«Попросил, украл, одолжил» — Pitchfork о российской beats-сцене

Не так давно на Пичфорке вышел материал об отечественных продюсерах DZA, Mujuice, Pixelord, 813, Lapti, группе Kunteynir и других, новость о котором уже была на Look At Me здесь.

Ниже — перевод статьи для тех, кто хотел бы прочитать ее на русском. Помимо происходящего на российской электронной сцене авторы статьи интересно описывают саму страну вместе с ее столицей.

Саша Холенко из Владивостока — города на восточном побережье России за шесть часовых поясов от Москвы — сидит в тесной московской кухне советской эпохи душным июньским вечером. Плодовитый битмейкер, пишущий музыку под именем DZA только что вернулся с выступления в Новосибирске — одного из самых больших городов Сибири. Толпа примерно в сотню человек втыкала в его заикающиеся биты, пока Саша «не начал играть более танцевальные треки». Сейчас, сгорбившись над своим ноутбуком, он одновременно просматривает свои аккаунты в Facebook, SoundCloud и Gmail, копается в библиотеке битов и просматривает на YouTube видео U.S. Maple, Bad Brains и Стива Райха («эх, если б существовала машина времени, и Эрик Сати мог бы увидеть это…» — вздыхает он, смотря на живое исполнение Райхом «It's Gonna Rain»).

«Ты только посмотри на это!», — реагирует он на личное сообщение на SoundCloud от лейбла, которому он послал свои треки. «Ваш материал слишком грубый, глитчевый и экспериментальный для нас», — говорится в сообщении, что вызывает смех у DZA. «Странно», — говорит он, снова возвращаясь к просмотру аккаунтов, - «Но материал, который я им посылал, уже старый».

У него есть повод посмеяться. Итальянский лейбл Error Broadcast планирует выпустить в этом году на кассете его недавний бит-тейп «Five-Finger Discount». Бристольский Black Acre Records собирается издать на виниле сингл DZA с Non Genetic из Лос-Анджелесской рэп-группы Shadow Huntaz, в их планы входит в дальнейшем выпустить полноценный LP. Также он ведет переговоры с еще одним британским лейблом о том, чтобы выпустить сольный EP. 

Десять лет назад такое признание независимого музыканта из России казалось невероятным. Особенно если эта музыка «грубая, глитчевая и экспериментальная», а в его микстейпах можно услышать советские детские песни и Эриэла Пинка с российским матерным рэпом. Также он написал музыку к «первой хип-хопере» Cops on Fire.

Выпущенный в интернете в конце мая этого года «Five-Finger Discount» – это спотыкающиеся биты и туманные мелодии, взятые из саундтреков и старого прог-рока. Назвать это хип-хопом в полной мере сложно. Конечно, там много качающих битов, но всё это приправлено адским цифровым шипением и гулом, исковерканными звуками органа, пыльной электроникой 80-х, сэмплами, похожими на саундтреки к аэробике, и звуками из видео игр. 

• DZA в Каннах. Фотография Mujuice

Non Genetic по поводу своего сотрудничества с DZA говорит так: «Музыка всегда заставляет тебя что-то чувствовать, если ты работаешь в коллаборации с кем-то. Что я ощущаю от сотрудничества с DZA – так это как будто я перенесся в кино, где роботы сражаются с космическими пришельцами, танцуют сексуальные красотки с кошачьими головами, держа в руках плакаты с надписью «Голосуйте за DZA».  Это эклектичное, непредсказуемое и прогрессивное искусство».

Основатель московского лейбла How2Make, DZA находится в центре движения, которое продолжает традиции J Dilla и Fly Lo. Это обширная сеть музыкантов, некоторые из которых вошли в недавнюю компиляцию Fly Russia российского блога о музыке Gimme 5. Это часть уникального поколения: они родились  в Советском Союзе и выросли в бурных 90-х, когда страна под весом хлынувшего в нее капитализма впитывала новое слишком быстро — они стали взрослыми в России 21-го века, очень сложном месте. А точней в ее столице — Москве, которую большинство ее жителей описывает в первую очередь словом «неудобно». Теперь у этого «неудобно» наконец появился соответствующий саундтрек.

«В Лондоне есть своя "bass culture"», — говорит Рома Литвинов, музыкант, который делает музыку под именем Mujuice. «Но Москва — такое место, где всё смешивается и мутирует — любые влияния доходят сюда очень быстро и моментально видоизменяются до неузнаваемости».

Его музыка — лучшее подтверждение этих слов. В нескольких EP и полноценном альбоме «Cool Cool Death», вышедшем в 2007-м году, он балансирует на грани между тонкими красивыми инструментальными треками и вокальными поп-песнями на смеси русского и английского. Это мрачное посвящение Муджуса своему родному городу, наполненное помпезными струнными и ломаными ритмами. Его новый, пока еще безымянный альбом, который должен выйти в ближайшие несколько месяцев, демонстрирует новый взгляд на создание песен. Скорее всего он продвинет его на новый уровень популярности в его стране, неслыханный для любого артиста, причем не подписанного ни на один из лейблов в мире.

Mujuice — Sleza Olenya

«Всё здесь побуждает к действию. Это единственный город в мире, где ты не можешь спокойно перейти дорогу», — говорит Mujuice, сидя в спальне, забитой синтезаторами, кабелями и листиками со стихами. В квартире, которую он делит со своей пушистой белой кошкой Крист, свернувшейся рядом с ним («Она ревнует, когда приходят гости», — объясняет Муджус, — Может вы и о ней напишите в вашей статье”). Всё побуждает вас к действию, потому что нет более агрессивной атмосферы, чем в этой стране».

Агрессия (и мутация), о которой он говорит, ощутима, как только ты выходишь за дверь. Дороги с восемью полосами, забитые пробками и бесконечными рекламными щитами, соседствуют с маленькими переулками, проникающими в дореволюционные дворики.  Женщины на шестидюймовых каблуках, с дизайнерскими сумочками, проходят мимо ветеранов Второй Мировой войны, протягивающих руку для милостыни. Огромные рынки, принадлежащие бизнесменам из Азербайджана, забитые продавцами из Таджикистана, где вы можете купить всё от бриллиантов и китайских смартфонов до голограмм с котятами и маек с надписью «Я уснул в Советском Союзе, а проснулся... кто знает где?».

Система метрополитена, второго по величине в мире, напоминает внутренности животного. В залах, декоративно украшенных бронзовыми статуями советских рабочих и мозаикой из плитки, поезда прибывают почти каждую минуту. В часы пик пассажиры грудью прокладывают себе дорогу, и вы легко можете попасть под атаку старушки с корзинкой овощей, или к вам обратится безногий участник недавних военных кампаний в Чечне на самодельной тележке, и попросит мелочь. Также вы можете встретить бездомную собаку, спешащую куда-то по переходам, соединяющим станции глубоко под землей.

В этом городе, закаленном шестимесячной зимой и десятилетиями железных порядков, есть и своя клубная культура. Последние несколько лет саундтреком танцполов здесь является "умц-умц-умц" Евродиско с проникновенным голос женщины, напевающей одну и ту же фразу в свете стробоскопов и кокаина.

Но такие музыканты как Mujuice и DZA (у них также есть совместный проект Cut2Kill, который сами они называют «рэйвовым») — это часть нового комьюнити в Москве, которое маринуется в вареве из хип-хопа, панка, дабстэпа, рэйва, русского попа, видеоигр и винтажных советских саундтреков. То, что в стране, традиционно известной и уважаемой во всем мире за ее вклад в литературу (Фёдор Достоевский), классическую музыку (Игорь Стравинский) и кинематограф (Андрей Тарковский), происходит такой шаг в сторону вонки и хип-хопа, кажется довольно неожиданным. В контексте современной российской музыки, однако, это замечательное явление, потому как большинство того, что здесь считается популярным – это либо шаблонная поп-музыка в духе Джастина Тимберлейка, либо глупый рэп.

• 813 на станции метро «Охотный ряд». Фотография Финна Коэна

«Музыка, на которой здесь можно заработать — абсолютно мертвая и бездушная", — говорит Александр Горячев, 23-летний московский музыкант, работающий под ником  813. «Слушают ее только в России. В других странах, например в Европе, есть музыка, которую слушают во всем мире».

Менее лихорадочная, чем у DZA, музыка 813 также строится на постоянном заикании, которое определило стиль вонки. На своем недавнем альбоме «Back in Space Jungle» он скрещивает космические синтезаторы, шаткие биты и дух саундтреков 80-х. Это музыка, построенная на противоречиях и разрушающая все существующие клише.

Сидя в кафе в ГУМе – торговом комплексе, пестрящем дизайнерскими бутиками, рядом с Красной Площадью (возможно, одно из самых главных противоречий в том, что мавзолей Ленина здесь стоит напротив магазина Louis Vuitton) он с грустью комментирует недавнюю статью в Wall Street Journal о московском рэпере Noize MC, критикующем в своих текстах власть.

«Это ужасно, что его творчество называют “революцией”», — вздыхает он. «То, что он делает — это обычная поп-музыка. Но из-за того, что он в телевизоре, люди думают, что это — своего рода революция».

813 вырос в Москве, записывая на кассеты программы о хип-хопе, транслируемые поздно ночью, и читая рэп вместе со своими друзьями. Позже, в 2003-м, он сосредоточился исключительно на электронной музыке. Несколько лет он записывал то, что принято называть трип-хопом, но потом понял, что «эта музыка слишком депрессивна». Когда первые звуки вонки достигли России, это сразу зацепило его, пока остальные только врубались, что же это такое. Когда это произошло, этот стиль начал видоизменяться здесь, проходя через пресловутую «русскую душу», говорит он в шутку.

«Каждый берет за основу какой-то определенный стиль в музыке и всячески видоизменяет его, как он хочет. У нас здесь свои гармонии, поэтому музыка здесь мутирует во что-то уникальное, российское».

Этой российской музыке не так просто найти свою аудиторию. «Это сложное время для того, чтобы найти своего слушателя здесь», – говорит Алексей Девянин, он же Pixelord. «80% моих друзей на SoundCloud и MySpace живут в Америке».

Прячущиеся от дождя на станции метро на Тверском Бульваре мокрым июльским вечером, Pixelord и его товарищ, битмейкер Алексей Гусев, он же Lapti — странная парочка. С их несоизмеримыми размерами и клетчатыми штанами Пикселорда, они представляют собой микс Эбботта и Костелло (американский комедийный дуэт) и Коровьева — помощника дьявола из легендарного романа советского автора Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

Они пришли в парк в центре Москвы с сумкой Хайникена, чтобы попить пива украдкой от ментов, наказывающих за употребление в общественных местах. К тому времени, когда сумка пуста, они сравнивают mp3 коллекции на своих айфонах и обсуждают нюансы сэмплирования.

• DZA и Lapti в Литве. Фотография Ильдара Зайнетдинова

«Что бы я ни нашел — это мое», - говорит Lapti о своем продакшене. «Я беру все из фильмов. У меня была гора этих фильмов, и я смотрел их по многу раз. Один год я смотрел только кино 80-х, в следующем году только фильмы 90-х. Я втыкаю кабель прямо в видеомагнитофон и записываю звуки».

Lapti — Metalfoam

Lapti пользуется интернетом и телефоном, отвечает на электронные письма, однако он не столь активен, как тот же DZA. Информации о нем в интернете не много, только треки на SoundCloud, так что он производит впечатление довольно скрытного человека. При личном общении оказывается, что он очень открытый и веселый, как будто вы знакомы с ним уже давно. Глядя на его внешность, создается впечатление, что он веселил весь класс в школе, однако его треки совсем не смешные. Это и есть те самые мутации, о которых говорят 813 и Mujuice.

• Lapti

«Я беру звуки сразу из YouTube», — говорит Pixelord, объясняя, где он находит исходный материал для своих треков. «Это неисчерпаемый источник. Вы можете отрыть там всё, что вам нужно. Нужна запись смеха? Можно легко найти видео какого-нибудь парня, сидящего на кушетке со своим ребенком, и взять звук оттуда».

«Лёш», — перебивает его Lapti, используя короткую форму его настоящего имени, так обращаются к нему близкие друзья или члены семьи, — «Ты ведь знаешь, какого качества там звуки, чувак?». Понятие «качества» отклоняется Пикселордом так же быстро, как и предложение выпить пива («Я не люблю пиво», — говорит он на предложение Lapti, — «Я сибиряк и люблю водку»). Для него интернет является гораздо более важным источником для сэмплирования, чем библиотеки звуков высокого качества.

DZA позаимствовал эклектику Мэдлиба, Mujuice пишет настоящие песни с текстами, эстетика 813 — это нечто среднее между ними, биты Lapti — это буквально кинематографический подход к пересмотру американского радио-рэпа и российских андерграундных МС (о которых речь пойдет далее). Но музыка Pixelord — совершенно другого поля ягода.

• Pixelord. Фотография Аси Аблогиной

«Я вырос на видео играх. Поэтому то, что я делаю сейчас, вдохновлено той эстетикой», — говорит он.

Нужно сказать, это близко всем участникам комьюнити — треки тех же DZA и Mujuice наполнены звуками из эры Super Mario, Pixelord использует звуки видео игр как исходный материал для его московско-сибирской версии дабстепа.

«В этой музыке очень много баса... это как ехать на велосипеде очень быстро, или на мотоцикле», — объясняет он. «Это ритм большого города, его пульс — я вбираю эту энергию, чтобы вечером прийти домой и выместить её при помощи моих дивайсов».

В подтверждение своих слов, на следующее же утро после нашего интервью Pixelord выкладывает новый трек "Pixelord VS Onyx", где наложил лающий вокал легендарных рэперов девяностых на неспешный бит, нашинкованный из звуков компьютерной игры. Это не было бы так интересно, если бы не один факт: наше вчерашнее интервью началось с разговора между Пикселордом и Lapti на тему того, что Onyx были первой рэп-группой, которую они когда-то услышали.

Все музыканты, описанные выше в этой статье, работают прежде всего со звуком, а не с текстом (за исключением Муджуса, который совмещает свои богатые звуковые ландшафты с лирикой).

Но реальное происхождение этой музыки берет начало в хип-хопе – культуре, которая вобрала в себя переосмысление других форм музыки через сэмплирование и реконстектуализацию; эксплуатацию особого стиля через одежду и сленг; и уникальное выражение различных социальных ситуаций через игру слов и рифм.

Трансплантация этой эстетики в российский пейзаж открывает огромный пласт, слишком большой, достойный отдельной серьезной диссертации. Kunteynir — группа, занимающая достойное место в российском андерграундном хип-хопе. Они использовали биты Lapti на своем альбоме “Пять Лет”.

• Kunteynir

Поверх битов и лупов, от простого пианино до длинных эмбиентных сэмплов из саундтреков, Kunteynir плетут свои мрачные и смешные рассказы о Москве, существующей далеко от туристов, памятников и прочих стереотипов. Используя в своих текстах массу матерных слов, недоступных для понимания иностранцам, они затрагивают те же темы, что и их предшественники из гангста-рэпа 90-х в Америке: N.W.A., Mobb Deep, the LOX и 2Pac. Истории на альбоме колеблются от извращений (чрезвычайно подробно описанная оргия в треке «Это - Жизнь») до текстов с политической подоплекой (например, песня «Мент»). Всё записано на микрофон от караоке. Искаженный вокал, лоу-фай продакшн и легкомысленный энтузиазм напоминают смесь Guided By Voices и Beastie Boys. В треке «Ольга Марковна» лирика переключается с серьезной на ультра-глупую (за словами “Ох как хорошо я пернул только что” следует критика в адрес Путина). Они рассказывали об улице и московском стиле, но к сожалению, были вынуждены замолчать, так как Техник, один из эмси группы, находится сейчас в тюрьме за хранение наркотиков.

«В России нет эмси лучше», — вздыхает Lapti, добавляя, что наркотики ему, как здесь часто водится, подкинули менты. «Мы все очень скучаем по нему, но он скоро выйдет с кучей новых текстов». В то время, как Лил Уэйн имеет возможность записывать свои стихи из тюрьмы по телефону, такой вариант — большая роскошь для России.

Механизм, который двигает эту гиперактивную сцену (делая такие группы как Kunteynir доступными миру) — это, конечно, интернет. В то время как это не является чем-то новым для всего мира в 21-ом столетии, отношения русских с этим информационным потоком имеют несколько особенностей.

Прежде всего, интернет в России — одно из главных пространств, где инакомыслие не только допускается, но еще и поощряется, активно обсуждается и хорошо организовано. В то время как телевидение и печатные СМИ опускаются всё ниже в сферу послушания, которой управляет влиятельный премьер-министр страны Владимир Путин, блоги обеспечивают такой выхлоп, который даже невозможно было представить в дни самиздата во времена Советского Союза, когда запрещенные публикации передавали из рук в руки. Журналисты в России сталкиваются с преследованием и иногда даже смертью за то, что пытаются писать о коррупции, которая находится слишком близко к залам Кремля. При этом в России более чем достаточно пространства для маневров онлайн, например, чтобы позволить одному умному человеку создать в Твиттере ложный аккаунт президента Дмитрия Медведева и в нем высмеивать слова его настоящих твиттов.

Но вне этого инакомыслия в России происходит своего рода симбиоз интернета и технологий в целом. Российский научно-технический прогресс находится в состоянии, которое считалось бы позорным в дни Советского Союза, когда достижения лучших в мире математиков, физиков и исследователей приписывались к славе коммунистической партии. Что сейчас характеризует российский интернет — так это  полное игнорирование понятия интеллектуальной собственности.

Судя по числу молодых программистов, которых можно встретить на улицах Москвы, будущее страны очень вполне может зависеть от развития информационных технологий. Но при этом они должны быть готовы иметь дело с фактом, что любое их открытие может быть свободно украдено, скопировано и продано через интернет.

На многочисленных онлайн-форумах люди обмениваются музыкой, фильмами и программным обеспечением, сразу как только они вышли, а зачастую и до этого. На многих из рынков города продаются провезенные контрабандой видеоигры и диски, содержащие весь Adobe Suite, меньше чем за 20$. В то время как прожиточный минимум в городе невероятно высок, по крайней мере люди могут легко найти то, что они хотят в форме онлайн-развлечений. И в этом смысле возможности для независимых музыкантов в этой стране очень большие.

«Честно говоря, мне нравится этот аспект», — непринужденно говорит Mujuice о пользователях, которые могут бесплатно скачать его музыку. «Это забавно, Россия столкнулась с пиратством еще до распространения здесь интернета. И к тому времени, когда интернет появился во всем мире, пиратство не было шоком для нас. У нас и раньше не было особо привычки ходить в магазин покупать диски… разве что ради обложки».

Когда я в первый раз встретился с Mujuice, я спросил его, откуда взято большинство сэмплов на его последнем альбоме «Cool Cool Death».

«Попросил, украл или одолжил», — пожимает он плечами, произнося фразу, которая в значительной степени определяет взгляд большинства здешних музыкантов на отношение к интеллектуальной собственности.

«Вообще, все эти вещи в интернете, которые люди называют пиратством — это заметный признак развития», — говорит DZA. «Музыка становится доступной для всех. Но если вы говорите о возможности зарабатывать деньги музыкой – то это уже другой вопрос».

Лейблы выпускают интернет-релизы, музыкальных магазинов фактически не существует. Осталось несколько магазинов в Москве, продающих винил. Также Pixelord основал лейбл под названием HyperBoloid, на котором в этом году вышел первый релиз на кассете. При таком типе инфраструктуры единственная возможность музыкантов заработать — это живые выступления. Хотя музыку многих из них лучше слушать в наушниках. Но иногда и живые выступления могут обернуться проблемами.

«На моем первом выступлении вдруг какой-то чувак сунул мне оружие в лицо», —рассказывает Pixelord про вечеринку, которая обернулась милицейским рейдом. «Они всех обыскали, а через несколько часов я продолжил выступление».

«Да, каждую неделю менты заявляются в это место, чтобы получить взятку», —вмешивается Lapti. «У нас здесь куда больше полиции, больше чем во всей Европе. Все их боятся. Это своего рода царизм».

Июль 2010-го: DZA открывает выступление Themselves, вооружившись ноутбуком, небольшим миди-контроллером и сэмплером. В течение часа он выжимает свои сумасшедшие биты, сгорбившись над своим контроллером и не глядя на толпу. Точная копия дикого монаха Распутина с дрэдами выплясывает адский брейкданс рядом с хипстером с поднятым воротничком в Ray-Ban и белых капри. Люди держат в руках свои напитки; вездесущие вечериночные фотографы Москвы освещают зал своими вспышками; строгий охранник средних лет впивается взглядом в каждого. На его лице выражение, отражающее точный характер огромного культурного промежутка между его советским воспитанием и пришедшими сюда подростками, которые ему платят за то, чтобы он охранял их безопасность.

Сыграв все треки — от хитов с Five-Finger Discount до отрывков диалога монстра из кино — DZA заводит адский дроун, и долго продолжает проверять пределы дилэя и реверба на толпе. В течение приблизительно пяти минут он играется с этим дроуном, производя инертную, плотную паутину звука, издеваясь над ушами пришедших. После этого он захлопывает свой ноутбук и уходит со сцены без слов. Это был резкий конец выступления, в значительной степени определяющий его творчество, в котором нет места чему-то гладкому, спокойному и однообразному.  

К сожалению, у американцев нет возможности насладиться этими выступлениями у себя дома. Строгий визовый режим между Россией и Соединенными Штатами — одна из главных проблем для гастролирующих музыкантов. Сергей Шнуров, один из наиболее известных российских рок-музыкантов последнего десятилетия, был вынужден отменить два своих концерта в Нью-Йорке, потому что ему было отказано в визе. У DZA был такой же случай. После его участия в Red Bull Music Academy в Лондоне — двухнедельной серии воркшопов между музыкантами со всего мира — его пригласили выступать в Нью-Йорке, Чикаго и Лос-Анджелесе, но американское посольство отказало ему в визе.

«Это не предполагалось как гастроли, на которые я еду зарабатывать деньги, у меня не было никаких контрактов и других формальных документов, это должна была быть просто туристическая поездка», — рассказывает он. 

• DZA в клубе 16 Тонн. Фотография Финна Коэна

Для большинства русских поездка за границу — трудоемкий процесс. При том, что прошло большое количество времени после «железного занавеса» СССР, российские граждане могут поехать свободно только в несколько избранных стран — Египет, Турция, Куба. Хотя дипломатические отношения между Соединенными Штатами и Россией формально очень дружественные, но это только на поверхностном уровне, между президентами Медведевым и Обамой.

«Когда я обращался за получением визы, я должен был представить доказательство, что я вернусь в Россию... мое свидетельство о браке, свидетельство о рождении моего ребенка, документы с работы, документы о недвижимости, которую я имею», —объясняет DZA. «Но для работников визового отдела это было недостаточным доказательством... они сказали, что я, возможно, подделал документы самостоятельно. Если бы я был такой мастер, то я бы просто подделал себе визу!».

Внегласное мнение, что гражданин страны с самопровозглашенной демократией хотел бы любым путем свалить отсюда — является хорошим показателем западного отношения к России сегодня. Но музыканты, о которых идет речь в этой статье, не участвуют в таких диалогах, они лишь счастливы наносить Россию на карту с названием «beat culture». Музыкальный мир, который они создают – это синтезированный медиа-коллаж из различных культур, сливающихся в острые ритмы и звуки. Отношение «что бы я ни нашел — это мое», не является чем-то уникальным для этой субкультуры, но сущность музыки этих продюсеров — что-то уникальное для Москвы.

Точно так же, как в их городе, в их музыке немного свободного пространства — слишком гулкие басы, и есть, как минимум еще один обобщающий момент — скорость. Не только и не столько самих треков, скорее это скорость того, как быстро они ловят влияния и черпают вдохновение, как быстро дистиллируют их во что-то свое, уникальное.

Конечно, они тоже хотят признания. Стоя в том парке в центре Москвы туманным летним вечером, Lapti и Pixelord наблюдают, как Феррари выезжает из гаража и уносится в сумрак, символ чрезвычайного богатства, которое окрашивает ткань города унылого коричневого цвета. Это богатство, говорит Lapti, далеко от его музыкальной карьеры.

«То есть ты по существу делаешь музыку для себя?», — спрашиваю я.

«С ума сошел?!», — восклицает он, становясь на мгновение серьезным. «Я тоже не прочь прокатиться когда-нибудь на Феррари».

Оригинальная статья Финна Коэна на pitchfork.com