Интервью с Лемондэй

Ваш ранний материал разительно отличается от того, что вы пишете сейчас. В каком направлении будет двигаться ваша энергия дальше?

Данила: На самом деле в группе «Лемондэй» самое интересное для меня сейчас – это то, куда все это будет развиваться дальше. Когда это к чему то придет – это уже будет не так интересно, гораздо любопытней, когда все это находится в процессе поиска. Даже слушателям интересней сам процесс развития. Когда группа находит свой определенный саунд, все равно нужно продолжать искать что-то другое. Никогда не нужно останавливаться, так что к чему это придет – мы не знаем, важней здесь не результат, а сам процесс.

Женя: Да, если что-то к чему-то приходит – это означает конец пути. 

Насколько часто вам удается репетировать?

Женя: Мы стараемся часто.

Данила: У нас контракт с репетиционной базой.

Женя: Да, поэтому мы репетируем три раза в неделю.

Данила: Мы же – нищеброды, а со скидкой удается что-то сделать.

И сколько стоит репетиция?

Данила: Три тысячи рублей в час (общий смех).

Женя: Три рубля.

Данила: Да? А я почему-то три тысячи плачу.

А есть желание добавить каких-то инструментов в звучание? Или самим что-то поменять в музыкальной структуре?

Данила: Мы вот сегодня играли песню, где девчонки поменялись инструментами; начали добавлять перегруз на гитару; начинаем петь все дружно. Опять же – это все процесс, главное, что он куда-то идет. Потому что в эксперименте, как мне кажется, и рождается то, что будет важно. 

Женя: Мы же с Даней относительно недавно играем и еще не наигрались.

Данила: Да, фактически, по-хорошему, группы только полгода сыгрываются. Как только появляется хоть один новый участник в составе, даже, если он профессиональный музыкант, он приходит и снимает партии предыдущего человека. Все равно, чтобы почувствовать друг друга, нужно минимум подгода сыгрываться. А тут мало того, что новый участник, все переделано, и мы по сути еще даже не сыгрались. Хотя уже начинают появляться какие-то взаимодействия на сцене. Просто у нас нет времени сидеть и ждать полгода, когда все будет круто. Поэтому мы ездим, играем – людям нравится.   

С твоим приходом звучание уплотнилось, стало более напряженным? У вас самого начала была идея играть с барабанщиком?

Женя: Мы отыграли чуть больше года вдвоем, потом у нас появилась мысль, что нам нужен барабанщик. Мы начали искать, и тут Даня подвернулся. Сейчас «Лемондэй» звучит так, как он должен был звучать изначально, как все это задумывалось. 

Данила: Группа Лемондэй, на мой взгляд, появилась в черновом варианте. Все было очень классно, оттого, что все было голое: слышишь и гармонии и тексты. Но все равно чего-то не хватало для того, чтобы стать полноценной группой. И многие теперь говорят: " Класс, класс". Раньше была не музыка, нельзя было воспринимать, а теперь об этом уже можно говорить. Панк – не панк, рок – не рок, поп-рок, поп-панк – что угодно. Нам недавно один человек сказал, что мы играем спид-панк. 

Состав больше расширяться не будет?

Данила: Не будет.

Женя: Даня, как мужик заявил сейчас. 

Ощущается нехватка в гаджетах?

Данила: Все идет изначально от того, что испытываешь огромную нехватку чего либо. То есть, собирать у друзей педали: дилэи, ревербы, фленжеры – все что угодно – это не то. Вот стал нам нужен перегруз в последней песне, мы его и добились. Надобность гаджетов... не надо никаких гаджетов, надо выходить и играть. Мне кажется, что Лемондэй – это немного другая история. Скорее энергетика; плюс все плотно стоит на основе, которая была у девочек, на текстах и музыке.

С тобой просто пришло обогащение звука?

Данила: Наверное, это становление, взросление. Переход из детства в юность.

Женя: Сразу без отрочества.

И сколько таких переходов впереди?

Данила: Как получится. Хочется подольше в юности остаться. 

Ребята, кто на каких инструментах умеет играть?

Женя: Я вот на гитаре теперь умею играть и на клавишах.

Данила: Я только на барабанах.

Женя: Почему, ты же на гитаре тоже умеешь играть.

Данила: Так же как и на барабанах. 

Тогда это очень неплохо.

Данила: Нет, это спорный вопрос.

Кстати, было бы интересно, если бы девчонки на барабанах поиграли.

Данила: Да, мы там пробовали разные вариации: сверху, снизу, сзади, стоя, лежа.

Чем для вас запомнился уходящий год?

Данила: Для меня в этот год произошла сильная перемена жизни, уход из одной группы и вот приход к девочкам, причем очень неожиданный. 

Но девчонки тебя крепко приняли в свои объятия.

Данила: Сначали приняли, а потом... А еще в этом году девочки узнали, что такое напиток «Ягуар». Юля себе в итоге немножко посадила здоровье.

Женя: Да, в тот же день, в которой мы познакомились с Даней, мы узнали, что такое «Ягуар».

Ты любитель «Ягуара»?

Данила: Да, я просто очень много перебухал в своей жизни; а «Ягуар» ведь самое жестокое, поэтому, если уж убиваться, то чем то сильным. 

Радикально...черно-белое/плюс-минус?

Данила: Юношеский максимализм. 

Скоро должен пройти.

Данила: Нет, нет. Мне кажется, что юношеский максимализм очень сильный двигатель. Пока у тебя, извините за выражение, стоит член на то, чтобы что-то делать, ты это делаешь с остервенением. Когда ты немножко взрослеешь, ты успокаиваешься, начинаешь задумываться...

Женя: ...начинаешь сомневаться.

Данила: Да, начинаешь сомневаться, становишься мудрым и рассудительным. 

А есть примеры людей в возрасте, которые еще выкладываются по полной?

Женя: Сейчас про Шевчука скажет.

Данила: Да, Юрий Шевчук, у него второе рождение. (общий смех)

Женя: Да, есть такие люди, но их немного. Игги Поп – отличный пример. 

Чем занимаете свои будни, помимо музыки?

Данила: Прокусыванием бровей Жени, я занимаюсь. 

Если бы у вас была возможность написать музыку для рекламы, в каком стиле вы бы ее сделали?

Данила: Мне хочется, чтобы именно сейчас Юля заговорила. Касаемо рекламы, саундтреков к фильмам – это не должен быть заказ. Если кто-то предлагает, а нам это нравится, то, пожалуйста. 

Женя: То есть, если будут предложения использовать наши композиции в саундтреке, то мы не против.

А конкретно что-то левое вы не будете сочинять?

Женя: У нас и не получится.

Данила: Нам пока есть, чем заняться; вот, когда мы повесим гитары на гвоздь, тогда уже можно заниматься написанием музыки к сериалам, работать. Ребенок родился – можно воссоединиться, второй – можно еще раз воссоединиться. 

С какими музыкантами вы могли бы записать сплит-альбом?

Данила: С Севой Гаккелем. 

Данила, ты не был у него на передаче?

Данила: Я – нет.  

Женя: Мы с Юлей были, нам понравилось, удалось душевно посидеть и поговорить. 

А не сложилось такого впечатления, что он больше про себя говорит?

Данила: Мне кажется, мы не в праве это обсуждать. 

Женя: Я признаться не слушала другие передачи.

Данила: Я слушал другие передачи – это его право. Если передача не нравится, то ее не нужно слушать.

С какими группами наиболее часто приходиться выступать?

Данила: Опять же сейчас будет реклама нашей любимой группы. (улыбаясь)

Женя: «Барто». 

Данила: Да, так получилось, что мы дважды разогревали "Барто" в Петербурге. Скорее даже, первый раз – разогревали, а второй – играли вместе. В Москве с ними тоже выступали.

А помимо «Барто»? 

Женя: Один раз мы играли с «Кассиопеей», скоро еще один раз сыграем. 

Можете назвать лучшие западные и отечественные релизы уходящего года?

Женя: Я не могу назвать. 

Данила: Лучший зарубежный альбом для меня, исключительно из фанатских соображений, Metallica – Death Magnetic, который ненавидят и опрокидывают все, кому только не лень. А мне он очень понравился, кроме песни под названием «Unforgiven 3». Это уже, конечно, перебор. 

На второй нужно было остановиться.

Данила: В промежутке между первой и второй. А из русских... Давайте скажем – «К ассиопея». 

Не обязательно в градации.

Данила: Просто все, что выходит в этом году, очень сложно сейчас оценить; нужно разжевать, чтобы немного времени прошло.

Из того, что вы смогли обозначить только один альбом, можно говорить о затишье в русской музыке? 07-08-09 – были более живыми в этом плане. Сейчас все немножечко поникло, практически никаких новых имен не было. 

Женя: Да нет, были, наверное, новые имена. 

Данила: Про русскую музыку очень сложно говорить, потому что сами немного являемся русской музыкой. Затишье есть для журналистов, а для тех, кто является музыкантом – никакого затишья нет. 

Дисков вышло определенно меньше, чем в прошлом году.

Данила: Это все статистические данные, меньше/больше, мы же ими не занимаемся. Я сужу больше не по альбомам, а по концертам. 

Женя: Мне вот, например, кажется, что в десятом году было больше релизов. Я узнала больше новых групп, чем в прошлом году. В прошлом году я почти ничего не знала про русскую музыку.  

Ведь в разные периоды по-разному.  Когда пошла Nirvana, андеграунд задвинул менйстрим; потом опять поп-песни оказались в цене. Что сейчас больше волнует людей: искренность или красивые аранжировки?

Женя: Cейчас такой период, каждый может получить, что хочет. 

Данила: Мне кажется людям нужны преимущественно живые выступления. Если уж зашел разговор про Nirvana, то Курт Кобейн был естественнен на сцене, он не играл звезду, а выкладывался по полной, потому что не мог этого не делать.

Женя: Сейчас живые выступления более значимы, чем записи. Индустрия звукозаписи подтухает.

Данила: Она является вспомогательной историей.

Женя: И доброй традицией.

Данила: Да, если ты в живую не интересен, то никакого интереса не будет. Сейчас не так, что человек послушал и пришел на концерт, а он пришел на концерт, ему понравилось, и он купил диск. 

Женя: Или сначала узнал в интернете, пришел на концерт, а потом, купил диск.

Россию, по-большому счету, это никак не касается, у нас диски особенно никогда не покупали. 

Женя: Есть все же люди, которые покупают диски.

Данила: Их стали меньше покупать, но все равно покупают. Это всегда приятно иметь какой-то физический носитель в руках.

Вы помните последний диск, который приобрели?

Женя: Это очень давно было, я не смогу вспомнить.

Данила: Да, это было очень давно, в школе. 

Юля: Двеннадцать вариантов исполнения "Аве Мария". 

У вас есть желание выпуститься на физическом носителе?

Женя: Хотелось бы.

Прежде всего, для себя?

Данила: Для людей, много слушателей спрашивают, когда выйдет диск. Альбом же это не просто сборник треков, записанных в хорошем качестве на студии – это некий концепт, идеи.

Ты говорил, что пишутся новые треки.

Данила: Они не пишутся, они придумываются. 

Эти треки войдут в альбом или будут выходить синглами?

Женя: Пока не знаем, как покатит.

Данила: Мы не загадываем вперед, у нас нет никаких рамок. Мы когда-то пробовали загадывать, но поняли, что это бесполезно. Что-то происходит сейчас, мы в текущее время и решаем. У нас просто есть огромное желание записать альбом, как и когда это произойдет не очень понятно. 

А есть вероятность, что туда войдут треки с вашего EP?

Женя: Епишка – это епишка. 

Данила: Ты имеешь в виду, в том варианте, в котором это было сделанно?

Нет, в переработанном виде.

Женя: Скорее всего, да.

А самые первые треки? Вас вообще удовлетворяет их посыл?

Данила: Меня удовлетворяет конечный продукт того, как это получается втроем. Эти треки не являются переделкой – это все новое. Потому что мне кажется, что они начинают звучать по-другому: они наполняются другим настроением и содержанием. Поэтому, если получится сделать древние треки – будем играть, не получится – не будем играть. 

Ваша музыка сильно зависит от той музыки, которую вы слушали в юности?

Женя: Черт его знает.

Данила: Да, это на самом деле сложный вопрос. Мне кажется, каждый сам задается вопросом: влияет ли то, что он слушает на то, что делается вместе. В любом случае, трек – это микс из трех идей, каждый привносит свое, поэтому на подсознательном уровне влияет. 

Женя: Все равно, культурная среда, в которой ты рос, мужал, она откладывается где-то в подкорке. Ты уже на этой основе делаешь что-то потом. 

Данила: Я полгода играл в группе «Огнелет», мы там панк/хард-кор играли. И меня научили фигачить по барабанам, не просто гладить, а рубиться. По-другому, к сожалению, я не умею. Надо будет – научусь, а пока не надо. 

Photo by: Антон Михайловский

Беседовал: Павел Ермаков, Илья Brainsdown