Byetone (Олаф Бендер по паспорту) – музыкант, творящий на стыке техно и idm. Один из сооснователей Raster-Noton – немецкого лейбла по продвижению самобытной и авангардной электронной музыки.
Lost Toys: Привет, Олаф! Расскажи, пожалуйста, об идее своей музыки?
Byetone: Для меня музыка – это способ отрешиться от сознания, от мыслей, от «головы» и возможность говорить на языке тела. Но моя музыка – не только танцевальная история, это еще и попытка создать нечто шаманское, некий гипнотический поток, который несет тебя куда-то. Делая новый трек, стараюсь создать мощную, захватывающую, оставляющую после себя глубокий эффект, музыку. Другой, не менее важный для меня, момент – инновационность.
Lost Toys: Как давно ты занимаешься музыкой?
Byetone: Где-то в 80-ых. В начале у нас была группа…
Lost Toys: Пост-панк?
Byetone: Не совсем… Мы никогда не учились музыке и ни к какому конкретному стилю не стремились. Больше хотели выразить себя, открыть что-то новое, и помимо музыки делали кино, коллажи, рисовали. Этот проект мог бы называться пост-панк-арт –мастерская. А потом, когда в 90ых появился персональный компьютер – все сильно упростилось и слилось воедино. Сначала, для написания музыки мы использовали синтезаторы (дешевые и далеко не «муги»), но постепенно перешли полностью на ПК. Это не было идеологическим решением, не модным веянием, это был способ облегчить задачу и возможность отказаться от дорогостоящих инструментов, которых у нас никогда и не было.
Lost Toys: Как происходил процесс поиска своего звука?
Byetone: Когда мы окончательно перешли на компьютер, то захотели создать новую эстетику : компьютер как инструмент, как арфа или гитара, со своими уникальными звуками, такими, которые можно извлечь только из компьютера. И стали искать звуки типичные для компьютера и доступные только ему, вырезать, работать с ними, изучать и использовать. Таким образом, родился Raster-Noton, можно сказать, что это были поиски не нового стиля, а скорее аудио-роман на тему «звуки компьютера».
Lost Toys: Расскажи, кто повлиял на твое видение музыки?
Byetone: Это новая волна из Англии (New Order, Joy Division), все возможный авангард и импровизационный джаз. Но мои важнейшие влияния – как правило, приходили не из музыки, а из других видов искусства – из кино, литературы и изобразительное искусства. Так, например, я был сильно потрясен русской школой футуризма (термин, используемый для обозначения группы российских поэтов, писателей и художников прим.ред.): Малевичем, Кандинским, Маяковским. Из кино пришло влияние Тарковского и Параджанова, из литературы: фантастические миры Стругацких, и размышления античных философов. Весь это спектр реагировал во мне и рождал мои личные видения музыки.
Lost Toys: Ты родился и жил в ГДР? (после 2-ой мировой войны – Германия была разделена на 2 части – капиталистическую ФРГ, и ГДР – коммунистическую, под протекторатом СССР)
Byetone: Все верно
Lost Toys: Расскажи, что происходило после падения Берлинской Стены (в 1991г стена, проходящая через центр Берлина, и разделявшая ГДР И ФРГ была снесена)?
Byetone: -Это тема для очень длительного разговора… Если в вкратце, то вещи, которым нас учили в школе, не были так уж неправильны по своей сути, но капиталистический мир – совсем другой по своему устройству. Когда стена упала, все были в смятении, что делать - было совсем не ясно. Старшее поколение вообще оказалось в печальной ситуации: потеряли работу и не смогли уже адоптироваться к новой системе, а молодое поколение, к которому я отношусь, должно было освоить много новых правил жизни.
Lost Toys: Что скажешь по поводу новых информационных возможностей того периода?
Byetone: Поток новой информации был колоссальный. Возможностей получить информацию, или делать что-то стало в разы больше, но, в тоже время, многие люди потерялись в этом ревущем потоке. Все то, что мы получали до этого, было в каком-то смысле правдой, дозированной и важной, или, по меньшей мере, значило очень многое. А большая часть из музыки, книг и кино, что стали разом доступны после падения стены, на мой взгляд, была бесцельным мусором, не понятно для кого и зачем сделанным. Я не знаю, удача ли получать больше, в таком случае. И еще странная вещь: из-за отсутствия большой плотности информации я имел возможность пересмотреть, перечитать многие вещи, которые с первого раза были не понятны. И только со 2-ого или с 3-его раза я стал на самом деле понимать, о чем они. В этом смысле, мне нравится японский подход – можно 10 лет смотреть на гору Фуджи, и в какой-то момент понять, как мир существует, как он в ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ существует.
Lost Toys: Какие-то положительные моменты были в связи с падением Стены?
Byetone: Одна из таких вещей - возможность выйти за рамки лишь одной доступной аудитории. Наша музыка было очень инновационная, и мало кто мог ее понять. Потому для нас было очень важным получить отзывы и реакции на наше творчество из таких, ранее не доступных стран, как США или Япония. Прошлое – не ад, а настоящее – не рай. С одной стороны много, что изменилось, но с другой – меньше. По-прежнему остались и глупые ограниченные люди, и властные, диктующие свою волю, властители.
Lost Toys: Что ты можешь сказать о мировом информационном потоке сегодня, имею в виду творческую его составляющую?
Byetone: Он огромен! Но мне не нужно потреблять так много – ни музыки, ни любого другого искусства. Я не хожу каждую неделю в магазин узнать, что там появилось нового. Тем более,95% выходящего сегодня– полный отстой, а найти те самые 5% - задача не из легких. Но есть люди, творчество которых мне действительно нравится, за которым я слежу и с удовольствием приобретаю.
Lost Toys: Можешь более подробно рассказать о своих пристрастиях?
Byetone: В музыке, я не хочу сужать рамки своих интересов и не хочу быть специалистом только в какой-то области: могу сходить и на оперу, и на рок концерт. В последнее время нравится Fever Ray. Если говорить о кино - это Ларс Фон Триер, пожалуй, один из немногих современных режиссеров, который не развлекает вас своими фильмами, а развивает. Когда смотришь его работы - затрачиваешь энергию, пропуская информацию через свое сознание. Еще Милош Форман и многие венгерские и польские режиссеры: ранние Анджей Вайда и Кшиштов Кеслевский.
Lost Toys: Какое будущее у музыки, и какой путь у Raster-Noton?
Byetone: На сегодняшний день та цифровая революция, о которой мы говорили в начале, уже случилась – все используют компьютеры, и за последние 10 лет экспериментов в области электронного саунда было проведено предостаточно. Потому Raster Noton не занимается больше поиском неизвестных природе звуков (их, пожалуй, и не осталось вовсе), а, в первую очередь, обращается к структуре и ритмике композиции.
Lost Toys: Лично ты в каком направлении двигаешься?
Byetone: Есть много разных стилей и направлений, которые мне близки, например, черная музыка из Бронкса, но я не такой как они, не вырос там. И если буду делать что-то подобное – это будет не настоящее. По этой же причине я не хочу делать даб-степ, потому что у нас в Германии- нет той самой культуры, которая расцвела в мультинациональном Лондоне. Я хочу делать новую музыку, непосредственную и настоящую. Совсем избежать влияний, конечно, невозможно. Но в конечном итоге, чтобы ты ни делал, имеет смысл это делать только по-своему. Быть собой, чтобы ответить на такие вопросы – «кто я?» и «зачем я?»
ПО МАТЕРИАЛАМ LOST TOYS MAGAZINE
Комментарии
Подписаться