Первого сентября школьники (как правило, младших классов) пишут сочинение на тему «Как я провёл это лето». Ваш же покорный слуга попытается осмыслить то, что он увидел этим летом на 21-ом открытом российском кинофестивале «Кинотавр».
Намасте, или курс «юного лостовца»
Сочи — черноморский курорт. Город любви (причём, ярко выраженной — один раз ночью я проснулся от того, что кто-то занимался сексом под окнами моего мотеля) и жары (стабильно +30). Центр его жизни — ж\д вокзал (все дороги ведут туда и оттуда), а сердце, видимо, там, где его никто не сможет найти (есть предположение, что на горе Ахун).
При желание Сочи, кажется, можно обойти за день. Но проверить это эмпирически у меня не было времени. Поскольку постоянно приходилось лавировать между гостиницей «Жемчужина» и Зимним театром. Замечу, что такое лавирование гораздо приятнее, нежели лавирование между «Художественным» и «Октябрём» на ММКФ. И не только потому, что расстояние между гостиницей и театром гораздо ближе, а потому, что в атмосфере «Кинотавра» есть что-то бесконечно подкупающие — какая-то провинциальная расслабленность, отсутствие столичного снобизма.
Это из приятных моментов. Из тех, что не очень: Сочи — довольно дорогой город, и соваться в него без денег так же опасно, как оказаться на Острове из сериала «Остаться в живых». Впрочем, я, как и мой напарник — фотограф Максим Сухагузов, слава богу, успели пройти курс «юного лостовца» (все 6 сезонов нами были честно отсмотрены), поэтому были готовы к опасности.
Опасное для жизни рыболовство на пляже «Жемчужины»
С раннего утра первого дня на «Кинотавре» мы отправились на пляж «Жемчужины» (аккредитация прессы, к счастью, это позволяла) с помощью копий и пик охотится на местных пираний. (Надо заметить, что на пляже была выставлена предупредительная табличка про опасные свойства пираний, которую фотографировали все кому не лень — в частности, актёр Григорий Добрыгин).
В общем, пока мы с алчностью голодных людей жарили пойманную рыбу на камне, мимо прохаживались спасатели и, откровенно офигев от увиденного, восклицали: «Холли шит! Челябинские кинокритики настолько суровые, что жарят рыбу на камнях». Короче, не скрою, — это было заранее заготовленная шутка. А что делать, если фантазия по всем статьям уступает выдумке? Ведь два с половиной дня в поезде (!) с орущими детьми, разбушевавшимися дембелями, которые хуже орущих детей, и бесконечными застольными разговорами о судьбах России гораздо менее интересны. И совсем уж, наверное, никому не интересно знать о с проблемами выданной аккредитации (организаторы потеряли наши фото, так что пришлось перефотографироваться на месте). К тому же категория аккредитации имела какую-то подозрительную букву — «Т» (трус?).
Открытие же фестиваля, в первую очередь, запомнилось двумя вещами (закрытие одним — усталостью): перформансом актёров в масках на сцене Зимнего и душевными ремарками заезжих киноманов рядом с голубой дорожкой. Случайно затерявшись среди этих киноманов, я был откровенно поражён их эрудицией (например, обрадовавшийся собственной проницательности мужчина восклицал: «А вот и Федя Бондарчук! Как же хорошо он сыграл в фильме «Любовь-морковь» с Кристиной Орбакайте!» (бедный Куценко — его лысину спутали с чужой. — Прим. авт.). Следом: «Да это ж Папасало! (Вилле Хаапасало. — Прим. авт.)», ну и т.д. и т.п.).
Что касается актёров в масках (на масках были изображены кинематографисты старшего поколения в противовес концепции 21-го «Кинотавра», который был посвящён поколению героя фильма «Курьер», то есть молодым), то они одетые как ниндзя и вооружённые картонными декорациями, производили впечатление ребят, которые только что сбежали с показа хип-хоп-оперы «Копы в огне» (так отчасти и оказалось).
Восемь дебютов на один фестиваль
Из конкурсных фильмов на «Кинотавре» я посмотрел чуть больше половины. И не скажу, что так уж сильно жалею о том, что не видел конкурс целиком. С одной стороны, конечно, хорошо, что в России столько дебютантов, с другой — к некоторым режиссёрам, что называется, есть вопросы.
«Счастье моё» Сергея Лозницы
Хитом фестиваля (прогнозируемо, правда) стало «Счастье моё» Сергея Лозницы. «Счастье» — сила и мощь, которая повторно в российский прокат выйдет 25 ноября. И хотя это довольно жёсткая картина, но отнюдь не путешествие в сердце тьмы (есть фильмы, уверяю, намного жёстче). А в остальном, да: попытка исследования инфернальной российской глубинки и того, как долго может терпеть угнетения угнетаемый человек (оказывается довольного долго). Однако, когда его терпение достигает точки кипения, он превращается в Клинта Иствуда из «Непрощённого»: мочит всех направо и налево. Чтобы в конце раствориться в слабо освещённой падающим снегом темноте.
Интересно, что тренд фестиваля (тема потерянного человека и попытки самоидентификации) был сформулирован чуть ли ни на первой пресс-конференции. Шло обсуждение «Пропавшего без вести» Анны Фенченко — сдержанного художественного высказывания о том, что кафкианская (то есть абсурдная) модель общества одна из главных бед современной России — когда киновед Ирина Шилова рассказала следующий философский анекдот: «Встречаются на улице гопник и интеллигент. Гопник говорит интеллигенту: «А х*ли ты?». Интеллигент не знает что ответить и получает по морде. Потом лежит на тротуаре со сломанными очками и говорит небу: «Действительно. А х*ли я!».
Вопрос «а х*ли я?» и вообще «кто я?» дальше прозвучал в таких фильмах, как, собственно, «Кто я?», «Золотое сечение» и уже упомянутом «Счастье».
«Кто я?» Клима Шипенко
Про «Кто я?» Клима Шипенко (в прокате с 11 ноября) сразу же стоит сказать, что Брайаном Сингером («Обычные подозреваемые») у Шипенко получается быть несравнимо лучше, чем Квентином Тарантино. По сравнению с тарантиноидом «Непрощённые», в «Кто я?» режиссёрский прогресс Шипенко налицо. И хотя он по-прежнему продолжает баловаться с хронотопом (в «Непрощённых», например, время презревало все законы физики), в «Кто я?» ему удаётся сдерживать себя в рамках. Что ещё? Ну, в этом жапризовском по духу детективе несколько сюжетных кульбитов и остроумные диалоги, но эта картина интересна даже не этим, а тем, что в ней, как лёд и пламень, сошлись в любовном симбиозе (пусть и выдуманном) два совершенно разных пласта русского искусства: арт-хаус (чьим молодым лицом является Яценко) и поп-культура (чьим лицом давно служит Жанна Фриске). Из других интересных наблюдений: Яценко как-то до мурашек стал похож на Хита Леджера.
Что касается «Золотого сечения» Сергея Дебижева (оно уже давно было в прокате), то в этом недо-Дэне Брауне или, если угодно, «Индиане Джонсе» на нейролептиках, мне по-настоящему запомнился только один момент, где актёр Алексей Серебряков в своей (не факт, что намеренной) юмористичности даёт кавээнщика Сергея Писаренко.
И уж коль речь зашла о юморе — самым смешным фильмом на фестивале, из виденных мной, была «Сатисфакция» Анны Матисон. Фильм-Гришковец (по духу и настроению), в котором известный писатель (он играет тут какую-то провинциальную шишку) устраивает со своим другом алкогольную дуэль за сердце красавицы, которое, как известно, склонно к измене.
Из менее очевидных радостей стоит отметить «Слона» Владимира Карабанова и «Жить» Юрия Быкова. В «Слоне» играл Сергей Шнуров, но его харизмы не хватило на весь фильм, который хоть и был маленькой драмой с большим сердцем, но увлекательным сюжетом, мягко говоря, не блистал.
«Жить» Юрия Быкова
Про «Жить» Юрия Быкова (он в том году победил на «Кинотавре» с короткометражкой «Начальник») приходится, увы, признать, что это ещё одна, как и «Начальник», удачная короткометражка Юрия, только растянутая на час пятнадцать. В ней есть интересные идеи, но нет главного — чувства сопереживания героям. Всё чересчур подчинено механике сюжета.
Своими глазами не видел
Как потом выяснилось, по наводке фотографа Сухагузова, который как всегда посмотрел больше, чем я, я пропустил два арт-хаусных арт-хауса («Обратное движение» и «Явление природы» — второй, правда, был не затянутым (73 мин.)) и развлекательный мейнстрим для домохозяек — «Человек у окна» (с 16 декабря). Победителя фестиваля — «Перемирие» — мы оба не видели, но, думаю, с этим как-то смиримся. К тому же оно на этой неделе вышло в прокат.
Комментарии
Подписаться