19 июня Киношкола им. МакГаффина показала фильм Стивена Сильвера «Клуб безбашенных» (The Bang Bang Club), 21 июня картина вышла в широкий прокат. На предпремьерном показе не только посмотрели, но и обсудили фильм. Сегодня мы публикуем самые интересные фрагменты дискуссии.
Участники:
Дмитрий Костюков – фотограф-фрилансер, работал в информационном агентстве «Франс Пресс» и «Коммерсанте», преподаватель
Денис Синяков – фотокорреспондент агентства Reuters
Дарья Гладышева – модератор, идеолог Киношколы им. МакГаффина
О фильме и его героях
«Позвольте фотографии говорить самой за себя»
Кен Остерброк
Дарья Гладышева: Киношкола МакГаффина и портал «Полит.ру» показывает фильм «Клуб безбашенных» за 2 дня до официальной премьеры в Москве. И немного информации для тех, кто не в курсе. Фильм снят в 2010 году режиссером Стивеном Сильвером, который учился в Южной Африке, и он видел многое, о чем говорится в этом фильме. Он встретился с Мариновичем и Сильвой прежде, чем писать сценарий. Так что документальности и точных деталей в картине очень много. Прежде, чем смотреть кино, мы поговорим с практикующими фотожурналистами об их работе, о сюжете «Клуба безбашенных» и немного об этике. Если без спойлера, как вам фильм?
Денис Синяков: Мы не совсем такие реальные журналисты, как те, которые показаны в фильме, но, тем не менее, приближенный опыт у нас был. И честно говоря, фильм, с одной стороны, достаточно интересный, но некоторые вещи… Так не может быть, неправда, не верю. Фильм вызвал двоякие ощущения. То есть нужно смотреть, но я не в восторге.
Дмитрий Костюков: Мне в целом фильм понравился, он неплохой, его можно смотреть. Но в то же время каких-то особых эмоций он у меня не вызвал и я могу объяснить почему. Мне показалось, что гиперболизирована роль Пулитцеровской премии. Получается, что фотографы похожи на осликов, а впереди висит морковка в виде Пулитцера или какой-то другой престижной премии, и они за ней бегут. Мне кажется, что все не против выиграть какие-то престижные награды, но это не является основным двигателем.
вплоть до того, как выглядит Джеймс Нахтвей (американский военный фотограф – ред.), какие они носят сумки и так далее – все эти детали команда фильма очень хорошо проработала.
Не всегда самые сильные фотографии о войне, конфликте делаются непосредственно в том месте, где все происходит. Есть беженцы, есть раненые, есть госпитали, которые с фотографической, да и с журналистской точки зрения – не менее яркие.
Фотография – как метод самооправдания, ведь нельзя же сказать «я пришел поглядеть».
Денис Синяков: Фильм интересный, но некоторым описываемым ситуациям я не верю, так не может быть. Я не хотел сказать, что он неправдивый, но есть моменты, которые у меня вызывают недоумение. Например, ситуация с «Кока-колой». Это дико выглядит, я не уверен, что так на самом деле и было.
Дмитрий Костюков: Ситуация с «Кока-колой», когда человек знает, что стреляют из-за забора, а он говорит, что поднимать руку над забором и снимать, не высовывая головы – это «не cool», выглядит странной. Мне это напомнило «Севастопольские рассказы» Толстого – пригибаться под обстрелом русским офицерам или тем более падать в грязь, ползти – это «не круто».
Можно я еще добавлю по поводу документальности? Фильм вышел раньше, и в нем не говорится, что у Сильвы уже нет двух ног, фильм заканчивается, когда у него еще есть ноги. Но с ним все в порядке, он снимает, он активен, все хорошо, насколько может быть хорошо без ног…
Денис Синяков: Ему ноги оторвало в Афганистане, в том году в Перпиньяне на выставке можно было увидеть кадры Сильвы – мина, которая была заложена на фугасах. Он падает и все равно снимает. Потом весь мир собирал деньги на эти протезы, и были фотографы, которые делали черно-белые фотографии, он на одной из них уже в протезах и все равно продолжает снимать.
Дарья Гладышева: Вы знаете, что сейчас с теми фотографами четверки, которые остались живы?
Дмитрий Костюков: У Сильвы контракт с NY Times, а NY Times – это одна из немногих организаций, которые будут «вытаскивать» человека. Ему повезло в том плане, что его трагедию освещали известные СМИ, собирали деньги, лечили, помогали и прочее. А есть фотографы, с которыми происходят подобные вещи, но им никто не помогает.
Денис Синяков: Это фильм о взрослении фотожурналиста, в нем показано, что кто-то не дожил и не повзрослел, а кто-то повзрослел, но не дожил. Сильва ездил в регулярную армию США в Афганистане. Они постоянно воюют, это рутина для журналиста. Но Маринович, видимо, повзрослел совсем, потому что перестал этим заниматься.
Не всегда самая крутая картинка снята в поле. Иногда история вдумчивая, но снятая постфактум, после войны, или во время, но чуть подальше, может быть гораздо глубже с точки зрения фотожурналистики.
Дмитрий Костюков: Кстати, происходит взросление не только фотографов, но и фотожурналистики в целом.
А все остальное – это то, как он возвращается домой, общается с друзьями, восстанавливает отношения с родными, какие у него фантомные боли, таблетки и телевизор. И война послужила поводом для того, чтобы рассмотреть такую социальную проблему. Журналистика меняется, журналисты меняются.
Дарья Гладышева: Денис, как бы ты повел себя, если бы тебе достался кадр с девочкой и стервятником сзади? Говорят, Картер просидел 40 минут, наблюдая за этой сценой и ожидая, когда стервятник раскроет крылья. Стервятник их не раскрыл, Картер сделал снимок, а дальше уже стал спасать девочку…
Денис Синяков: Я хочу заступиться за Картера. Хорошо, что он не ждал, пока стервятник подойдет к девочке. Он бы снял еще более крутую картинку. По фильму непонятно, что он принес девочку в лагерь беженцев, и я задавался вопросом, почему он не хочет сказать правду, а правда на самом деле жуткая. Я бы принес девочку обратно, не стал бы ждать 40 минут, для такой фотографии достаточно 2 минут.
Потому что если сейчас есть фотография горящего человека, которого забивают мачете, то вполне вероятно, что следующая будет фотография самого Картера. Есть вопрос смелости, трусости, этики и т.д., но правило одно: если можешь помочь – помоги.
Дмитрий Костюков: Есть разные версии трактовки их поведения, это так еще и потому, что они все молодые, первый раз сталкиваются с такими ситуациями, в которых не всегда успеваешь подумать, оценить ситуацию. Я могу сказать, что когда в первый раз попал в такую ситуацию, то для меня ориентиром был мой старший коллегаЮра Козырев (российский военный фотожурналист – ред.). Он в силу опыта понимал, как и что делать. А у них так много эмоций, дополнительной информации, других переживаний, что «оперативная память» просто не все считывает. И вполне возможно, что Картер в первый раз задумался о том, хорошо или плохо он поступил, только когда ему начали задавать эти вопросы. Это сильная фотография, но он лично мог испытывать не менее сильные эмоции за 15 минут до этого. Может, он помогал там другим.
Мне кажется, что гипотетически рассматривать такие ситуации нельзя. Это как я вас сейчас спрошу: вот представьте, что вы попадаете в автокатастрофу, в вас врезаются машины справа и слева – вы будете быстро отстегивать ремень и перепрыгивать на заднее сидение или замрете и будете ждать, что с вами произойдет? Это из этой же серии.
Дмитрий Костюков: Кстати, мне кажется самым дурацким в этом фильме русский перевод – «Клуб безбашенных»…
Дарья Гладышева: Есть и другой вариант – «Пиф-паф клуб».
Дмитрий Костюков: Надо учитывать, что слово «безбашенный» освоено языком, но мы его еще не воспринимаем как что-то конкретное. Оттенки значений у людей, которых мы спросим, будут разные, каждый под словом «безбашенный» будет понимать разное. Для кого-то оно со знаком плюс, для кого-то – со знаком минус. А слово «Пиф-паф» у нас ассоциируется с чем-то детским и несерьезным. Это вопрос лингвистики, а не журналистики.
Современная фотожурналистика в деталях
Дарья Гладышева: Мы говорили с Денисом о том, что профессия фотожурналиста осталась та же, но мир изменился, и оказаться в ситуации, в которой оказалась эта четверка, сейчас уже непросто. За фотографов теперь тоже несут ответственность.
Дмитрий Костюков: В основном да. Но некоторые фотографы – фрилансеры. Буквально вчера я просил, чтобы написали письмо и меня отправили в Афганистан, и я не могу найти людей, издания, готовые согласиться на это, потому что есть опыт в нашей журналистике, и никто не хочет возиться с трупом, с транспортировкой. Все понимают, что поручаться за фрилансера – это большая ответственность и им не дают в таких ситуациях оказываться. Но если вы фрилансер и конфликт, так скажем, а не война, ведется не совсем по правилам, нет воюющих сторон, как было в ЮАР, тогда любой человек может, в принципе, пойти туда снимать, ему никто не мешает, он может быть и не журналистом. Другое дело, чем все это закончится.
Денис Синяков:
Но при этом сейчас в Ливии было не 4 фотографа, как в этом фильме, а 44, плюс экстремальные туристы, блоггеры и еще кто-то, которым просто прикольно там быть. Есть какой-то состоявшийся костяк фотожурналистов и просто люди, которые приехали на удачу. В то же время на фестивале фотожурналистики в Перпиньяне всю неделю нон-стопом показывали фотографии из Ливии. Не знаю, какое количество фотографов было в Ливии, представлены и фотографии того же Юры Козырева – там видно, как из-под обстрела убегает журналист, и их там человек 15 в кадре и они все бегут на него. Насколько это связано с профессиональной деятельностью – непонятно.
Другой пример – фотограф Реми Ошлик в Сирии. Насколько я знаю, он работал для News Week и через 4 дня они попросили его вернуться, потому что не готовы были оплачивать ему assignment и при этом брать на себя риски. И он на свой страх и риск решил, что останется работать без контракта. Через какое-то время он погиб. Этот вопрос каждый решает для себя сам. Кроме Ошлика там были единицы, все остальные просто уехали, потому что тоже понимали, что там очень опасно.
Военная журналистика
Дмитрий Костюков: По поводу прорывов туда, где происходят военные конфликты, я могу рассказать на примере нашего с Денисом опыта, потому что мы были вместе в Осетии. Когда мы туда уезжали, у нас была установка от редакции не приближаться к линии фронта и тем более ее не переходить. Но когда вы смотрите новости, вы не понимаете, что происходит и в каком месте, потому что война – это не значит, что все напалмом сжигается. И когда мы приехали во Владикавказ, мы поняли, что там ничего не происходит, хотя мы вполне могли сидеть во Владикавказе и ждать, что там что-то будет, и мы будем снимать. Мы просто ехали-ехали вперед, и тут уже вопрос в вас самих – вы понимаете, что вас больше никто не обязывает. Вот вы проехали и дальше уже ехать невозможно – таксисты не везут, никто не берет. А можно долбить каждый проезжающий БТР и проситься к ним или сесть в любую машину. Но чем все это закончиться, вы никогда не знаете. Вопрос в том, что вы в итоге хотите получить и какую фотографию вы снимаете.
Этика и журналистика
Дарья Гладышева: В свое время я была на лекциях у Сергея Медынского во ВГИКе, и он показывал фотографии студентов. Среди них была одна провокационная фотография – на ней бездомный тянет руку к фотографу. И Медынский говорит: «Я считаю, что это плохая фотография. То есть очень хорошая фотография, но я предпочел бы, чтобы мои студенты такие не делали».
Дмитрий Костюков: На практикуме в МГУ, где я преподаю, мы стараемся такие темы обсуждать. Но когда ты студент, обсуждение этических тем кажется очень нудным и неинтересным. Гораздо больше людей, даже если бы мы прямо сейчас начали мастер-класс, интересовало бы, каким фотоаппаратом мы снимаем, выдержка, диафрагма, куда надо подавать заявку, чтобы получить embed американской армии в Афганистане (embed – в военное время прикрепление фотожурналиста к военной части – ред.). Этические вопросы сложно обсуждать, потому что люди не сталкиваются с этими ситуациями. Я не думаю, что этические вопросы и проблемы человека в конфликтной ситуации чем-то разнятся с ситуациями из его обычной жизни, точно так же, как и в жизни – кто-то поступает хорошо, кто-то плохо, кто-то эгоистичный, кто-то более амбициозен и так далее.
Единственный момент, который очень важен, касается нашего государства и того, что мы действительно могли бы сделать. Посмотрите на любые чрезвычайные ситуации, не только война, конфликты, но и пожары, катастрофы на дорогах, что угодно – кто присутствует при этом? За исключением журналиста это будут МЧС, врачи, военные и полицейские – люди, которые имеют специальное образование, специально заточенные под экстремальную ситуацию, у них официальный диплом. И как бы нудно это не звучало, но у них есть документ, позволяющий находиться в этой ситуации, они специально к этому подготовлены, есть психологи и они все проходили курс по первой медицинской помощи.
Журналисты – это единственные люди, которые попадают туда случайно и единственные, на кого могут ориентироваться журналисты – это их старшие коллеги. Проблема в том, что в нашей стране по сути нет даже журналистского удостоверения. Все те пресс-карты, которые есть у нас – это не юридический документ, а внутренний документ редакции и он не имеет под собой ничего. Его может получить кто угодно, приехать и сказать: «Я журналист, я снимаю». И получается, что случайные люди без каких бы то ни было представлений о том, что это, попадают в экстремальные ситуации – вот вопрос, которые реально нужно решать.
Нормальные пресс-карты существуют в Израиле, во Франции, в США. В Израиле довольно трудно получить пресс-карту, но если вы ее получили, то – Денис не даст соврать – вам не надо с собой носить паспорт, она заменяет все, это юридический документ, он означает, что вы обладаете определенным уровнем профессиональных навыков и вообще немножко в курсе того, что происходит.
Военная журналистика сегодня
Вопрос из зала: Скажите, какая-либо из ваших профессиональных удач ставила перед вами моральный выбор, приходилось ли вам выбирать между этикой и профессионализмом?
Денис Синяков: Я вспомнил Южную Осетию и свою фотографию, на которой дедушка выносил бабушку из горящего дома и нес ее в соседний дом. За эту фотографию – у Димы была такая же – потом заклевали в интернете: мол, стервятники-журналисты вместо того, чтобы помочь дедушке нести бабушку, бегают и снимают, здоровые пацаны. Это к тому, что
Они, как правило, лучшие, и никто не знает, журналисты не показывают, что дальше случилось с этими бабушкой и дедушкой. Мы приходили через день к этой бабушке, они неплохо себя чувствовали, мы с ними подружились.
Дмитрий Костюков: На самом деле, им не надо было помогать в этой ситуации.
Денис Синяков: Там не было никакой катастрофы, кроме той, что у бабушки горел дом и она просто старенькая. И мы подружились с этими людьми, потом приходили к ним, пили с ними домашнее вино, а люди, которые комментируют фотографии, не видят дальнейшей истории.
Дмитрий Костюков: Я приехал туда через год. Понимаете, гораздо большей трагедией для этих бабушки и дедушки было то, что у них есть дети, которые живут в России и не звонят. Они им даже не позвонили, когда началась война в Осетии, а у них самих нет координат.
С этическими проблемами можно сталкиваться и в обычной жизни. Все любят байки про войну, и потому я расскажу и про войну, и один случай из обычной жизни. Когда я был на embed в Афганистане, я подписывал так называемые «ground rules» – список определенных условий, при которых нельзя фотографировать солдат. Я был на территории, откуда талибы только ушли и куда совершали набеги, а американский патруль ходил там все время и делал перепись населения через день. Я мог снимать, как американцы общаются с населением, мне никто не мешал, никто слова не говорил. Но талибы отслеживают все эти фотографии через интернет. И если они увидят на них людей, которых они воспринимают как предателей, которые должны были уйти с талибами дальше воевать, а вместо этого остались здесь жить, то они приходят и вырезают семью.
И это ваш выбор: вы можете дать на ленту фотографию и никогда не узнаете, что всю семью вырезали и ни один человек не подумает об этой фотографии, что она убила 10 человек, в отличие от фотографии того же стервятника и девочки.
… и в мирное время
Дмитрий Костюков: У нас была ситуация гораздо более неприятная в России. Мы снимали задержание, оно было очень жесткое, мы вступились за мальчика, чтобы ему не тыкали пальцами в глаза, это было не в Москве, и там милиция гораздо более жесткая. Всех задержали и нас долго допрашивали, потом мы ходили на Лубянку, а мальчика убили в итоге, была громкая история. Непонятно, как все это произошло, но суть в том, что от нас требовали фотографии, которых у нас не было, потому что мы не успели ничего сделать. Нас долго-долго всех мурыжили, потому что от нас хотели фотографии. Ситуация будет такая, как в этом фильме, когда приходит сотрудник и говорит: «Либо вы сейчас даете фотографии, либо вы будете считаться соучастником, и мы вас посадим на 5-7 лет». Того мальчика, по-моему, на 7 лет хотели посадить, но так как он несовершеннолетний, этого нельзя было сделать и поэтому все закончилось грустно.
Кстати, по поводу заботы редакции: редакция может не пускать вас не только на front line, а говорить, что «ты не пойдешь на митинг, потому что там задержания, а ты нам нужен для другой рутинной работы».
Денис Синяков: Я хотел добавить, что журналист такой же человек, как и все другие. Мы часто видим, что человеку плохо или кого-то избивают, и проходим мимо. И только 2-3 человека заступятся, помогут. В общем,
Я, например, проходил курсы по оказанию первой помощи в Лондоне и накупил в Лондоне все необходимые средства. В России они не продаются, а там в любом магазине есть. Возил с собой в машине, думая, что я обязательно кому-то помогу, если что случится. И буквально на следующий день я пошел на «Локомотив» снимать футбол. Когда мы проходили подземный переход, раздался взрыв. Оказалось, что мужик взорвал гранату – не донес ее до свадьбы. У него случился конфликт с женой, он нес гранату, а она взорвалась у него в кармане. И вот он лежит весь в крови на асфальте, у него огромная рана в бедре и при этом я стою в ужасе. Я понимаю, что меня в принципе этому учили, но вот какую вену ему сжимать, я понятия не имею. При этом он еще пытается курить. Я стоял в шоке, то есть я не снимал, потому что не понимал ничего вообще и не мог оказать помощь. Хорошо, что приехала скорая, я выдохнул, что этот груз ответственности с меня сняли. Такие ситуации происходят на каждом шагу и не только на войне.
P.S.
Денис Синяков: Для меня два главных фильма о фотографах – это документальный фильм «Военный фотограф» и фильм конца 80-ых «Public Eye» – про криминального фотографа, он немного похож на фильм «Однажды в Америке».
Дарья Гладышева: Мы выбрали этот фильм, потому что жанр biopic – биографического фильма – интересный и благородный жанр, он рассказывает о реальных людях, о которых мы забываем. В зале много фотографов и фотожурналистов, и они знают эту историю. «The Bang-bang club» описывает историю жизни их коллег.
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ КОММЕНТАРИИ
Сергей Пономарев, фотограф агентства Associated Press:
«Все абсолютно реально. Не могу сказать, насколько точно переданы описываемые обстоятельства, я никогда не был в Африке. Но я прочел книгу, и, действительно, была такая история с Кевином Картером, который получил Пулитцеровскую премию, а потом его "зачмырили" настолько, что ему ничего не оставалось, кроме как покончить жизнь самоубийством. Что я могу еще сказать? - Нет повести печальнее на свете, чем то, что происходит с людьми, которые пытаются рассказать правду.
С художественной точки зрения фильм "Клуб безбашенных" определенно неплохой. Конечно, он сделан по всем Голливудским канонам: вдруг появилась девушка-героиня, которой в реальности не было, любовь и отношения – все это, чтобы показать, как люди борются с перипетиями судьбы, их страдания и чувства. По большому счету, "Клуб безбашенных" – на 90% правдивый фильм. Очень правдоподобно показана атмосфера в газете. Бывает звездный час – до того ты ничего из себя не представляешь, но вдруг тебе удается оказаться там, где никто никогда не был, и вот тебя замечают, принимают на работу, берут в братство матерых фотожурналистов и т.д.».
Александр Тягны-Рядно, travel-фотограф, преподаватель:
«Я давно уже не занимаюсь военной журналистикой, но когда-то, в самом начале карьеры, работал на "Франс Пресс", поэтому попробовал такой "сладкой еды". Сейчас я далек от сегодняшних военных реалий, но сюжет вполне правдивый.
Я воспитан на советских фильмах и привык, что фотографов показывают либо дурачками, либо подонками. А тут объемные характеры героев, достаточно реальный фильм. Есть, конечно, свои "киношные" условности, усиления в сюжете и драматургии, но, тем не менее, фильм смотреть интересно, рекомендую его всем фотографам».
Фильм «Клуб безбашенных» представлен кинокомпанией «Кино без границ».
Подробнее о фильме здесь.
Комментарии
Подписаться