Мизантропический фильм о том, что все люди жулики и врут, прикрывающийся сатирой на буржуазные нравы.
Италия, двадцатые годы, политическая ситуация нестабильна, где-то голод, где-то представителям церкви некуда деть три миллиона. Крупный, во всех смыслах этого слова, банкир Орнано (Климов) продает церковникам свой дом с землей и уезжает по делам. Его супруга посылает записку своему любовнику о том, что в доме появилось неслыханное богатство, но информация по дороге оседает в руках не в меру похожего на дракулу авантюриста с идеальными манерами Каскарильи (Кторов). Однако, первым в дом совершенно случайно залезает мелкий воришка, проходимец Тапиока (Ильинский). На их беду в самый разгар их встречи в дом возвращается банкир с женой.
После относительной неудачи, а скорее не попадания в запросы широких масс своим дюже сложным фантастическим фильмом «Аэлита», Протазанов обратился к более простым историям и понятным жанрам, как, например, приключенческая сатирическая лента о белых эмигрантах или изящная комедия о туповатом закройщике из Торжка. «Процесс о трех миллионах» - сатирическая комедия нравов из жизни буржуазного общества - стала четвертым фильмом режиссера в СССР и первой его сценарной удачей. Надо сказать, что это не первая экранизация популярного в то время салонного романа итальянского писателя Умберто Нотари. Спектакли по нему шли в разное время по всей столице, в 1918 году он был экранизирован в Москве, в 1923 году в Киеве.
Не показывая толком ограбления, не раскрывая сути аферы банкира, оставляя нас в полном неведении, чем закончится история с любовником, но вводя в мир своих героев трогательные подробности, вроде ночлежки, которую кошки устроили в доме арестованного Тапиоки, Протазанов очень элегантно развлекает одного зрителя ненавязчивыми намеками и тонким юмором, другому преподносит виртуозную режиссуру.
Но если итальянец писал свой роман в основном о социальном неравенстве, о верхах, тех, кто между и низах, то репатриант Протазанов в своем стремлении обозначить именно острую политическую сатиру заходит порой так далеко, что фига, которую он безусловно держал в кармане, то и дело начинает просвечивать, - то сквозь дыры тельняшки Ильинского, то отблесками на золотых часах адвокатов, выстаивающих длиннейшие очереди, чтобы получить право защищать в суде человека, который смог украсть три миллиона.
Собственно советский кинопрокат все прекрасно понимал, но поделать, а все-таки было еще время НЭПа ничего не мог, так отмечая высокие зрелищные качества картины, критика того времени справедливо упрекала ее авторов в идейной бесхребетности, в подражании западным образцам. Ее сравнивали с легко и изящно поставленными европейскими фарсами.
«Советский фильм,— писал И. Анисимов в рецензии на комедию,— должен глубже взрыхлить тему, беспощаднее издеваться, больнее жалить. Не таков «Процесс о трех миллионах» — фильм благодушный, беззлобный, совершенно спокойный». «В итоге мы получили хорошую «заграничную» ленту,— резюмировал свою оценку «Процесса о трех миллионах» С. Ермолинский.— Не удовлетворяет именно то, что проявленные в постановке режиссерская культура и прекрасная техника направлены не в сторону создания советской картины. Советской — по замыслу, по материалу».
Но вся эта «беззлобность» и отсутствие в инструментарии автора тяжелого молота пропаганды и позволяет нам сейчас с удовольствием смотреть эту напрочь лишенную тяжелого контекста исторического периода, очень легкую, понятную и ищящную комедию о трех жуликах и несовершенстве человеческой природы.
Комментарии
Подписаться