«Класс»: Победитель Канн-2008

Учитель французского языка Франсуа (Бегодо) вместе со своими коллегами начинает новый учебный год. Франсуа работает в школе, расположенной в неблагополучном районе Парижа, а ученики его из тех, кто мог бы спокойно поджигать (читай – будут поджигать) машины в пригородах, будь они хоть на пару лет старше. Учеников исключают толпами, учителя и сами готовы бежать из такой школы, но, в отличие от своих коллег, Франсуа пытается не перевоспитать детей эмигрантов, а просто обучить. Поведение для него – вопрос второй, но, понятное дело, те свобода и либерализм, которые он проповедует своим общением с учениками, быстро превращаются в анархию и непонимание. Учитель никогда не сможет стать своим – как бы он ни старался, и от зыбкого равновесия и мира внутри класса в итоге остаются лишь руины.
«Класс» начинается со знакомства. Франсуа знакомится с новыми учителями, потом новыми учениками – и вместе с ним внутри стен оказывается и сам зритель. Франсуа единственный герой, который показан в кадре за школьными стенами – он едет на работу. В какой-то степени, учитель французского языка наш проводник, по крайней мере, первые полчаса.

Мир внутри стен (определение «внутри стен» - не случайно, именно так картина называется в оригинале) – это мир постоянно школьного бунта, переродившегося и проснувшегося вновь. Те, кто 20 лет назад казался асоциальным и опасным – сейчас слабое звено, замкнутый и забитый интеллектуал, неспособный по-настоящему дать отпор. Франсуа пускай и находит общий язык с учениками (где почти каждый альфа-самец), но только до поры до времени – по большому счету, бунт всего лишь оттягивается – ружье неминуемо выстрелит, как его ни прячь. В большой степени картина Канте это замечание в сторону тех, кто отказывается принимать мир современным, замечание в сторону повзрослевших и осевших героев предыдущих бунтов. Выживает сильнейший – и старикам тут действительно нет места. Нет, потому что, как это часто бывает в жизни, напарываешься на те же грабли, с которыми так долго и самоотверженно боролся. И дело тут не в гуманности по отношению к чернокожему хаму или, наоборот, черствости и бездушии – дело в том, что иначе ведь не остановить. И, кажется, именно это чувство восседания на пороховой бочке Канте удалось передать лучше всего. Все готово – осталось только чуть-чуть подождать, и старой Европе придет конец, хорошо это или плохо – это так.

Отсылки к «Стене» и «400 ударам» пускай и не столь очевидны, но все же имеют место быть. Ощущение лживости пронизывает каждый угол школы и, в частности, класса; несмотря на действительно современную и либеральную систему преподавания Франсуа, в остатке он получает только одно: «Я ничего не узнала» - говорит девочка, и это больше похоже на правду, чем рассуждения о субжанктиве и прочих радостях французского языка. Самое страшное в данной ситуации – это общий дух формализма, мол, детей надо выучить и все тут. Всем ведь прекрасно понятно, что они никогда не будут разговаривать на литературном французском. И именно тут сталкиваются два совершенно разных мировоззренческих полюса. Учителям непонятно как можно сидеть нога за ногу, разговаривать с учителем на «ты» и одновременно говорить о стыде перед мамой своего друга, которого он уважает. А ученики не понимают, почему они должны слушать людей, которые для них чужие, но при этом имеющих право их судить. И даже все равно, что одни – белые католики, а вторые – цветные мусульмане (в большинстве своем) – это лишь усиливает конфликт.

Канте в Европе не числится в числе главных певцов авторского кино, его к таковому вообще сложно отнести. Все предыдущие работы режиссера – крепкие середняки, не сумевшие заинтересовать ни широкого зрителя, ни горстку любителей авторского кино. «Класс» – в общем-то, можно отнести туда же, только вот одно «но» – в силу своей ультрасовременной проблематики, Европе было сложно пройти мимо такой картины. И выходит, что главный недостаток «Класса» в том, что он обречен на успех, а такие картины у нас часто встречают с заметной долей скептицизма. Действительно, критиковать «Класс» проще простого – можно сразу вспомнить невразумительный последний кадр или размышление малолетней стервы, мечтающей стать полицейским, о Платоне. Или некрепкую режиссерскую руку (мол, в фильме его работы мало – все держится на актерах) – то есть цепляться есть к чему. Только оно того не стоит. Главное достоинство фильма именно в том, что режиссер приводит нас в класс и оставляет там – смотрите куда хотите, думаете что хотите.

Неоднозначность «Класса» в какой-то степени главный камень преткновения. Сложно понять, кому симпатизировать и стоит ли вообще это делать. На первый взгляд, учитель – просветитель, ученики – варвары, которые готовые разрушать все старое, не представляя взамен ничего нового. Но вскоре оказывается, что и учитель какой-то неприятный, и ученики не варвары, а просто дикари-чужаки.

«Класс» лишен классической школьной концовки, где бы тебе объяснили, что хорошо, что плохо, кто прав, кто виноват – и кажется в этом его если не единственное, то точно главное художественное достоинство.

Ну а кроме всего прочего, это действительно очень интересный и хороший фильм. Пускай и не для нас, и не про нас.