Толковое интервью Линдстрема британскому журналу Fact. Перевод Kattie.
Какой у тебя музыкальный бекграунд?
Я играл в разных группах, когда был моложе, но ничего серьезного, потому что это было просто хобби, мы ничего не записывали. Еще я пел в школьном хоре, делал акапелльные кавер-версии. Да, я был участником кавер-группы Deep Purple. Короче, самыми разными вещами занимался. Но совершенно ничего не связывало меня с танцевальной музыкой. Я вырос на старой народной музыке, слушал Вуди Гатри и Хэнка Марвина. А потом мы с друзьями стали ходить на крутые дискотеки. Танцевали под фанк и соул, никакого техно и хауса! Я вообще не понимал хаус-музыку и именно поэтому стал ею интересоваться. Мне хотелось знать, что это всё такое, есть ли там хорошая музыка (смеется). Вскоре я узнал, что процентов 5 хауса хороши.
А были ли какие-то пластинки, которые важны для тебя, которые заставили заинтересоваться танцевальной музыкой?
Да, нет ничего такого. В смысле, я не покупал хаус до 2001 года. Наверное, сначала было что-то типа Basement Jaxx, но я никогда не слушал много танцевальной музыки. Я просто пытался сделать её сам, изучить её. Так что я приобрел семплер и стал делать музыку.
Сейчас ты видишь себя в качестве музыкального продюсера? Когда ты делаешь музыку, думаешь ли ты о том, как она будет звучать в клубе, понравится ли?
Когда я только начинал, делал то, что казалось мне интересным, мне было все равно, как на это отреагируют другие люди. Потом я начал думать, что моя музыка, пожалуй, слишком сложна для понимания. Поэтому я попытался создать что-то более доступное, не такое личное что ли. Последние треки такие как “Let’s Practise” гораздо короче и попсовей того, что я делал раньше. Но я все же стараюсь сохранять баланс между короткими треками и чем-то поистине эпическим, именно этим я занимаюсь сейчас.
В танцевальной музыке мне больше всего не нравится, что главный инструмент, который использует ди-джей, это бит. Не песня. Но, если ты собираешься сделать целый альбом только с помощью одного бита, это должен быть очень хороший бит. Я же люблю песни, мелодии, поэтому гораздо больше слушаю старой музыки, слушаю мелодии и пытаюсь понять, как они сделаны. Но и в новой музыке постепенно появляется мелодичность, например, недавно услышал отличную группу MGMT, у них мелодичность 70-х и новое звучание 2008.
Мне всегда казалось, что я где-то в стороне от танцевальной музыки, и меня до сих пор удивляет, что мне так много и часто предлагают играть в клубах. Иногда, когда играешь в клубе, создается такая правильная приятная атмосфера, потому что пришли те люди, которые хотят услышать именно такую музыку, но иногда находятся типы, которые кричат «Громче!», «Быстрее!» и всё испорчено. Тогда я думаю, почему промоутер пригласил играть именно меня, почему он не позвал кого-то, кто может дать толпе это «громче и быстрее». Зачем было меня приглашать?
Что ты думаешь по поводу ярлыка «диско», который так часто крепят к твоей музыке?
Я когда-то ненавидел диско, потом кое-что стало нравиться, особенно партии синтезатора. Но моя музыка уж никак не диско, если под диско подразумевать Дону Самер или Бони М. Кажется, однажды связав свое имя с диско, эти исполнители так и остались его лицом навечно. Это как Justice, которые навсегда останутся, как вы это называете…. нью-рейвом? То же самое и с моей музыкой и диско, это просто ярлычок, наклейка, которая приклеилась и не отстает. Я же предпочитаю название cosmic, оно кажется мне более содержательным, более широким, не завязанным на одном звуке.
Расскажи о своем новом альбоме, чего от него ожидать?
Я записал его очень быстро, в течение 3–4 месяцев. Последний год я провел, работая долго и усердно над записью вокальных треков с Solale, и честно сказать, немного устал. У меня было четкое представление о том, как альбом должен звучать, я не хотел, чтобы там присутствовал вокал, а это значило, что он должен был быть очень насыщенным с инструментальной точки зрения, с непредсказуемыми и неожиданными поворотами и мгновенными переходами.
Еще я очень хотел сделать длинные эпические треки, как реакцию на короткие прошлогодние. В альбоме три очень длинных трека, самый длинный на полчаса. Они очень медленные, построенные на взлетах и падениях, и между треками нет пауз, каждая песня перетекает в следующую. Мне хотелось записать именно альбом, а не собрание треков или синглов. Мне кажется, очень важно было сделать это сейчас, когда благодаря скачиванию и всему прочему все перескакивают с трека на трек и совсем мало людей слушают альбом целиком. Сегодняшняя ситуация выглядит как музыкальный перегруз. А с моим новым альбомом дело обстоит так, что если ты хочешь услышать тот или иной трек, придется купить в iTunes весь альбом.
Можешь ли ты сказать, что этот альбом стал определенным прогрессом для тебя?
Скорее это возврат к той музыке, которую я делал на лейбле Feedelity, вроде “Drink In My Bedroom…” не из простых и с не слишком очевидным звуком, короче, странные.
Прогресс важен для тебя как для музыканта?
Что для меня действительно важно, это отсутствие какого-либо давления на меня. Я просто не могу работать, когда мне говорят, что и как делать. Для меня студия как игровая площадка, мне нужна свобода.
В этом году я делал много совместных проектов, работал с Принсом Томасом для нашего альбома на лейбле Eskimo, записывал альбом с певицей Изабель (Isabelle). Этот альбом обещает быть чем-то странным, психоделической поп-музыкой в очень странном исполнении. Просто потрясающе работать в формате джема с другими исполнителями, но все же я пытаюсь придерживаться такой формулы: неделя работы с другими музыкантами, вторая – полностью посвящена собственной музыке. Самостоятельная работа – это определенная степень свободы, когда ты вдруг меняешь направление, следуя за своей фантазией, и тебе не нужно советоваться с другими людьми, спрашивать их мнения.
Есть ли у тебя какое-нибудь вразумительное объяснение тому факту, что вдруг появилось такое количество cosmic и space-disco из Норвегии? Ты, Тод Терье, Принс Томас, Бйорн Торске…
Я много об этом думал, и знаете что, я не знаю. Я думаю или, по крайней мере, мне так хочется думать, что место не слишком сильно отражается на моей музыке, что она будет одинаковой вне зависимости от того, где она создана. Ведь моя музыка у меня в голове.
И все же это очень странно, что такая тёплая, летняя музыка происходит из столь холодного места…
Ха, я вобще-то пыталсь сделать музыку похолоднее, потяжелее, но я просто не могу. Это не моё. Да, это странно, что такая тёплая музыка создается в Скандинавии, и это должно быть какое-то поистине потрясающее объяснение, но какое? Ну, например, почему Париж создает сейчас такую тяжелую музыку? Это очень сложный вопрос.
Что сейчас происходит с двумя твоими лейблами Feedelity и Stromland?
Я запускаю свой новый альбом на Feedelity совместно с Smalltown Supersound: они помогают с дистрибьюцией, что для меня достаточно проблематично, так как своим лейблом я занимаюсь один, а работы по выпуску каждого нового релиза очень много.
Чесно говоря, на Feedelity я побаиваюсь выпускать других исполнителей, с выпуском чужих релизов связаны проблемы юридического характера и все такое, так что придерживаю Feedelity только для своей музыки. Поэтому я организовал Stromland с Хоакимом (Joakim) со Smalltown, чтобы издавать чужую музыку. Хоаким отлично справляется с административной частью.
Сейчас мы готовимся издать альбом парня из Сан-Франциско Доминика Леоне. Этот релиз никак не связан с ди-джейским стафом, скорее нечто в духе Electric Light Orchestra встретившегося с Animal Collective. Отличные сумасшедшие песенки. Люди очень часто присылают мне свою музыку с вопросом не хочу ли я ее издать, и зачастую я вынужден говорить «нет», но в случае с Домиником, я знал, что буду жалеть всю жизнь, если отклоню его демо запись.
Когда ты записывал Where You Go I Go Too, были ли у тебя какие-то записи, которые тебя вдохновляли?
Я был безумно вдохновлен музыкой середины 70-х, особенно Todd Rungren. Его вещь International Feel очень на меня повлияла; это очень красивая поп-музыка, но в тоже самое время очень экспериментальная. Мне нравится такое смешение чего-то странного и мейнстрима. Я накупил много различных эффектов, аналоговых синтезаторов, фленгеров, ринг модуляторов. Гораздо проще делать странные штуки на таком оборудовании, и еще это реакция против использование компьютеров. Все клавишные партии на моих старых записях были сделаны с помощью компьютера.
Какая еще музыка понравилась тебе в последнее время?
Альбом Panda Bear впечатлил. Когда я его услышал, это было просто “Wow!”. Он такой простой и звучит как настоящий альбом. Звучит так, как будто там много разных семплов, но соединены они так, что совершенно невозможно понять, откуда они берутся, и где заканчиваются, и начинается оригинальная часть. Некоторые биты звучат как что-то с Motown или с Wall of Sound Фила Спектора, но это так же и очень футуристическая музыка. Еще один продюсер, который мне сейчас нравится это Caribou. И опять же это интересный микс будущего и прошлого, можно подумать, он слушал Fleetwood Mac. Такое соединение прошлого и будущего – как раз, то, что я пытаюся достигнуть в своей музыке. Некоторые артисты далают ретро-вещи и в каком-то смысле это великолепно, звучит действительно как музыка из прошлого, но нужно смотреть и в будущее. Самые интересные вещи происходят именно между прошлым и будущим.
Комментарии
Подписаться