Павел Яцына из «Красной плесени»: «У нас были тысячи песен. Как я могу их помнить?»
Кризис аудиорынка вынудил рекордсменов постсоветской звукозаписи взяться за гитары-лопаты
— Если верить Википедии, «Красная плесень» была основана в 1989-м, а первый альбом вышел в 91-м. Что происходило в первые два года существования группы?
— Ну, это поиск стиля называется. За это время я написал много альбомов, которые впоследствии не стали альбомами «Красной плесени». Сначала были гитарные альбомы — ближе к тяжелому року. Я по юности тяготел к хеви-металу. Моими любимыми группами были Metallica, Judas Priest и т.п. Такую музыку я поначалу и сам стал писать. Однажды я открыл газету, и там была статистика, сколько процентов населения слушает хард-рок, сколько процентов — хеви-метал, сколько — попсу, сколько — панк и так далее. И я заметил страшную тенденцию, что к тому времени хеви-метал слушали всего два процента населения. Я понял, что играю музыку, которая никому не нужна. Если продолжал бы дальше играть хеви-метал, то вы бы не знали, кто я такой вообще, потому что я так же сидел бы у себя дома и строчил тяжелые риффы. И я стал искать другой стиль исполнения, манеру вокала и тексты. Экспериментировал с хард-роком — весьма неудачно, потом в других направлениях. В итоге получилось то, что вы слышали на альбомах «Красной плесени».
— А «Сектор газа» вы уже слышали на этот момент?
— «Сектор газа», безусловно, на нас очень сильно повлиял — на начальной стадии творчества. Дело в том, что «Красная плесень» взяла как бы лучшие фишки с каждого направления, каждого жанра и объединила это в себе. Это было в 91-м, 92-м и 93-м — вот так где-то. После первого альбома «Плесени» я написал много материала — альбома на четыре. Потом взял из них самое лучшее, объединил и выпустил четвертый альбом, который, собственно говоря, и покорил рынок, потому что там были одни хиты. Я в конце альбома всегда давал почтовый адрес группы — интернета тогда еще не было — и отслеживал, как расширяется география популярности группы. Сначала письма приходили из ближних городов, потом из дальних, потом уже пошло зарубежье — Америка и Канада. Через год нас уже везде знали — это феноменальный вариант раскрутки. Без радио и телевидения! Средства массовой информации нас, естественно, игнорировали, потому что песни содержали ненормативную лексику. Но, несмотря на это, за год группа стала мегапопулярна. А дальше уже пошло как по накатанному.
— Я читал в одном из интервью, что вы объясняете феномен быстрой раскрутки тем, что «Плесень» находилась и издавала первые кассеты в курортной Ялте.
— Да, это повлияло, безусловно. Но в Ялте были на тот период сотни групп. Я знал многих музыкантов, мы встречались, они говорили: «Только мы играем самое клевое». Тем не менее раскрутилась только одна группа из Ялты — это «Красная плесень». Если бы я находился в другом городе, куда не приезжало бы миллион отдыхающих со всех городов СНГ, — безусловно, скорость распространения кассет была бы другой. Года два бы группа раскручивалась, пока о ней узнали бы во Владивостоке, Америке и на Аляске. Поэтому местонахождение в Ялте повлияло только на скорость популяризации группы по странам СНГ. А дальше, естественно, повлияло то, что мы заняли очень мощную нишу, в которой тогда никто фактически не играл, кроме «Сектора газа». Тогда музыкант, который имел профессиональное оборудование, никогда бы не стал петь матом, потому что рассуждали как: я сейчас создам группу, мне непременно надо, чтобы меня по радио крутили, по телевидению; матом петь не будем — будем петь серьезный рок. А мне по барабану было — будут крутить или не будут. Я делал то, что мне нравилось: веселую музыку. Поначалу мы работали в черном юморе, то есть делали такую «чернушку». Потом уже пошли по пути пародий — это, я считаю, юмор, рассчитанный на широкую аудиторию, — и эти песни слушали абсолютно люди всех поколений, то есть от молодых до стариков. Потом у нас было направление «сказок» — это такой юмор абсурда в стиле «Голого пистолета» — если помните, были такие американские комедии. Это я вспоминаю ключевые направления «Красной плесени», а было еще много параллельных проектов. У нас одних официальных альбомов «Красной плесени» — 55. Плюс еще где-то шесть, которые мы не включили в каталог, то есть всего где-то 61. И плюс еще 16 альбомов параллельных проектов разных жанров — мы даже сделали проект в стиле гопака на а-ля украинском суржике, который пользовался таким бешеным спросом, что я его встречал во всех свадебных сборниках.
— В какой момент вы начали зарабатывать продажей альбомов?
— В 1996 году. Тогда вышел закон об авторском праве, и все студии Москвы перешли от пиратства на лицензию. Стали официально покупать права у исполнителей. Я как раз позвонил в этот период Юрию Хою (лидер «Сектора газа». — OS). Я никого не знал особо в Москве, с кем проконсультироваться. Через общих знакомых нашел телефон Юры, созвонился с ним, и он мне дал много дельных советов, как заключать договора-контракты. Юра же посоветовал пойти на студию «Союз» — в то время самая крупная московская студия.
— Там, я так понимаю, вы встретились с Юрием Севостьяновым — руководителем компании MasterSound?
— Там была такая методика: вход, охранник, окошко, оставляешь демонстрационную кассету. Им каждый день по 50—100 кассет приносили, и вот в этой большой стопке я оставил свою. Думал, что не заметят. Позвонили тем же вечером — я оставил московский телефон, остановился у родственников. Позвонила студия MasterSound, директор Юрий Николаевич. Сразу договорились, что он покупает альбом. На следующий день он пригласил меня на студию для подписания контракта. С тех пор мы стали вместе работать и работали больше 10 лет, пока рынок аудионосителей не развалился. А так бы мы работали и по сей день
— А сколько, если не секрет, вам за первый альбом заплатили?
— Я не скажу... Я зарабатывал на «Красной плесени», безусловно. У меня есть недвижимость, машина, все хорошо. Замечательно живу.
— Вы зарабатываете только музыкой? Сторонней работы у вас нет?
— Нет, в этом не было смысла. Зачем идти куда-то работать — я сам мог нанять людей и платить им зарплату. На разных альбомах на группу работало много человек — до 10—15. Группа «Красная плесень» — это и была компания, а я ее директор.
— Любопытно, что компания MasterSound помимо «Плесени» издавала весь топовый русский шансон.
— Да, несколько необычно. MasterSound была лидирующей студией шансона — они издавали от Круга до «Бутырки». «Бутырка» до сих пор с ними работает... Тем не менее «Красная плесень» выпустила у них столько альбомов, сколько ни один шансоновый исполнитель не выпускал. И их всегда поражало, что годы идут, а популярность группы не падает — спрос на альбомы стабильный. Они заказывали у нас где-то по четыре-пять альбомов в год в среднем. То есть я четыре-пять раз в год летал в Москву — отвозил матрицу альбома, подписывал договора и возвращался обратно. Заниматься в это время концертами не было времени и смысла, потому что на альбомы был бешеный спрос.
— Вы пересекались с другими звездами MasterSound?
— Да-да, очень много знаю исполнителей шансона. С ними в хороших отношениях, замечательные люди, интеллигентные, образованные.
— Пародии на них делали?
— Делал, делал. Сейчас вспомнить уже не смогу, потому что пародий было так много. Я даже названий песен своих не помню. Вот у меня спрашивают: как называлась песня, там вот такие слова? Откуда я могу помнить? У нас были тысячи этих песен. Все не запомнить, в принципе. Да и смысла нет. Я делал так: послушал, чувствую, что она уже отмиксована идеально, звучит идеально — хит. Все — в альбом. Больше я к ней никогда не возвращался, чтобы не отвлекаться.
— В 2009 году в связи с падением продаж аудионосителей «Красной плесени» пришлось начать концертную деятельность. Как вы составляли концертную программу?
— Программа составлялась так, чтобы там было процентов 30 патриотических песен. Они, конечно, тоже содержат ненормативную лексику, потому что в атаку со словами добрыми никто не шел. Так же и в песне, если она патриотическая — где-то там врагу дают по шапке, да, то, естественно, там звучат русские матерные слова. А остальные песни — с каждого альбома взято по одной-две лучшие песни — вот вам и концертная программа.
Патриотическая песня от «Красной плесени»:
— Эти же обстоятельства вынудили вас придумывать другие способы продолжать запись альбомов. Вот, я вижу, вы собираете деньги у фанов через интернет.
— Мы уже второй альбом делаем путем сбора средств у всех желающих. Настоящие фанаты, те, кто пожертвовал, — их не так много, человек 100—200, но это действительно те, кто группу поддержал в трудную минуту. Потому что сейчас выпускают только мегапопулярных артистов — всякихRammstein и «Бутырку», у которых продажи идут на миллионы. Мы после 15 лет бурной карьеры уже не находимся на пике продаж.
Многие группы сейчас вообще начинают бесплатно альбомы выкладывать. Но они это делают, потому что на концертах зарабатывают. А у нас пока что концертов — шесть-семь в год. Если бы мы делали концертов 30 в год, я бы мог спокойно выпускать бесплатно один альбом для раскрутки проекта. Но, пока мы не вышли на позицию 30 концертов в год, я это делать просто не могу, потому что мне нужно платить каждому музыканту за каждую сыгранную ноту.
— Сколько нужно «Красной плесени» денег на альбом?
— Пять тысяч долларов. И это, я вам скажу, самый минимальный тариф за альбом.
— Собрав деньги у поклонников, вы записали 55-й альбом, но при этом объявили, что он будет последним пародийным. Почему?
— К сожалению, писать пародии тяжело в том плане, что ты не знаешь, подаст на тебя завтра в суд этот исполнитель или нет. Вот в чем дело.
— Как вы оцениваете состояние нынешней поп-музыки как человек, который ее давно отслеживает и высмеивает?
— Она деградировала. Возьмем попсу 80-х: Pet Shop Boys — они пели не похожую ни на кого музыку, самобытный коллектив. Возьмем 90-е годы: исполнитель Fancy — тоже не похожий ни на кого. Возьмем нашу попсу того времени: «Мираж» или та же «Дискотека Авария» — они тоже самобытно пели, действительно, интересная музыка. А когда сейчас включаешь радио, поют певицы — одна, вторая, третья — одним и тем же голосом, одни и те же слова, причем дурные — вообще ни о чем. Ни у одной нет своей фишки — ни в голосе, ни в интонации. Когда я включаю радио, у меня голова начинает болеть. Поэтому я давно его не включаю и телевизор уже не смотрю года три-четыре, потому что там грузят: «Все хреново, все хреново!» Интонации и голос диктора такие, что застрелиться можно. Все такие типа: всем срать и бояться! У меня было две тарелки: НТВ и еще какая-то бесплатная. Я их поотрубал и выкинул через полгода, потому что это трындец какой-то.
— Как вы додумались до гитары-лопаты? Это же, я так понимаю, ваше инженерное решение.
— Да, и оно запатентовано: чертежи, все дела. Патентовалось через патентных поверенных. То есть если бы где-то был косяк, нам бы и патента не выдали.
Рекламный ролик гитары-лопаты:
— Когда запатентовали?
— В прошлом году. И она попала в Книгу рекордов Украины. Попала бы и в Книгу рекордов Гиннесса — я ее проштудировал, там нет такого рекорда. Но там надо за заявку платить, и весьма немало. В нынешнем положении я пока воздержался.
А идея пришла так. Был у меня частный дом, свой двор, и я реставрировал скамейку чугунную. Возникла идея сделать гитару на спинке: лады прикрепить, струны натянуть. С такой чугунной скамейкой-гитарой гастролировать будет, конечно, весело, но перевозить ее просто нереально. Спустя где-то год я репетировал, пою-пою, и бац — пришла мысль в голову: надо из лопаты сделать гитару. Я сразу понял, что конструктивно будет одна сложность. Если сточить черенок лопаты и сделать плоскость, то струны упрутся в железо, ну и понадобилось дополнительное изобретение — перенос плоскости выше. Единственное — по ширине грифа гитара-лопата не позволяет разместить шесть струн. Пришлось пожертвовать первой струной. Поэтому гитара-лопата рассчитана на игру тяжелыми риффами, как уMetallica и Deep Purple. Металлисты обычно первую струну вообще не используют, только на соло.
Поэтому гитара-лопата хорошо рубит хеви-метал. Многие гитаристы спорят: вот какая гитара звук лучше дает — у которой корпус из махагони или из клена? И никто не задумывался, какой звук будет, если корпус сделать железный. Причем у гитары-лопаты каленый железный корпус. Она же для копания — ее сверлить было невозможно, сверла тупились через три оборота. По факту гитара-лопата показала, как звучит инструмент с сосновым грифом и каленым стальным корпусом. Интересный, специфический звук.
Потом я сделал вторую гитару-лопату. Из инструмента завода «Российская лопата» — я купил его в магазине огородника. Черенок, то есть гриф, был эвкалиптовый — очень прочный и по цвету похож на красное дерево, из которого делают «Гибсоны». А сам корпус был уже из нержавеющего материала. Вообще другой звук.
— Да, можно экспериментировать. 18 февраля у меня концерт в клубе Plan B, мне на него должны принести фанаты кусок черного дерева, которое где-то со времен войны использовалось. Выдержка уже лет 70, и оно идеально ровное и черное. Я из него сделаю гриф для новой гитары. Это будет первая в мире гитара-лопата, сделанная из черного дерева. Посмотрим, какой у нее будет звук.
— Сколько гитар-лопат вы уже сделали?
— Пять — ритм-соло, одна бас, одна виолончель-лопата, я на ней играл на байк-рок-фестивале в Малоярославце — то ли Моцарта, то ли что-то еще. Потом лопата-скрипка. Ну я ее не презентовал, на ней очень тяжело играть. Я хотел пригласить профессиональных скрипачей, но понял, что у них просто руки отвалятся: лопата-скрипка жутко тяжелая и может даже шею повредить, потому что часть, которая прикладывается к шее, железная, острая и весьма неудобная.
И последнее мое изобретение было — первая в мире гитара, сделанная из лодочного весла. Я ее презентовал на концерте в Санкт-Петербурге осенью прошлого года. Весло было байдарочное — корпус сделан из алюминия. Звук, конечно, не такой, как у гитар-лопат. Гитары-лопаты звучат мощно — конкурируют с «Гибсонами» и другими известными брендами.
«Красная плесень» выступает 18 февраля в московском клубе Plan B, 22 марта — в екатеринбургском Ben Hall Pub, 23 марта — в ижевском Qwerty, 28 апреля — в петербургской «Орландине».
Оригинал статьй:http://www.openspace.ru/music_modern/events/details/34384/
Комментарии
Подписаться