Пока у нас шанс стать людьми один - только если мы поимеем нашего Путьку. Ведь мусора - это, знаете, интернациональное. Смерть легавым от ножа - это идея, которая призвана объединить младогегельянских активистов всех стран. А вот Путька - это наша корова. Чтобы двигаться дальше, мы должны уничтожить Путьку, преодолевая детские комплексы. Мы должны выдвигать политические требования, хоть бы нам этого и не хотелось бы, просто потому, что иначе мы никогда не вырастем. Мы расли после перестройки, когда граждане счастливо вовлеклись в организацию малого и среднего бизнеса. На политику детьми мы срать хотели, потому что она ассоциировалась у нас с брюзжанием агентов КПСС, раньше-де лучше и все дела. Наши родители хотели денег, славы и евроремонта тогда, а сейчас, к десятым, или ощущают себя непонятно зачем доживающими свой век в отремонтированной квартире; самые же пассионарные из родителей плюнули на евроремонт и ушли в подполье - теперь крадут себе еду в магазинах, но только лишь сильнее хотят славы. Желание славы - это, знаете, непреходящее. Воля к чертовой власти, знаете ли . Чего бы не говорили по этому поводу евроанархисты и сайт автоном.орг, желающий быть светочем евроанархизма в России. Один активист группы Война, поляк Томек, вообще исключил из своего словаря термин «власть» и других призывал. Нет, сказали мы ему, мы в России, у нас все еще комплексы, мы не так еще продвинулись к раю на Земле, как твоя, Томек, Польша.
Так вот, росли мы в 90-е, когда наши родители еще не крали куриц в магазинах, но уже прекратили бороться за демократические ценности, как в перестройку. Так что попали мы как раз на сальное время жажды наживы и стремления стричь лавэ. Мое детство вот, например, прошло в школах сетевого маркетинга. Меня там учили, как обманывать людей. Вы ведь знаете все эти школы, да? Школа Атласовых, Клара Ларионова, Тигран Бабаджанян. Хваткие, циничные, самоуверенные люди, своим идеалом они имели Дейла Карнеги и хотели так же эффективно ссать людям в глаза, как и он. Учили меня, семилетнюю, составлять «список знакомых»- этого ебать в мозг каждый вечер, напоминать о том, что ему нужно купить еще банку охуенного крема «Солярис», этого - в пизду, у него денег нет. В десять лет я получила звание директора сетевой фирмы «Доктор Мома», а дома у меня по всем стенам были расклеены календари с продукцией фирмы и улыбающейся доктором Момой Рухиной. Курпатовы всякие ей и в подметки не годятся. Но к тому времени моя мама поднакопила уже денег и поимела офис: в нашей квартире перестали ошиваться сетевые бабки; как раз с этих пор мое увлечение бизнесом стремительно пошло на упадок. Но мой отказ от бизнеса совсем не умаляет того факта, что весь этот маркетинг составляет самые живые впечатления моего детства - мне кажется, в этом и был дух времени; щитаю, что мне несказанно повезло с родителями. А отчим мой так вообще был ларечником в начале 90-х, невероятно круто, да? Я также страшно горжусь, что моим Дедом Морозом на года с 94 по 97 был друг отчима, ларечник и грузин дядя Георгий, это страшно пиздато.
Так-то. А вы говорите, что это за праздная такая выдумка - «постконсьюмеристская молодежь». А она есть. Еще бы ее не было! Тогда, в детстве, в школах сетевого бизнеса- то и стоял настоящий дух времени. Даниил Дугаев сосет. Кажется, через опыт 90-х должны были пройти все. Нет? А вы не делали в семь лет реламу своего частного «Мини-банка», в котором «есть все - и кредиты, и сдачи денег»? Я записывала эту рекламу в бомж-квартире на Красногвардейской на оставшийся в ней от прошлых обитателей музыкальный центр: «У нас выдаются бесплатно жетоны на постоянное посещение банка! В других банках эти жетоны выдаются за деньги!». Постоянное посещение банка «за деньги»! Автоматическое письмо действительно работает. За постоянное посещение часто надо было платить, проверено. Один из принципов сохранения своего статуса в сетевой компании - ежемесячная закупка продукции на приличную сумму. А потом уже делай с ней что хочешь, хоть жри, хоть жопой жуй. Соответственно, чтобы оставаться в компании, надо каждый месяц выкладывать бабло. Жетоны на постоянное посещение банка за деньги - значит, если не купишь жетон, то постоянно нельзя посещать, вот он, дух времени. Но ведь и у других, у других что-то такое тоже было? Семья моя была очень средней, ничего такого - мать в провинции работала на беспросветной ниве сетевого биза, отец обитал в Москве и вел светскую жизнь в бренеровском смысле слова - тратил, что зарабатывал тем же сетевым, на аренду жилья, а в самом начале 90-х жил в офисе у Бибиотеки им. Ленина, мыться было негде, зато можно было в тапочках гулять по Арбату. Средняя семья, а, значит, «жетоны за деньги» и прочие штучки в духе романов г-на Пелевина (его я прочла много позже, в нулевых уже, и он не произвел сильного впечатления - в общем-то, мне хватало собственного опыта) должны были быть у всех. И все, кажется, должны были выучить этот урок.
Нам повезло в том, что, пребывая еще в младенческом сне, мы уже имели шанс переболеть консьюмеризмом. Если половину своего детства ты расставлял баночки с кремами на полке в красивом порядке, чтобы тети, которые приходят к вам домой, захотели эти крема купить, то в двадцать лет тебя вряд ли будут трогать чудеса магазина Л‘этуаль. Всем теперь известные хипстеры с их минимализмом есть некоторая, весьма, правда, слабая и разочаровывающая, реакция на консьюмеристское детство. И действительно, Л’этуаль идет в сраку, ведь даже байер Look At Me Store Настя Сартан не красит глаза. В лице нового поколения московская жизнь приобретает новые внешние черты, отражающие ее сдвиг от агрессивного капитализма 90-х к буржуазному комфорту нулевых. За родину обидно в одном - потенции детства в 90-х, кажется, растеряны совершенно. Могучий заряд, который нам сообщили в детстве все эти МММ и мини-банки, как-то незаметно исчез, он не только не смог переродиться во что-то большее, он сдулся, стал бесконечно малым, и силы его хватает теперь только для дизайн-обработки нефтяного капитализма нулевых. В 90-х жили все эти взрослые, мечтающие разом разбогатеть, тренинги личностного роста от семьи Атласовых, ведь это вовсе не было реакционно тогда. По крайней мере, так казалось нам в восемь лет (свидетельство человека, который в эти годы жил уже взрослым и считает, что то было весьма заурядное время, погоды не сделает, ведь как мое поколение помнит, так, значит, оно и есть). Все это великолепие, дядя Георгий и завалы крема «Солярис», не может пока преобразоваться в другое какое-то, отталкивающееся от него, великолепие, которое, очевидно, должно заключать в себе черты нового аскетизма и политической вовлеченности. Ведь, как известно, понятие о себе мы формируем, отрицая то, чем мы были раньше - это вроде того, как зырить на старые фотографии и думать «господи, бля, что за уебан». И если в десять лет мы были директорами сетевых фирм, то сейчас, по-видимому, должны прийти к чему-то совершенно противоположному. Не растеряв при том того воодушевления, с каким в семь лет мы хотели делать дорогую рекламу. Согласно единственно верному диалектическому методу, сейчас мы должны ввести в нашу жизнь что-то сильно противоположное кремам. Значит, сейчас мы будем, согласно учению великого художника А. Тер-Оганяна, посягать на жизнь государственного деятеля В.В. Путина и оскорблять патриарха РПЦ.
Комментарии
Подписаться