Бродский писал, что лучший вид на город, если сесть в бомбардировщик. Режиссер фильма "Ливан" Самюэль Маоз пытается с ним поспорить и предлагает танк, как нечто более приземистое, надежное и страшное, и советует посмотреть в его прицел, чтобы, как в испорченном калейдоскопе, увидеть весь ужас, грязь и человеческие пороки. С Бродским хочется в очередной раз согласиться, и не потому, что формальный приём Маоза кажется вымученным и наскучивает через пять минут, сколько бы он под видом прибора ночного видения ни заливал кадр зеленым и ни показывал бы осквернение мадонн крупным планом, а потому что в самолётах-истребителях летают обычно по одному. В танке же, который на сленге называют "вагоном", полагается команда из четырёх неприятных евреев: командира Асси (Итар Тиран), водителя Игала (Михаил Мошонов), заряжающего Герцля (Осри Коэн) и наводчика Шмулика (Йоав Донат), которые делят между собой роли начальника, новичка, бунтаря и временно занявшего нейтральную позицию пассионария. Но эти роли настолько условны, что спокойно переходят по кругу, не создавая никакого действенного конфликта, только лишний раз показывая, насколько жалок человек перед им же самим созданными обстоятельствами. Едино и неизменно только чувство клаустрофобии, которое передаётся и в зал.
Фильм рассказывает о первых днях Ливанской войны 82-го года, которая, казалось, быстро закончится, а в итоге превратилась в нескончаемый ад для израильских интеллектуалов, которые до сих копаются в её причинах и последствиях, разумеется, безуспешно. Попытка разобраться, как удивительный клочок земли, прозванный Левантом, где в течение нескольких тысячелетий уживались разнообразные этнические и религиозные общины, благодаря паре пуль и снарядов превратился в главную болевую точку планеты, разбивается о субъективную документалистику Маоза. Он рассказывает об этой войне, всеобъемлющей вспышке ненависти, с высоты личного опыта, так как сам служил и участвовал в этих событиях. По словам философа Нассима Талеба война в Ливане - самый настоящий "черный лебедь", то есть случайное событие, которое невозможно предугадать, исходя из прошлого опыта, и даже если попытаться сейчас восстановить и смоделировать причины, это в любом случае будет ретроспективно, то есть будет объяснятся задним числом, и с видом, что мы все знали, что так и будет. И именно это проскальзывает у Маоза. В сценах, где солдаты делятся друг с другом мыслями о войне и личными переживаниями, куда врываются "мама, я хочу домой" и рассказы о том, как первый раз кончил, даже в них просматривается не перманентный ужас и непонимание происходящего, а заранее подготовленное смирение и ощущение, что всё именно так и должно быть, а это в корне неверно. Следовательно, ставка на искреннюю и беспристрастную документалистику сметается со стола. Тогда остаётся только замахнуться на большее, как в "Вальсе с Баширом" рассказать о том, что такое вообще "война", когда один человек должен убивать и насиловать другого и всегда находится ответ на вопрос "зачем?". Режиссёр "Башира" Ари Фольман, несмотря на все уловки с формой, говорит о войне используя миллионы метафор, но всё равно понятным языком, передавая весь её ужас, всю её глупость и нелепость, и практически полностью раскрывает тему, разделяя "мирную жизнь" и "войну" при помощи всего двух синти-поп хитов. В отличие от него обладатель прошлогоднего "Золотого льва" Маоз зацикливается на конкретной ситуации, на пресловутом собственном опыте, который непрестанно транслирует, приправляя его сентиментальными отступлениями и клише, и кажется, что в его космосе резня в Шатиле - это экзистенциальная проблема совершенно иного порядка, нежели любая другая, что бьёт мимо единственной понятной гуманистической цели "кино о войне" - заставить обычного двадцатилетнего оболтуса записаться в пацифисты, дать понять, что война - не игры с детскими автоматиками, и ещё раз заставить сказать "спасибо деду за победу", и не важно читает дедушка Тору, Библию или Коран.
Комментарии
Подписаться