Александр Горбачев, заместитель главного редактора журнала «Афиша», а также куратор резиденции «Среда Горбачева» и лейбла «Среда», рассказывает о том, что будет с музыкальными журналами и журналистами в будущем.
В будущем за музыкальной журналистикой могут сохраниться несколько функций. Первое — это история про навигацию: когда журналистика, а точнее даже — критика прикрепляется к сервисам, с помощью которых ты музыку слушаешь и покупаешь. Вот есть английский ресурс Spotify, где ты платишь за подписку и можешь в режиме реального времени слушать бездонный архив музыки. Это, мне кажется, довольно реалистичная модель работы со слушателем, это будет развиваться, сервисов будет появляться больше, они будут становиться все крупнее — и в какой-то момент неизбежно возникнет ситуация, когда у тебя в плеере будет не 4, 16 или даже 160 гигабайт тобой лично отобранной музыки, а вообще более-менее все, что на свете когда-либо было записано. И тебе нужно будет в этом как-то ориентироваться. И вот тогда понадобится профессионал, у которого такая работа — отслеживать и фильтровать весь этот огромный поток, подсказывать, что именно тебе нужно, производить какую-то сортировку. На самом деле, отчасти это такой апгрейд функции, которую в прошлом осуществляли люди, работающие в музыкальных магазинах, — собственно, для меня уже сейчас одним из наиболее адекватных источников поиска каких-то не очевидных новых вещей служит рассылка нью-йоркского магазина Other Music, где это так и работает: людям привозят ящики пластинок, они какие-то из них отбирают, что-то про них компетентно рассказывают, приводят примеры песен и предлагают это купить. Как это будет устроено в будущем — бог весть. Не исключено, конечно, что и по ублюдочной «настроенческой» системе — типа «музыка для зимнего солнечного утра», ну или просто — «музыка для пижамной вечеринки», условно говоря. Но надеюсь, что все-таки не только — могут быть какие-то новостные бюллетени, какие-то путеводители и так далее.
Другая функция, которая никуда не денется, — журналистика в прямом смысле слова. Как репортерство, как способность оторвать жопу от стула и взгляд от монитора, что-то вынюхать, с кем-то поговорить, сделать из этого интересную историю, сюжет. Это останется, просто потому что интересные сюжеты не все умеют рассказывать — а потребность в них есть. Тут еще надо понимать, что рецензии на пластинки — это ведь не журналистика никакая, да? Их потому и пишут теперь все, кому не лень, что для них не нужно ничего специального делать — нужна просто некоторая доля уверенности в себе, в том, что ты умеешь складывать слова в предложения и что твое мнение про музыку кого-то интересует (Зачастую эта уверенность ничем не подкреплена, но это другой вопрос). Вообще, длинные вдумчивые профессиональные рецензии уже отмирают — их попросту перестают читать. И не из-за конкуренции с блогами — а просто потому что этот жанр не соответствует изменившейся системе потребления музыки, системе куда более оперативной, быстродействующей, текучей. К тому моменту, когда искомая рецензия публикуется (ведь на производство осмысленного высказывания нужно время, нужно как-то с пластинкой пожить, про нее подумать — да и приурочены обычно рецензии к официальной дате выхода альбома), все, кому она предназначена, уже успели эту музыку послушать, оценить, полюбить, возненавидеть или пропустить мимо ушей — и двинуться дальше. Рецензия им уже ничего сообщить не может.
Ближайшим будущим музыкальных медиа в России могло бы стать такое же объединение, которое сделал Pitchfork в проекте Altered Zones. Просто нужно, чтобы нашлись люди, которые бы это реализовали, — на собственном энтузиазме, во всяком случае, на первых порах. Поскольку вот что мы сейчас наблюдаем? Массу по-своему любопытных русскоязычных музыкальных ресурсов — начиная с сайта Znaki.Fm или Gimme5.info и заканчивая блогерами в ЖЖ, которые делают на коленке вполне симпатичные pdf-журналы. Все это, кстати, именно что на энтузиазме и существует. По отдельности все это крайне разрозненно, аудитория распыляется — понятно, конечно, что ты можешь их всех собрать в рамках одного ридера, но общей весомости у этого все равно нет. Мне кажется, то реальное музыкальное медиа, которое можно было бы вот уже сейчас здесь создать и которое в перспективе могло бы даже как-то зарабатывать, — это некий портал, который определенным изящным с визуальной и структурной точки зрения образом все это объединял. И который одновременно бы создавал профессиональную инфраструктуру — ее ведь тоже страшно не хватает: если бы у промоутеров и музыкантов — не только в Москве, а по всей стране, — был удобный инструмент, с помощью которого они могли бы коммуницировать друг с другом и с публикой, вся эта дико кипучая, но несколько инвалидная музыкальная жизнь, которую мы сейчас наблюдаем, могла бы существовать несколько в более вменяемом режиме.
Удачные примеры музыкальных медиа, адекватных текущей ситуации, конечно, есть. Самый банальный — Pitchfork. У них есть очень понятная публика, которую они сами себе взрастили и на которую теперь ориентируются — ну и воспитывают ее одновременно. Они вполне удачно пользуются всеми способами, которыми музыкальная информация может сейчас подаваться. Премьеры песен, клипы, новости, телевидение, наконец: мне кажется, что Pitchfork.tv — реально один из самых удачных примеров объединения интернета и телевизора, о котором все сейчас в такой ажитации твердят. И рецензии — просто еще один элемент в этом ряду, отнюдь не главный; мне вообще кажется, что большая часть аудитории смотрит на оценки — качество литературы и собственно критики у «Пичфорка», на мой взгляд, довольно невысокое. Ну и важно, что они умеют с этого зарабатывать (хотя я не знаю, насколько они прибыльны, честно говоря) — и что им дают рекламу не только и даже не столько лейблы. Музыка ведь, особенно та, на которой сконцентрирован Pitchfork, довольно легко увязывается с определенным стилем жизни — ну вот атрибуты этого стиля жизни там и размещаются: кеды, майки, напитки и так далее.
Что касается бумажных медиа, то тут все сложнее. Я уверен, что журналы типа Q, ориентированные на абстрактных «меломанов», которые с какой-то непонятной гордостью обозревают по сто дисков в месяц и ставят на обложку группу U2, отомрут. А журналы, ориентированные на более конкретного потребителя, на субкультуры, останутся — разве что, может быть, будут двигаться в сторону такого артефакта, красивого рукотворного объекта. То есть такие многотиражные фэнзины — насколько я понимаю, про современное искусство, фотографию или архитектуру такие уже сейчас в изобилии существуют. Понятно, что останется какой-нибудь Metal Hammer — потому что металлисты вообще очень догматичны и даже компакт-диски до сих пор покупают. Наверное, наш любимый журнал The Wire тоже останется — потому что всегда найдется достаточное количество людей, которым интересно будет издание, куда стекается информация про всяческий авангард, свободную музыку и прочее мракобесие, где она сконцентрирована очень удобным образом: ты открываешь журнал и понимаешь, что сейчас в этой странной вселенной происходит. Ну и потом — вот они-то как раз берут качеством письма и качеством мысли, это все-таки вещи, которые не так часто в современном мире встречаются. Вот у них в последнем сентябрьском номере — 20 полос под заголовком «Ретро-активность»: самые головастые критики мира, от Саймона Рейнольдса до какого-нибудь Бибы Копфа на разных примерах рассуждают, как музыка работает с собственным прошлым. Дико интересно — и кроме The Wire, так делать никто не умеет.
С Россией в смысле журналов все просто. Адекватных музыкальных изданий на бумаге тут никогда не было (за исключением, опять же, журналов фэнзинного типа — вроде гениальной «Контркульт’уры») — и теперь уже, естественно, никогда не будет. Мечты по поводу российского The Wire, которым и я некогда предавался, беспочвенны. Российский The Wire невозможен — потому что на данный момент все его гипотетические читатели смогут почитать The Wire англоязычный, у которого заведомо больше ресурсов, возможностей и прочего. Но даже если говорить о чем-то более мейнстримовом, я не верю в то, что оно может появиться. Нет людей, которые дадут на это денег — и нет в достаточном количестве людей, которые будут это читать. Последнее, впрочем, вторично; что касается первого — ну понятно, что существовать засчет рекламы от лейблов российский музыкальный журнал не может, этот вывод можно сделать по результатам многолетних попыток. Разве что возникнет какой-то меценат-меломан, который захочет поддержать музыку. Но я таковых среди российских состоятельных бизнесменов пока чего-то не наблюдаю — да и если кто-то появится, думаю, что они тоже будут вкладываться в хоть сколько-нибудь перспективные проекты. То есть, опять же, в интернет. Судьба российского Rolling Stone в этом смысле показательна. Когда он открывался, ходили разговоры, что, ура, наконец-то у нас появится нормальный музыкальный журнал. Но ведь исходная американская версия никогда не была сугубо музыкальным журналом. И то, к чему русский RS двигается в последние годы, — это никакая не деградация, а возвращение к истокам скорее. Хотя с точки зрения рекламодателей, разумеется, Леонардо Ди Каприо тоже куда привлекательнее даже группы Coldplay.
Раньше музыкальный журналист был крайне привилегированной персоной. У него у первого был доступ к пластинкам, причем бесплатный, он первым узнавал, когда что выходит, ему сообщали всю сопутствующую информацию — в общем, он был буфером, и зачастую его функции могли ограничиваться тем, что он сообщал людям, что такой-то альбом выходит, а звучит на нем то-то и то-то. Сейчас все изменилось. Почти все лейблы прекратили рассылку промо-дисков; те диски, которые все-таки рассылают, приходят через пару недель после того, как музыка утекает в сеть. Никаких привилегий больше нет — журналист обладает абсолютно той же информацией, что и все остальные, и добывает ее из тех же источников. Так, конечно, сложнее. Приходится выкручиваться. Но с какой-то точки зрения такой естественный отбор — это даже плюс. Во всяком случае, бесталанных придурков, которые каким-то образом заполучили место в редакции и за счет этого якобы превратились во всемогущих критиков, постепенно становится меньше.
Многие говорят, что музыка перестала быть способом самоидентификации, а уж новая русская музыка вообще никому не нужна и никак не монетизируема. Да, я тоже часто предаюсь этим мыслям, а уж проблемы с монетизацией и вовсе испытываю на своем собственном кошельке. Но с другой стороны — посмотрите, что происходит вокруг. В данный конкретный момент ни одна отрасль искусства не отражает того, что творится в стране и обществе так, как это удается музыке. Я имею в виду все истории с Нойзом МС, я имею в виду Шевчука, я имею в виду концерт на Пушкинской площади, я имею в виду Padla Bear Outfit, да и песню «Наркотиков» «Менты веселятся» я тоже имею в виду. Да, какая-то рефлексия по этому поводу есть и в кино, и в современном искусстве, и в литературе, и, наверное, в театре. Но музыка как искусство быстрого реагирования, искусство гораздо более оперативное и прямолинейное выстреливает и резонирует сильнее. Так что мы еще попляшем.
Комментарии
Подписаться