считай, не было - рейтузы и трусы почти с начесом не в счет. Некоторые экономили на суточных ради хороших тканей. Дисциплина в командировках была нешуточной: моделей укладывали спать в 10 вечера, а худрук Дома Моделей по нескольку раз за ночь, как в пионерском лагере, делал обход - как бы кому не пришло в голову закрутить роман с каким-нибудь капиталистом. 

В конце 70-х стало попроще - манекенщиц выпускали не только в Чехию и Югославию, но и в ГДР, Мексику и Японию. В советских газетах перестали намекать, что модели вывозят под юбками чуть ли не сокровища из Алмазного Фонда и доносят в КГБ на тех, с кем переодеваются в одной комнате. Подобные обвинения в середине 60-х сыпались на Регину Збарскую, сплетни о которой (нашептала на Лубянке про Ива Монтана, очутилась в психбольнице, чтобы никому не мешать, любовник-чекист) наверняка скучнее действительности.

В начале 90-х за границей были нарасхват сразу несколько русских моделей: Наталья Семанова, Людмила Исаева, Татьяна Сорокко (вообще-то Синицына, а в девичестве так вообще Илюшкина), Ирина Бондаренко, Ольга Пантюшенкова и бывшая супруга Петра Листермана Ирина Пантаева. Их истории получения контрактов за рубежом очень похожи: почти везде фигурирует победа (либо места в первой тройке) на международном модельном конкурсе The Look of the Year. У многих за плечами было «Агентство Славы Зайцева». 

Пинком к популярности для трети известных за границей русских моделей стали съемки с фотографами-авторитетами: Наталья Семанова появилась в рекламной кампании Blumarine, снятой Хельмутом Ньютоном (позже Дэвид Линч сделал ее героиней рекламного ролика парфюмерии Opium Yves Saint Laurent), Эллен фон Унверт поставила на обложку итальянского Vogue Татьяну Завьялову (затем она представляла апрель в календаре Pirelli, снятом Ричардом Аведоном), Ирина Пантаева показалась там же (в кадре была она, Татьяна и Кристина Семеновская), а потом снялась в фильме "Мортал Комбат", Татьяна Сорокко побывала на обложке американского Harper's Bazaar, заказанной Ги Бурдену. А с Ольгой Пантюшенковой случилась такая же, как и у Агнесс Дейн, история: Дидье Фернандес (букер главного модельного агентства Elite) настоял на короткой стрижке. Не подстригись она тогда под мальчика, вряд ли бы ей доверили открывать показы Balenciaga и John Galliano.

В 2000-х главным катализатором карьеры моделей (и русских тоже) стал счастливый случай (можно еще повстречаться модельному скауту, но это тоже дело удачи. Только тот, кто не умеет читать, ничего не знает о том, как нижегордскую торговку фруктами фотограф Алексей Васильев превратил в Наталью Водянову, он же отослал снимки Евгении Володиной в агентство Viva, а Анну Вялицыну случайно заметили скауты агентства IMG. Несколько лет назад за границей их называли "русской тройкой" (на манер "антверпенской четверки"), они же обнадежили тысячи высоких тонкокостных девочек - как результат, сейчас в Париже постоянно находятся до 20 тысяч русских моделей, и столько же в Милане и Нью-Йорке. Из них постоянную работу имеет только десятая часть, остальным приходится сломя голову носиться по бесконечным кастингам. Выходит, что славянская внешность сама по себе не является козырем. 

Екатерина, менеджер модельного агентства Славы Зайцева, вообще считает, что "русским девушкам наоброт, сложнее добиться успеха, потому что европейки изначально находятся в более привилегированном положении. Им не нужно никуда ехать, для них открыты границы, им не нужно искать съемные квартиры. Нынешний так называемый "русский бум" на моделей может быть связан с тем, что не так давно открыли "железный занавес", и за границу хлынул поток моделей из России. Русские девушки щедро одарены природой, но еропейки более ухоженные, а наши девочки не всегда умеют сохранять природную красоту. Но, скорее всего, русский бум - это грамотный пиар-ход людей, которые умеют выгодно продавать". 

Сейчас в рейтинге models.com (он составляется по результатам подсчета обложек, съемок и участия в показах) около трети моделей - русские, а в первой пятерке их аж две - Саша Пивоварова и Наташа Поли. Авторитетный глянец хором восхищается нашествием славянской красоты и анализирует причины "русского бума" в модельном бизнесе. А вот Галина Гребенщикова, менеджер модельного агентства Fashion Models, уверена, что "бум на русских моделей был всегда, при этом решающую роль играет все-таки большое количество желания, а не происхождение. Россия всегда отличалась тем, что на ее территории можно найти девушек абсолютно разных типажей, с абсолютно разными лицами. В Москве модельный бизнес оплачивается е очень хорошо, поэтому русске девушки стараются уехать в Европу. Было бы желание и данные, и добиться успеха может абсолютно любая девушка, неважно, русская она или нет. Если девушка рассматривает модельный бизнес как работу, а не как шанс выйти замуж, то она станет известной. Славянская красота мне кажется достаточно своеобразной, на любителя. Та красота, которую воспевали русские литераторы, все-таки история не про модельный бизнес".

С ней согласен Никита Манин, фотограф, (он делает модельные портфолио): "Красивые девушки есть по всему миру, но в России их просто больше. Наверное, этим и можно объяснить популярность русских моделей. Успех зависит не от национальности, а от умения пробивать себе дорогу, так что русские модели находятся в том же положении, что и модели из других стран."