«Ахиллес и черепаха» Такеши Китано

Увидев, как здорово мальчик с говорящим именем Матис рисует петушков, друг его папы-коллекционера, известный художник, подарит ему свой фирменный берет. Скоро папа-коллекционер повесится, и Матис будет рисовать петушков во дворе своего дяди-крестьянина, за что тот ему будет с постоянством отвешивать подзатыльники. Когда уже грустным молчаливым юношей Матис придет со своими творениями к галерейщику, узнает, что миленькие пейзажи с домиками на набережной искусством уже не считаются. Не ведая о противоречии Зенона, доказавшего, что быстрый Ахиллес не сможет догнать медленную черепаху, Матис научится копировать всех великих художников от Моне до Уорхола. Потом вплоть до почтенной старости (Матиса уже играет сам Китано) будет пытаться влиться в современное искусство, потом сядет на улице, пытаясь продать ржавую консервную банку за несколько сотен тысяч йен. Но берет так и не снимет.
«Ахиллесом и черепахой» Китано окончательно превращает трилогию, заявленную как автобиографическую, в трилогию саморазоблачения. Саморазоблачение на этот раз не подается в виде абсурдистской самопародии с налетом морального мазохизма («Банзай, режиссер»), а имеет более привычную художественную форму, хотя китановский монолог о себе все равно под конец срывается в затяжную комедию абсурда.

Что действительно удивляет в «Ахиллесе», помимо непривычно привычной линейной манеры повествования, так это способ исследования Китано-режиссером Китано-художника (во всех смыслах этого слова). Пародии на «Кикуджиро» и «Фейерверк» (лучшие фильмы Китано, на которые он считает долгом ссылаться в двух предыдущих картинах), «Кровь и кости» и «Королевскую битву» так органично вплетены в невеселый, по сути, сюжет, что просто понимающим смешком уже не отделаешься. Еще удивительнее, что этот китановский неизлечимый инфантилизм, кажется, впервые в его фильмографии представляется не как приятный способ бегства от реальности, но как безрассудство, имеющее свои последствия. Это не то, чтобы разочаровывает, скорее, отрезвляет.

Из десятков смыслов, коими обладает фильм Китано, меньше всего хочется примерным подчерком выписывать мораль о месте человека в жизни, поиске себя и, не дай бог, предпочтении творческому поиску семейного счастья. Мораль всегда была для Китано поводом для возникновения таких вот зеноновских противоречий. Не хочется и говорить, что «Ахиллес» - это своеобразный приговор искусству (тем более, что это, во многом, – приговор себе), скорее все-таки взгляд на его историю (одновременно, разумеется, на себя), причем, взгляд не лишенный надежды: может, когда-нибудь на свете закончатся хлопковые магнаты, готовые выложить четверть миллиона за помятую консервную банку. Хотя бы и оттого, что у всех его друзей-конкурентов такая уже стоит в гостиной.