DJ Brainfilter – первый ди-джей в России, начавший активно продвигать стиль breakcore. В 2002 году совместно в Vinniamin’ом основал компанию IDM-Group, на счету которой организация более чем 60-ти мероприятий – от андеграундных вечеринок «не для всех» до масштабных фестивалей в Москве, Санкт-Петербурге и других городах.
В своих диджейских сетах отдает предпочтение интеллектуальной и экстремальной танцевальной музыке. Отлично чувствует публику и держит драйв до последнего трека. Нередко микс вмещает в себя и элементы хард-техно, ритмического нойза или французского текк-брейкса, но всегда возвращается в жесткое русло breakcore и raggacore.
Помимо танцпольных сетов, Сергей часто выступает в чиллауте, играя IDM, dubstep, downtempo, clicks’n’cuts, experimental и trip-hop. Большой меломан, обладатель многотысячной коллекции CD и винила, поборник игры с физических носителей, практически всегда играет исключительно с винила.
Помимо электроники увлекается самыми разными актуальными направлениями современной музыки. Во многом благодаря этому он всегда старается внести что-то абсолютно неожиданное и завораживающее в каждое выступление. Осенью 2005-го года начал работать над собственным музыкальным проектом Inshizzo совместно с MushroomMC (Алексей Карлин), бывшим участником многих известных российских метал и рок команд (Satarial, Коррозия Металла, Catharsis и т.д.), мультиинструменталистом, звукорежиссёром и psytrance продюсером.
В январе 2006-го года организовал собственный лейбл – Acidsamovar Records, который успешно работает в направлениях breakcore, IDM, experimental, extreme hardcore, drum’n’bass и выпустил на данный момент уже 11 релизов.
Расскажи про IDM-Group, с чего все начиналось?
Все начиналось довольно давно, в конце 2001ого года, когда я познакомился с Мишей aka vinni. Мы с ним основали промо IDM-Group, сделали первую вечеринку, в сентябре 2002 года. Сначала все начиналось как hardcore, индустриальной направленности – frenchcore, uptempo, industrial hardcore. И я был единственный в промо, кто играл breakcore и power noise.
Мы довольно хорошо пошли, с первых вечеринок собирали довольно много народу, в 2003ем году делали вечеринки в клубе «Город» на 600–700 человек, довольно много по тем времена. Были признаны лучшей промо-группой в этом направлении в тот период. Потом был период затишья, который был связан с тем, что просто большие проблемы в Москве с клубами. Мы делали вечеринки в Аквапорте, андеграундном таком плейсе, в Марьино, потом делали небольшие вечеринки в Sexton. И как-то на hardcore мы уже подзабили после этого, и народ уже перетянулся больше на мейнстрим хардкор, а мы мейнстрим не особо котировали.
После этого мы начали делать мероприятия с более экспериментальной концепцией – breakcore, idm, power noise, experimental… Состав промо менялся, мы плавно набирали обороты, и сейчас выросли в довольно крупную организацию с многопрофильным фронтом деятельности – промо, лейбл, дистрибьюция, а также в ближайших планах старт новых суб-проектов.
Что такое breakcore?
Breakcore это состояние, это возможность выразить себя, при отсутствии каких-либо ограничений. Breakcore – это музыка без рамок, когда ты не следуешь никаким вообще форматам, когда ты просто делаешь то что тебе нравится, то что тебя прет, максимально энергично, максимально бескомпромиссно. Своего рода юношеский протест, – так и зародились само движение, сама тусовка, а потом это переросло в нечто большее.
В плане музыки это смесь всевозможного электронного экстрима, чего угодно, – jungle, hardcore, idm, techno, 8bit, – каждый видит breakcore по-своему. На выходе получается довольно жесткая музыка, которую сложно воспринимать непривычному уху. Breakcore имеет самые различные корни. Он параллельно развивался сразу из нескольких, совершенно различных направлений. Немецкая сцена, например, вышла в основном из Jungle. Более позднее ответвление вышло из Drum&bass, это такие исполнители как Enduser или Bong-ra.
Американская же сцена родилась скорее из нойз-индустриальной тусовки. В качестве примеров исполнителей можно привести Xanopticon, Dev\Null. Вообще в американской сцене идет большой перехлест Breakcore с IDМ в то время как например в той же Бельгии же Breakcore вырос из Hardcore. Но родоначальком была, безусловно, Голландия – это Gabber, начало 90х, это было совершенно самобытное движение – безусловно, первый ветер задул оттуда.
С чем был связан для тебя выбор именно этой музыки?
В том числе и с необычным детством. Я родился в Москве и потом уехал в Карелию на 10 лет. Вернулся обратно только 2000 году. Ещё до этого, бывая в Москве наездами, наткнулся на радиостанцию 106,8, где услышал эфиры Орбита и Диггера. Именно эта интенсивная, может быть, даже где-то агрессивная музыка стала мне близка – прежде всего потому что я до этого слушал black, doom и nu metal и уже имел склонность к тяжелой музыке. Позже услышал IDМ и другие эксперименты, и начал углубляться в подобную музыку.
Для многих людей примерно моего возраста знакомство с экспериментальной музыкой происходило одинаково. Однажды все услышали Apex Twin – «Come to daddy» и восхитились этим бешенным? Как тогда некоторые говорили «IDM-джанглом». Но большинство решило, что ничего подобного больше нет, и не стали копать в этом направлении глубже.
Мне же в 2001 году подарили альбом Venetian snares. Это были родоначальники Breakcore в современном его понимании. А сейчас уже очень много исполнителей, которые развили массу подстилей – каждый придумывает постоянно новые суб-названия для breakcore )
Почему тогда твое промо называется IDM-Group, а не, например, Breakcore-Group?
Могу сейчас раскрыть небольшой секрет. Никто не знает, как на самом деле расшифровывается аббревиатура «IDM» в названии промо. А на самом деле, промо группу задумывали мы с Винни, и Винни придумал само название. Винни сейчас администратор сайта, в данный момент он не участвует в организации вечеринок, но начиналось все именно с ним. Он не знал, что есть какая-то музыка IDM, Intelligent Dance Music, и для него это расшифровывалось как Industrial Dance Movement.
То есть это была абсолютно другая тема. И никому это не расшифровывалось, никто до сих пор этого не знал, кроме нас с ним. Поэтому так и называлось, это же был индустриальный hardcore, индустриальная музыка, – breakcore и idm были в миноритариях нашего промо образца тех лет.
Потом по поиску в yandex все начали выходить на сайт IDM-Group, потому что мы там на первом месте по запросу “idm”. И естественно куча народу стала ломиться на экспериментальную электронику. Поэтому тусовка начала приобретать еще более экспериментальный оттенок.
Скажи, что ждать человеку, впервые пришедшему на Sick Fest?
Sick Fest мне съел мозг. Если хотите, что б вам тоже съели мозг – приходите на Sick Fest. Это событие, которого даже я жду с нетерпением, несмотря на то, что меня уже сложно чем-то удивить, и накопилась некоторая усталость от организации. Работы очень много, но тем не менее остается желание делать что-то хорошее, и оно с каждым разом укрепляется.
Для организатора это очень большой стресс, забирает очень много сил это хобби. Это же все не ради денег делается, бабло тут не зашибают, но зато всем хорошо, очень приятно, когда каждый первый, кого я знаю, после пати подходил и говорил – «Серег, какое ахрененное пати», это очень приятно, ради этого хочется снова делать. Тем более хочется привозить крутых музыкантов, которых больше никто кроме нас не привезёт.
А насколько сложно организовать привоз зарубежных музыкантов?
Сейчас уже не сложно, у нас уже есть определенный имидж, после того, как мы уже привезли больше 60ти иностранных хэдлайнеров. Они уже сами едут, потому что знают нас, знают нашу тусовку, сами пишут, сами предлагают многие. Почти со всеми звездами breakcore сцены, даже с теми, которых я сюда пока не привозил, я уже общаюсь давно лично на самые разные темы, – лейбл продвигаем, пластинки печатаем, общаюсь со всеми крупными дистрибьюторами. Меня лично и нашу тусовку IDM-Group все знают очень хорошо, – в России мы самые крупные промоутеры по такой музыке.
Сложно нас не заметить, никому не приходит в голову больше, как три года назад, некоторые музыканты говорили, что вот, ехать в Россию там… Последнее самое удачное мероприятие было в Икре, Sick III, после этого в Тени, потом у нас был небольшой перерывчик, потому что мы сделали пятый Sick Fest и немножко подзалипли, а потом снова, в Студии О2, сейчас фестиваль на довольно высоком уровне.
Здорово то, что собирается все больше и больше народу, именно не за счет привлечения каких-то левых людей, а именно за счет того, что собираем вокруг себя интересную молодежь, интересные комьюнити, тусовки.
Что за люди приходят на твои вечеринки?
Люди самые разные ходят, от студентов, до людей постарше, которые просто любят экспериментальную электронику. Бездельники, молодежь всяческих воззрений, все слои, от раггаджанглистов до технарей, от габберов и драмнбейсеров, до трансеров, и уже появилась тонкая прослойка людей, которые ходят в основном только на наши мероприятия – то есть у нас объединение происходит всех практически разрозненных тусовок.
Благодаря нам многие люди узнают друг друга, знакомятся, из абсолютно противоположных лагерей. Для меня все эти разделения довольно смешны, знаете, кто-то говорит, что, например, транс – гавно или техно – гавно, для меня любая музыка имеет право на жизнь, в любом стиле, даже в каком-нибудь r’n’b есть интересная музыка. Просто в каком-то стиле меньше, в каком-то больше. Для меня стиль breakcore стал таким, в котором больше всего музыки, которая меня заряжает, больше всего качества.
Какие различия между нашей сценой экспериментальной музыки и западной?
В Европе переплелось все! Международные сообщества не устают общаться по этому поводу, и видно насколько разная получается музыка и по саунду, и по исполнению, по людям, которые ходят на те или иные вечеринки. В Европе, например, это в основном панки и сквотеры, а в Америке тусовки собираются как правило из «умной молодёжи», и довольно небольшие. Там вообще Breakcore – это полнейший андеграунд, даже в Нью- Йорке иногда даже крупные мероприятия собирают всего по 100–200 человек. В Бельгии и Голландии же наоборот, собираются огромные клубы. Там уже это коммерческие мероприятия. В Берлине тоже проходят мощные фестивали и просто рядовые party.
Если говорить про Россию, то, скажем так, мы не запаздываем, мы в другом временном континууме находимся, – то есть, у них там эта сцена идет спад, а у нас наоборот развитие продолжается. Я не вижу, чтобы у нас кто-то перестал интересоваться, какие-то люди уходят из тусовки, какие-то приходят, и приходят больше, чем уходят.
Мы стараемся не только на брейкоре зацикливаться, сейчас на нынешнем фестивале будет и electro, psychedelic, breaks это, прежде всего, Monster Zoku Onsomb, это далеко не только brekcore, очень интересная музыка, которую сложно назвать каким-то одним стилем. Очень богатый музыкальный багаж у главы этого коллектива Nam Shub Of Enki aka Kiki.Ill, который начинал вообще с финского транса, живя в Австралии. Очень интересно, что Австралия и Финляндия очень близки по музыке, также как Япония и Франция например, – такие страны-близнецы.
Мы музыку продвигаем довольно разную – нам интересна любая музыка, которая может выразить себя довольно оригинальным способом, которая выглядит не трендово, которая является чем-то свежим, чем-то необычным, может быть даже шокирующим. Нам интересно заниматься тем, что не делает больше никто, что реально необычное, на грани шока.
С другой стороны, не обязательно только провокация, именно только беспредел, то есть всего понемногу, – фестиваль это гармоничный хаос, для человека, который интересуется каким-то новыми веяниями, новыми тенденциями, которому интересно посмотреть на то, что он не видел и не слышал, или просто хочется пообщаться, побыть в тусовке, которая только у нас такая сложная, многоплановая. Практически нет левых людей, они просто не приходят.
Что интересно с жесткой музыкой, ее слушают очень положительные люди, они весь свой негатив сублимируют в эту электронику, в этот угар, в эту жесть, казалось бы. А на самом деле, люди внутри очень добрые и мягкие, это действительно так, очень интересные, позитивные, конечно, может быть инфантильные немного. Все breakcore музыканты и ди-джеи весьма добродушные люди, особенно те, которые самую жёсткую и сумасшедшую музыку пишут. Хотя все мы, конечно, немного странные, со своими «тараканами» в голове. Ведь если ты будешь с трезвым расчетом подходить к музыке, которая сама по себе, по своей сути ненормальная, то вероятнее всего сделаешь очередной безынтересный шлак.
Насколько сложно найти площадку под подобное мероприятие?
Сейчас уже люди не шарахаются от слова hardcore, любой клуб можно, фактически, купить. Другой вопрос – дело цены. Средняя цена московского клуба сейчас за ночь это 5000 евро, это притом, что клуб забирает себе прибыль с бара. Получается довольно бредово – ты платишь ему аренду за то, что он забирает себе весь бар. То, что там стоит их охрана и звук, – это полная фигня, это все можно сделать своими силами, на более выгодных условиях.
Условия в московских клубах ужасающие вообще, в большинстве своем. Конечно, есть клубы демократичнее, типа Плана Б, но это для маленьких вечеринок, для фестивалей этот не подходит. Сейчас мы делаем в Студии телеканала О2, у меня это место в Москве одно из самых любимых, как-то очень уютно, нет такого напряжения, как в каких-то более пафосных заведениях. Мне там очень нравится.
Вечеринки себя окупают?
Реально всё, просто мы с огромной ответственностью подходим к нашим мероприятиям. Например, если некоторые промоутеры, как правило, привозят там одного-двух хедлаинеров на крупные события (хотя в последнее время такая практика сходит на нет), мы привозим гораздо больше, именно на крупные фестивали, и это уже большой бюджет. Но дело не только в этом, – мы также стараемся держать более-менее демократичный вход.
На последнем фестивале было в пределах тысячи человек, сейчас мы ожидаем побольше, так как гости более ожидаемые и больше народу о нас уже знает и хочет прийти. Делаем фестивали мы вдвоем сейчас, это я и Саша Психобелл, он заведует в основном вопросами финансов, безопасности, оборудования, а я всеми остальным.
В фестивали мы вкладываем исключительно личные средства, и именно благодаря самоотверженности нам удавалось долгое время поддерживать сцену. Мы пытались задействовать спонсоров, но предложения от них нас не устраивали и мы решили пока все делать своими силами, нам хватает, слава богу, энергии и финансов. Большинство фестивалей были убыточны, но мы все равно относимся к этому с позитивом. В общем-то – это хобби. Как ты можешь расстроиться, что фестиваль был убыточен, если ты видишь столько радостных лиц после этого события?
Мы сами назывались «самое значимое событие андеграунда», но это довольно смешно звучало, когда на фестиваль приходит тысяча человек и он анонсируется в журнале «Афиша», это сложно назвать андеграундом, но некоммерческое событие это стопудово. Есть конечно цель окупиться или немного заработать, но нет цели сорвать бабла любой ценой, ужать там, поиметь как-то наших посетителей, и так далее. Важно, что столько людей нас поддерживает, сейчас много хороших промо групп, музыкантов и лейблов прекращают свое существование как арт-единицы, так как нету поддержки, людям не хватает сознательности, чтобы не забивать на то, что им нравится.
Что радует? Чего хотелось бы больше?
Нравится то, что люди, которые нас окружают, понимают, в чем наша соль, в чем наш мессадж. Это радует, очень. Хотелось бы больше людей, которые на энтузиазме готовы были бы помогать, продвигать наше дело, и музыку, и наше понимание. Главный мессадж – это объединение вокруг любимой музыки, peace, love, unity. Мне претит эта нарочитая «мрачность» и деланный негативный дух некоторых кругов электронного андеграунда.
Какие планы на ближайшее время?
Dev/Null, Sickboy, dj Hidden, The Outside Agency, Eye-D, S.I.M. on Kor Funkle, Raxyor, Xatrik… и что хотелось бы, но не планируется в ближайшее время – это Passenger of Shit, Terminal 11, Datach’I, – это музыка, которую даже в рамках брейккора не очень понимают, это такой, андеграунд в андеграунде. Еще продолжается работа над выпуском пластинок на нашем лейбле Acidsamovar.
Леонид Апрельский, Амая.
Комментарии
Подписаться