по материалам LOST TOYS MAGAZINE
Детройт конца 70-ых представляет собой действительно печальное зрелище: некогда мощный центр машиностроительной индустрии с богатой джазовой историей, забыт и покинут. Идеалы нескольких поколений низвергнуты в пропасть тяжелейшего экономического упадка, мечты кровоточат несбыточностью, а люди пытаются выжить, замкнувшись в себе и своих домах.
Центр города угрюмо заброшен: торчат скелеты сгоревших зданий, развалины старинных особняков и театры пустеют, украшенные лишь граффити и упаковками из-под чипсов. Сейчас это черное гетто еще только остывает от кровавого бунта 1967 года, медленно заполняясь проститутками и торговцами крэком; более-или-менее обеспеченное население спешит покинуть опасную зону, переезжая в специальные спальные районы и пригород. Именно здесь 3 школьных приятеля из Белвилля – Деррик Мэй(Derrick May), Кевин Сондерсен (Kevin Saunderson) и Хуан Аткинс (Juan Atkins) готовят революцию в мире музыки.
Детройтские дети того периода очень рано приобщались к музыкальной уличной культуре: уже в 14 лет они ходили в дискомобили (передвижные вечеринки с дж и специально оборудованным авто), яростно выплескивающие диско, фанк и рэп ритмы на улицу. Вероятно, это происходило из продиктованной необходимости в ближайшее время искать безынтересную работу и уныло взрослеть. «Найди работу! У тебя есть мечта, хочешь что-то сделать в жизни? Забудь об этом! Иди на завод и работай, как все остальные, черт побери!» – приблизительно такую речь регулярно выслушивал каждый подросток города, вспоминает Деррик Мэй: «и нам нужно было с этим как-то бороться».
В возрасте 13 лет Хуан умел играть на барабанах и бас-гитаре, мечтал делать музыку и выпускать ее на собственном воображаемом лейбле Metroplex. В 16 он впервые услышал футуристическое звучание синтезатора: «Это было невероятно, как НЛО, приземляющееся на поляну перед твоим домом», именно тогда Хуан понял, на что будет похожа его музыка. В старших классах школы он знакомится с Кевином и Дерриком, оказывая на них огромное влияние, и постепенно вовлекает в свой мир создания музыки будущего. Темпераментный и энергичный Деррик первым воспламеняется идеей и начинает заниматься ди-джеингом, образовав с Хуаном совместный проект DeepSpace.
Колеся по ночному городу на машине, они слушали Kraftwerk, Prince, George Neuman, Parliament Funcadelic, the b-52’s и многие другие неизведанные, будоражащие сознание аудио-артефакты, смешанные в непредсказуемый микс от Electrifying Mojo на местном радио. Именно этот человек, по утверждениям многих прародителей техно, вдохновил их, явился первопричиной, импульсом к созданию новой музыки. Не признавая форматов, он смешивал буквально все, руководствуясь простым принципом «hot or not»: если трэк крутой – он в эфире, в противном случае ничто не заставит Карла (именно так родители назвали Electrifying Mojo) его сыграть.
Яркий калейдоскоп этих свежих узоров сформировал в голове 19-летнего Хуана необходимый базис для создания техно. Вобрав в себя существующие музыкальные традиции, механический урбанизм города, энергию агонизирующего общества и утопические видения будущего, пластика «No Ufo» увидела свет в 1985г, дав старт лейблу Metroplex, и сделав мечту Хуана реальностью. Это была стартовая точка концепции, быстро развивающейся во времени и сознании ее участников.
Звуки аналоговых инструментов уже не были сенсационно новыми сами по себе, первые работы одновременно дышат Kraftwerk и напоминают диско-рэп на тему будущего сегодня: с космической реальностью, новым сознанием и одушевленными машинами. Но шероховатая грубость звука, резкая импровизационная манера игры, грув и ритмическая конструкция, обнажают абсолютно новую гипнотическую энергию. В отличие от пионеров синтетического звучания (имеются ввиду музыканты создающие музыку только при помощи электронных приборов как Tangerine Dream и Клаус Шульце ), влюбленных в свои синтезаторы, модуляторы, эффекторы и т.д., парни из Детройта не испытывали благоговейного трепета, а, наоборот, нещадными экспериментами испытывали границы возможностей этих устройств.
И если первые были дзен-буддистскими гуру, медитирующие звуками, то техно-революционеры скорее похожи на шаманов первобытного племени, неистово отбивающие ритм в оранжевых вспышках ночного костра.
Появление первых электронных инструментов в начале 20 го века уже предрекало новую ветвь музыкального древа, когда это произойдет, было лишь вопросом времени. В 60ых Рэй Манзарек (клавишник «The Doors») закладывал умопомрачительные пассажи на своем электрооргане, спустя десятилетие Клаус Шульц собирал из электронных инструментов студии подобные рубке космического корабля. В 90ые сама идея танцевальной электроники витала в воздухе: в соседнем городе Чикаго, используя те же устройства, что и Хуан, Фрэнки Наклс (Frankie Knuckles) трансформировал диско и соул-хиты, увеличивая скорость, добавляя необычные оранжировки и густые басовые пассажи, в новый вид клубной музыки– house.
Нет смысла в попытках выяснить, кто был ДЕЙСТВИТЕЛЬНО первый – Детройти или Чикаго. Они- проросшие семечки одного и того же музыкального явления, различные в эстетическом плане, имеют одинаковое ядро – подсознательное стремление к новому миру свободы, единства и любви, заключенное в код в повторяющихся звуков. Растущие на разной почве они взаимно влияли друг на друга уже в процессе зарождения – техно – более авангардным саундом и серьезным отношением к созданию музыки, хаус – клубно-танцевальной направленностью.
В результате такой творческой синергии, Чикаго получил настоящих электронных музыкантов, а Детройт- первый в мире техно-клуб – Music Institute, объединивший юных техно-композиторов, ди-джеев и первых почитателей жанра в небольшом здании в центре города, всего порядка 600 человек. Немногочисленная техно-семья регулярно собиралась, чтобы с головой окунуться в чистое волшебстве новой музыки, еще не заляпанное губительным избытком наркотиков и вниманием грандов шоу-бизнеса. Именно музыка превращала танцующих в единый пульсирующий организм, живущий от вечеринки к вечеринке с перерывом на привычную жизнь.
К этому моменту не только Кевин Сондерсен, бросивший американский футбол и серьезное отношение к институту, но и другие молодые детройцы стали делать музыку в этом направлении. Формируя местное техно-сообщество, они совместными усилиями развивают новый стиль, расширяют границы возможного до фантастических пределов. Техно льется мощным, неудержимым потоком, электризуя людей и множа аудиторию преданных слушателей. Неожиданно, или закономерно, распространяясь за океан, вовлекает все больше и больше людей, становясь космической сонатой завершающегося тысячелетия.
Так Англия первой приняла в свои ангары и цеха брошенных фабрик техно- и хаус- ритмы, подарив миру такое явление, как RAVE. Что это такое? – вопрос неоднозначный и спорный. Rave определенно упирается корнями в психеделическую культуру 60-70ых, являясь прямым потомком Вудстока и подобных ему хэппинигов и фестивалей. Также можно выделить главные признаки сурового рэйва начала 90ых: тысячи прогрессивно мыслящих молодых людей, крепко заправленных кислотой или таблетками, безжалостно и дико отплясывающих на временно отвоеванной у властей территории; объединенные много-киловатными вибрациями музыки и действием препаратов в огромный живой сгусток энергии, они испытывают опыт коллективного чувственного восприятия под управлением дж.
В тоже время, можно с уверенностью и без боязни впасть в преувеличение утверждать, что после падения Берлинской Стены, техно стало гимном объединенной Германии, сделав Берлин современным техно-Ватиканом.
Дальше следует стандартная печальная часть истории: новая музыка завоевывает первые места в Европейских чартах, издается на лейблах супер-корпораций типа Virgin и Sony, обогащает авторов. Сама музыка во всем этом Луна-парке уходит на второй, если не третий план: хаус становится чисто коммерческим и народным мероприятием со своими бизнес-законами, медиа-героями и эстрадными супер-звездами. Техно же мутирует в безмозглые подстили, призванные обслуживать большие фестивально-амфитоминовые безумия, которые также приобретают свою устойчивую и широкую аудиторию.
Но, не смотря на отсутствие тру техно и хауса в массовом производстве, сегодня существует живая и самобытная андерграундная среда, раскинувшаяся своими уникальными проявлениями на большей части земного шара. Благодаря искренним людям, делающим музыку ради музыки, она дышит и развивается, смешивая уникальные традиции своей местной культуры с ритмическими каркасами современной электронники, регулярно рождая новые течения и стирая грани устоявшихся стилей.
Смотреть:
High Tech Soul: The Creation of Techno Music (2006)
Klaus Schulze Live WDR Köln 1977
Слушать:
Metroplex records, Transmat, KMS
Серфить:
Читать:
Комментарии
Подписаться