«Удушье»: Экранизация Чака Паланика

Малоприятный тип с идиотским именем Виктор Манчини (Сэм Рокуэлл) вместе с неуклюжим приятелем Дэнни (Брэд Хенке) работают кем-то вроде элемента интерьера в историческом парке, имитирующем эпоху колониальной Америки. Вечером они по привычке и необходимости ходят на собрания сексоголиков («Меня зовут Виктор» – «Здравствуй, Виктор!» – «Я сексоголик» – «Расскажи нам об этом»). А после отправляются в какой-нибудь общепит, желательно подороже, где Виктор имитирует приступы удушья, зарабатывая тем самым себе и неплохие деньги, и новых родных. Делает он это с благородной целью – содержать свою слетевшую с катушек матушку (Анжелика Хьюстон), которая есть первопричина всех его детских переживаний и комплексов, и, как следствие, повинна в том, что ее сын вырос таким циничным ублюдком. Вскоре Дэнни познакомится со стриптизершей с пошлейшим псевдонимом Черри Дайкири (Джиллиан Джейкобс) и начнет строить на заднем участке замки из камней, а Виктор так и продолжит впихивать в безнадежную мамашу шоколадный пудинг и трахаться в туалетных кабинах самолетов. Очень быстро теряя все.

Чак Паланик – один из лучших писателей современности, наряду с Тибором Фишером занимает почетное место среди учеников-вундеркиндов Ирвина Уэлша, правда, изрядно дискредитированный чрезмерной любовью к нему 14-летних подростков из-за прилипшего к нему ярлыка "контркультурный". Главная проблема экранизации «Удушья» в том, что она представляет собой пересказ романа как раз таким недалеким, но от этого не менее трудным подростком, т.е. пересказ самых, прости господи, прикольных моментов. Потому сравнивать фильм с каноническим «Бойцовским клубом» Финчера так же глупо, как, допустим, «17 мгновений весны» с анекдотом про Штирлица.

Экранизация 300-страничного «Удушья» длится приблизительно 80 минут. Да, краткость – сестра таланта, да, у того же Каурисмяки «Преступление и наказание» и «Гамлет» идут и того меньше. Но Каурисмяки при этом, избавляясь от большинства героев и используя классику только в качестве первоисточника, крупными мазками рисовал свою историю (в этом и состоит отличие между «по роману» и «по мотивам романа»). Но Грегг умудряется с невообразимой скоростью, за 80 минут, поставить галочки напротив всех основных событий «Удушья». Просто эти 80 минут – все, что Кларк Грегг нашел в романе смешного. Вот, герой теряет девственность в туалете – смешно, вот, он утешает своего босса, которому только что сам наставил рога – еще смешнее, вот, он удирает через окно от слишком требовательной мазохистки – вообще оборжаться.
И для изображения этой веселенькой фрустрации как никто другой подходит Сэм Рокуэлл. Он играет здесь все того же Чака Бэрриса из «Признаний опасного человека», такого же асоциального придурка, которому, правда, на этот раз не посчастливилось пробиться на телевидение. Рокуэлл, что греха таить, блестяще справляется с поставленной задачей и благодаря ему и прекрасной актрисе Хьюстон, люди, по счастливой случайности не читавшие «Удушья» гарантированно получат удовольствие.
И еще одно: прелесть писателя Паланика заключается в том, что после того, как в продолжение всей книги все глубже окунает несчастного читателя в дерьмо, в финале неожиданно спускает воду. С незапамятных времен это называется катарсисом, будь то взрывающиеся небоскребы в «Бойцовском клубе» или избиение камнями новоявленного еретика в «Удушье». Грегг намеренно ли или по неопытности (все-таки режиссерский дебют) воду не спускает, но пускает титры поверх очередной сцены в туалетной кабине, все-таки предпочитая трагической сатире хулиганский анекдот.
Думаю, Паланик бы с присущей ему сестрой таланта телеграфировал: «Поверхностно» – не самое верное слово, но это первое, что приходит на ум.