Перед самым выходом своего четвёртого по счёту полнометражного фильма на экраны Испании 32-летний режиссёр Алехандро Аменабар, чилиец по происхождению, специально показал по телевидению, как делался сложный грим 34-летнему актёру Хавьеру Бардему, чтобы он выглядел не только старше почти на двадцать лет, но и грузнее, одутловатее и вообще обездвиженным. Ведь герой этой картины — бывший моряк Рамон Сампедро, проведший около тридцати лет в постели из-за паралича, который разбил его после несчастного случая в молодости во время прыжка со скалы в море. И все эти годы Сампедро думал о том, чтобы прекратить свои мучения и уйти из жизни при помощи эвтаназии, однако не желал делать это тайно и с риском для тех, кто мог быть впоследствии наказан за содействие в подобном умерщвлении. Он пытался добиться законного права тяжёлого инвалида на добровольную смерть — в том числе ради создания своеобразного прецедента. Но так и не получив по суду разрешение на эвтаназию, Рамон Сампедро в январе 1998 года всё-таки воспользовался услугами одной из своих приближённых особ и принял яд. А до этого успел издать книгу «Письма из ада», в которой описал трудную жизнь человека, прикованного к кровати в течение десятилетий.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Друзья, приглашаю вас посмотреть фильм Алехандро Аменабара Море внутри, в клубе Квартира 44, 3 октября, в 19.00. Вход свободный.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Именно её прочитал Аменабар, получивший к тому моменту известность своими первыми лентами «Курсовая» и «Открой глаза», где персонажи тоже попадали в непереносимые ситуации на грани жизни и смерти, хотя в этих историях имелся некий фантастический допуск. Но Рамон Сампедро был реально существовавшей личностью и до конца боролся за возможность умереть достойно. И, пожалуй, данный мотив честного и благородного ухода из жизни больше всего интересовал Алехандро Аменабара, несмотря на то, что его опередили создатели телевизионного игрового фильма под знаменательным названием «Приговорённый жить». Ибо «Море внутри» могло бы именоваться совсем иначе — как «Достойный умереть».
Как раз в факте намеренного обнародования ухищрений творцов грима проявилось стремление постановщика заранее раскрыть все секреты кинематографа, чтобы зрители сконцентрировали собственное внимание на истинно человеческом перевоплощении главного исполнителя. И в этом было куда больше уважения и преклонения перед талантом Хавьера Бардема, которого, между прочим, вдвойне обидела Американская киноакадемия, почему-то не номинировав на «Оскар» за роль, зато выдвинув на соискание премии художников по гриму Джо Аллена и Маноло Гарсию. Конечно, создатели «Моря внутри» были счастливы, что их картина удостоилась награды американских киноакадемиков в иноязычной категории и повсюду собрала немало других призов, кстати, установив рекорд на родине, где завоевала 14 из 15-ти премий «Гойя» (обойдённым оказался лишь художник Бенхамин Фернандес). Между прочим, всё это вызвало неадекватное раздражение у прежнего «общеиспанского любимчика» Педро Альмодовара и его брата-продюсера Агустина Альмодовара, которые в знак протеста решили вообще выйти из состава Испанской киноакадемии. Так что страсти разгорелись вполне нешуточные!
Альмодовара даже можно понять — после большого успеха (включая получение «Оскара») ленты «Всё о моей матери» две его последующие работы «Поговори с ней» и «Дурное воспитание» пролетели мимо всех наград. А «Море внутри» Алехандро Аменабара, напротив, выбилось в новые фавориты, будучи в каком-то смысле «вариацией на альмодоварские темы» — чем-то вроде «Поговори с ним». Рамон Сампедро пусть и не пребывает в глубокой коме, но всё равно ограничен в своём общении с людьми. Наверно, самая странная и неожиданно забавная сцена — его разговор на расстоянии со специально приехавшим издалека падре Франсиско, тоже инвалидом, передвигающимся в коляске, которую не удаётся поднять на второй этаж, в комнату, где лежит Рамон. Сначала они общаются с помощью монаха-посредника, пересказывающего каждому те слова, что произнёс оппонент в споре о допустимости умерщвления. А потом Сампедро, догадавшись, что священник сможет сам всё услышать, если говорить громче, выдаёт целую тираду, которая направлена против лицемерия общества и церкви в вопросах отношения к смерти.
В принципе, похожий выход героя за пределы клаустрофобного существования случается во время воображаемых полётов к морю, когда Аменабар чуть ли не единственный раз позволяет себе продемонстрировать уникальное техническое и визуальное мастерство, в остальном предпочитая как бы «умереть в актёре», исключительно доверившись его внутреннему чутью и личному такту. Бардем играет не безысходно страдающего человека, который вовсе не рад жизни, а наоборот — чрезвычайно жизнелюбивого, открытого и готового воспринимать мир со смущённой улыбкой на лице, поскольку он сам лишён возможности жить на полную катушку, без каких-либо ограничений.
Вероятно, только в финале режиссёр и исполнитель допускают досадный этический и эстетический промах, заставляя смотреть, как на наших глазах умирает Рамон Сампедро, выпив цианистый калий перед оком домашней видеокамеры. Если уж он сделал всё именно так, то лучше было бы (окончательно презрев всякие нормы приличия) воспользоваться действительно отснятой плёнкой, доказывающей, что последнее усилие по уходу из жизни было совершено лично им. Сыграть это, разумеется, можно, что актёр самоотверженно осуществляет. Но мы-то понимаем, что это всего лишь игра!
Комментарии
Подписаться