Некоторые критики, успевшие приклеить вам ярлык «автобиографичного» кинематографиста, были очень удивлены разработкой сюжета «Трех обезьян».
Все мои фильмы строятся на вымышленных историях, даже если я сам задействован как актер. Интерпретируя чье-то творчество, очень легко ошибиться: если бы я использовал события собственной жизни, в них сразу же усмотрели бы некое политическое послание. Тогда как меня больше занимают вещи экзистенциальные.
В сценарии есть моменты, близкие мелодраме.
Я люблю мелодраматические темы — те, что часто используются в массовом турецком кино. В Турции люди вообще очень падки на мелодрамы, и я не исключение. Я хотел позаимствовать их, сделать своими за счет придания большей реалистичности. Большинство мелодрам описывают ирреальные ситуации, однако они легко становятся приемлемыми, если найти к ним реалистичный подход. Для меня сама жизнь мелодраматична. Особенно в Турции.
Реализм, о котором вы говорите, появляется уже в сценарии или только в момент съемки?
В сценарии. Но бывает так, что только на площадке понимаешь, что что-то не работает и что нужно переписать эпизод. Нужно быть очень бдительным. Например, когда мать, вернувшись домой, показывает сыну деньги, которые ей удалось получить от политика, сын выглядит обрадованным. Так было в сценарии. Но во время съемки оказалось, что так быть не может. В итоге у него растерянный вид.
Потому что он догадывается об адюльтере?
Не обязательно. Как писал Ницше (здесь Джейлан ошибается, приписывая слова Бернарда Шоу Фридриху Ницше, — прим. переводчика), в жизни есть две трагедии: одна — не добиться исполнения своего самого сокровенного желания; а вторая — худшая из двух — добиться. Они совершают что-то опасное, не поговорив об этом с отцом. Правдивость, искренность сцены в момент съемки продиктована не логикй, но моей интуицией.
Судя по всему, более остального вас интересует происходящее внутри персонажей — то, что труднее всего поддается объяснению в кино.
Да, больше всего меня интересуют душевные процессы. В этом кинематографу конечно очень далеко до литературы. Это искусство еще довольно юное. И у меня нет ощущения, что кино создало произведение, равновеликое книгам Достоевского. Возможно, когда-нибудь это и произойдет. Я пыаюсь понять, что творится в самой глубине человеческой натуры. Только познав самую темную часть себя, мы сможем самосовершенствоваться.
Как вы нашли название для фильма?
Это произошло довольно поздно. У Конфуция встречается трактовка мудрости через притчу о трех обезьянах: не слышать дурного, не видеть дурное, не говорить о дурном. В фильме сын делает вид, что не знает об адюльтере, отец притворяется, что не слышал голоса своего босса в трубке, а мать лжет им обоим. Эта метафора обычно используется в пренебрежительном контексте для разоблачения очевидной лжи.
Почему вы не стали оператором на картине, как это было с «Отчуждением»?
Я обожаю работать с моим оператором Гоханом Тириаки. Я пригласил его для работы над «Временами года», которые не мог снимать сам, будучи одним из героев фильма. И я решил поработать с ним еще раз. Его идеи вдохновляют меня. Даже если я решаю, где будет стоять камера, а где свет, его влияние в фильме очень заметно. К тому же я слежу за картинкой на мониторе, а это удобнее, чем смотреть в видоискатель. Эта отстраненность позволяет мне охватывать все происходящее, сосредоточиться на актерах.
Какие идеи были у вас относительно картинки?
Я хотел, чтобы все было сконцентировано на трех членах семьи. Для этого я пытался визуально изолировать их от окружающего мира. Изначально предполагалось, что в фильме не будет показано более ни одного лица, кроме них. Я также хотел создать вокруг них особое цветовое поле из блеклых тонов — это было сделано уже на постпродакшне. Я представлял себе гораздо менее реальную картинку, чем те, что я использовал в предыдущих работах — эта должна была быть более стилизованной. Я решил создать собственную визуальную вселенную — это могло бы быть сделано и раньше, если бы конечно у меня получилось.
Это решение хорошо подходит мрачной, полной трагедии истории.
Не уверен, что стоит преувеличивать значение визуальности. Эти картины происходят прямо из души. Они соотносятся с моим видением мира с тех пор, как мне исполнилось двадцать лет. И сейчас мне удалось довольно близко подойти к тому, чего я всегда добивался. Я имею ввиду технические вопросы. Я довольно мрачный человек. И я бьюсь за то, чтобы жизнь была выносимее.
Что изменилось с переходом на цифровую камеру с высоким разрешением?
«Времена года» я снимал на эту же камеру. Весь секрет заключается в прогрессе возможностей постпродакшна. То есть дело не в камере: все снимают одинаково. В фотографии это известно уже давно: многие используют одну и ту же камеру. Преображение происходит после того, как снимок сделан — в процессе печати. Разрешение картинки — не самое важное. Интенсивность влияет гораздо больше. Все дело в возможности неравномерно распределять интенсивность по кадру. Именно интенсивность придает картинке глубину и смысл: края будут более сгущенными, темные цвета — более насыщенными тут и там. Можно также ретушировать каждый кадр, словно пишешь картину. К примеру, в сцене, где мальчик бежит к железной дороге, мы видим его с высоты дома, так, словно за ним наблюдает мать. В фильме терасса погружена в тень, что сказывается на цвете картинки. На самом деле, никакой тени не было, однако именно она придает сцене необходимую силу.
Музыка в фильме хорошо продумана; она напоминает кинематограф Брессона.
Робер Брессон — один из тех, кто меня вдохновляет. Некоторые вещи нельзя передать через изображение — только через музыку. Но я никогда не думаю об этом, пока снимаю. Все происходит во время звукового монтажа и перезаписи. Принимать решение о включении той или иной композиции в фильм очень трудно: возможности поистине безграничны. Каждая песня может создавать свое собственное событие. Я впервые не использовал в фильме никакой музыки. За исключением звонка мобильного телефона.
Откуда взялась эта песенка?
Когда мы снимали «Времена года» на самом западе Турции, то оказались в полной изоляции. Однажды нам пришлось ночевать в автобусе. Холод поднял нас посреди ночи; мотор заглох. Останься мы там — умерли бы от холода. Мы принялись ходить. Увидели вдалеке свет и пошли к нему. Там был домик, в котором трое ребят грелись у огня. Один из них рассказывал о своей возлюбленной. В Турции принято дарить семье невесты деньги. Юноша вкалывал уже два года для того, чтобы набрать необходимую сумму. Чтобы свадьба все-таки состоялась, ему предстояло работать так еще пять лет. Где-то фоном играла эта песня о любви. Я до сих пор не забыл ни рассказ, ни песню.
Источник: Мишель Климан, Янн Тобин, Positif
Перевод: Кирилл Адибеков
Профайл фильма на сайте Arthouse.ru
«Три обезьяны» /Üç Maymun/ - Трейлер
В Москве с 4 июня в кинотеатрах «35 мм», «Пять звезд на Новокузнецкой», «Формула кино Горизонт», «Каро фильм Октябрь».
Комментарии
Подписаться