«Гоморра»

В кишащем, сплошь набитом асоциальными элементами, Неаполе проживают свои жизни самые обычные, но при этом, так или иначе, связанные с организованной преступностью люди. Они пытаются выйти из игры или, наоборот, вступить в нее, не осознавая, в общем-то, одного – обречены все, даже казалось бы и самые невинные.

Разговор о «Гоморре» необходимо начать с исторической справки. Картина Маттео Гарроне снята по одноименной книге журналиста Роберто Савьяно. Первоисточник – это классическое журналистское расследование, проливающее свет на деятельность одной из самых больших и влиятельных преступных группировок Европы – Каморры. Автор вот уже полгода получает прямые угрозы от мафии и живет под постоянной защитой карбиньеров.

Маттео Гарроне в своей картине ставит совершенно другие задачи, но при этом он твердо стоит на почве, подготовленной книгой. Все, что происходит на экране, это не художественный вымысел, навеянный детскими воспоминаниями («Город Бога») или общим духом времени («Бумеры» и «Бригады»), а вполне реальная история, чей смысл не разоблачать, а передавать действительность.

«Гоморра» - это возможно первый по-настоящему большой анти-миф об итальянской мафии. Неприкасаемые божества с пистолетами здесь полноватые, ничем непримечательные гопники-переростки, добившиеся своего не благодаря светлому уму или таланту к разрушению, а благодаря слепой верности и почти религиозному отношению к системе. Даже молодые и недовольные порядком вещей размышляют в духе «стукнет нам по 30, и займем места надоевшего босса». Те, кто пониже статусом, пускай и не такие омерзительные внешне, но крайне суетливые и на самом деле беззащитные. В реальности, оторвавшись от своих боссов в трениках, они не понимают, что делать. Все сводиться к тому, что нужно кого-то убить – подобные решения приходят в их головы между делом, отчего потом, ясное дело, проблем будет не сосчитать. Гарроне рушит миф о том, что война разных мафиозных кланов, это дело святое. На самом же деле, это просто результат глупости и необдуманных ошибочных шагов.

Единственный мало-мальски симпатичный персонаж картины – мальчик-разносщик Тото, мечтающий попасть в мафию. Именно на плечи этого хрупкого и несмышленого героя взвалился весь романтический ореол преступности. Он изучает свой первый синяк от пули, как нечто святое и неоспоримое, этот синяк – отметина из того мира, куда он мечтает попасть. Но на деле, это всего лишь местный, неаполитанский колорит. Стремление это – нечто вроде мечты любого итальянского мальчишки играть за сборную Италии по футболу. Чужаку этого не понять, а объяснять, что это кривая, ведущая вовсе не вверх, так что невозможно, как и доказать итальянскому болельщику, что Маттерацци плохой человек. Не поймет – это в лучшем случае.

Несмотря на весь реализм картины Маттео Гарроне, мир в ней все же немного условный. Все происходит на клочке земли, внешне будто бы отгороженном от всего мира. Тем острее в концовке ощущается обреченность узников преступной машины. Когда появляются «чужие», посланцы другого мира в виде карбиньеров и Скарлетт Йоханнсон в телеэкране, становится ясно, что ближе к нормальному существованию уже не подобраться. Между этими мирами стена и стена далеко не условная.

«Гоморра» стартует медленно, тяжело, но к середине картина обрастает столь необходимой ей иронией и начинает двигаться уже куда быстрее. Будто специально усыпляя зрителя, в концовке Гарроне начинает палить из всех орудий (в прямом и переносном смыслах) и зритель действительно впивается в кресло. Последние поэтичные кадры – перспектива в духе Серджио Леоне и два малоприятных мужчины в шортах, избавляющихся от трупов – очень точно передает ощущения от картины «Гоморра» - сочетание отвращения и интереса. Подглядывать два с половиной часа за деятельностью итальянской преступной организации не то чтобы очень увлекательно, но остановиться действительно сложно. И хотя в общем-то, «Гоморра» не совсем та картина, которую хочется обсуждать с друзьями и советовать ее посмотреть, но в то же время она на удивление тонко и по-новому вкладывает в сознание давно надоевшие, но от того не потерявшие свою правоту ценности.

И если Гарроне специально поставил этическое скучное чуть выше ложного и обманчивого эстетического, то со своей задачей он справился на все сто. Вряд ли кто-то потянется за автоматом, даже в самых смелых своих мечтах.