Пословица «что русскому хорошо, то немцу смерть» прекрасно описывает состояние российской музыки. Пожалуй, многие местные группы до сих пор существуют лишь благодаря двойным стандартам и музыкальному провинциализму. Конечно, рано или поздно эта ситуация должна измениться, и москвичи Manicure, без сомнения, одна из первых ласточек нового времени. Со своим истеричным пост-панком новой формации они пришлись бы ко двору далеко не только в стране медведей и балалаек, и запросто могут встать в один ряд с группами вроде These New Puritans и Neils Children.
Скорее всего это и оказалось главной причиной их успеха, свидетелями которого были все, кому не безразлична судьба российской независимой сцены. Всего лишь за год существования команды они успели засветиться во всех столичных журналах, выпустить дебютный EP и выступить на самых престижных площадках и мероприятиях города (Солянка, 16 тонн, «Пикник Афиши»). Их песня “Another Girl” стала музыкальной темой новой рекламной кампании пива Miller, и теперь доносится из каждого телевизора. В довершение всего, очень скоро выйдет первый полноценный альбом Manicure и клип на первый сингл с него.
После всего вышеперечисленного у Advanced Music попросту не было другого выхода, кроме как за чашкой чая расспросить самих Женю, Полину, Жору и Аню в их квартире на «Водном Стадионе» о том, насколько серьёзны их намерения.
Вы не новички в музыке и, должно быть, трезво оцениваете происходящее в ней. Чего вы намерены добиться с Manicure?
Полина: Всё начиналось просто как развлечение, но когда мы поняли, что, в общем-то, людям нравится, и что этих людей больше, чем четверо…
Женя: Ну да, как минимум пять уже есть.
Полина: …тогда уже стало хотеться, чтобы как можно больше людей, которым она может понравиться, могли её послушать. Вот помнишь, Жень, как мы были с тобой в районе ипподрома? Там мы увидели парочку, и стали обсуждать, как они выглядят. И тут я подумала, но не стала говорить, а Женька сказал: «Было бы круто, если б они послушали альбом. Им бы, наверное, понравилось». Так что максимум, чего любая группа может добиться – это доступности.
Женя: Ну ещё деньги, кокс…
Аня: И тёлки!
То, что вы стали играть такую музыку, как-то связано с хайпом вокруг групп типа These New Puritans и The Horrors?
Полина: А мы и не в курсе были об этих группах.
Женя: Я вообще не люблю These New Puritans.
Жора: Ого!
Женя: Это больше связано с тем хайпом, что начался в Пропаганде на вечеринках Idle Conversation.
Аня: Мы приходили на репетиции на утро после этих вечеринок и, естественно, после такой адской движухи невозможно было играть по-другому.
Женя: С похмелья-то.
Жора: Мне вообще кажется, что дальнейшее развитие постпанковской музыки пойдёт в этом ключе.
Как у These New Puritans?
Жора: Да. Ну или как у Electricity in Our Homes, просто это более популярная версия.
Ты считаешь, развитие вообще есть?
Аня: Вот мне тоже кажется, что нифига его нет.
Жора: Но групп-то появляется всё больше и больше и их критическая масса уже достигла своего пика…
Но это всё тот же пост-панк, только сделанный с современными возможностями.
Жора: Ну эта музыка должна же как-то развиваться и искать какой-то выход…
И если появятся новые возможности, всё будет просто немного по-другому звучать.
Жора: Ну да.
Аня: И будет по-другому называться. Так было с пост-роком, с хрен-знает-чем-ещё.. Инди вот это, ё-моё… Ужас!
А что теперь? Женя с Полиной недавно поженились и завели ребёнка. Означает ли это, что музыка отходит на второй план?
Женя: Никаких проблем, музыкой мы занимаемся.
Полина: И сын будет играть на клавишах, потому что у нас нет клавишника. Проще родить и взрастить музыканта, чем найти его на каком-то форуме, честно.
Как назвали сына?
Женя: Даня.
Полина: Данила.
Кстати, какие у вас любимые семейные телешоу?
Женя: Эээ, 2×2! Ха-ха-ха.
Аня: Это он в пользу поддержки канала.
Об этом я, пожалуй, не стану спрашивать. А вы не боитесь, что после участия в рекламной кампании Miller, кто-то будет говорить, что вы продались?
Женя: Ну, мы действительно продались.
Полина: Ну а как не продаваться? Все скачивают музыку, но никто её не покупает. А запись альбома стоит денег и очень немаленьких. Кстати, именно из-за этого, мне кажется, у нас не так много групп в России, как могло бы быть. Чтобы записать альбом на хорошем уровне, нужно быть очень хорошо зарабатывающим человеком или иметь богатых родителей. Я знаю много групп, которые просто не смогли донести свой талант.
И они были стоящими при этом?
Полина: Да сейчас вот уже так не скажешь, но когда-то что-то там казалось. У всех есть много знакомых друзей-музыкантов, при этом далеко не каждого можно найти на майспейсе и послушать. Мне кажется, что если бы была возможность у всех пойти и записаться, тогда и был бы больше ассортимент.
Женя: Слушай, ну в Лондоне записаться стоит ещё дороже, чем у нас в Москве.
Полина: Ну в Англии понятно. Люди уже знают, что это приносит деньги.
Женя: Да не приносит это деньги большинству групп там.
Полина: Зато много лейблов, Жень. Вот ты сейчас созваниваешься с некоторыми из наших, сколько их? Один мэйджор, один инди. А там в каждом подъезде находится лейбл, который уже не миллионы, но заработал. То есть, в принципе, люди понимают, что получать деньги можно не только продавая подержанные автомобили.
Кстати, был же какой-то слух о том, что ваше название расшифровывается как “money cure”. «Деньги лечат».
Аня: Это такой бред. Странно, я вообще до такого не додумалась бы.
Жора: Это какой-то юмор.
И вы об этом раньше не думали?
Полина: Вообще не думали.
Женя: Мы даже не думали о том, что есть такой басист Мани и группа Cure.
Полина: Ну, если честно, я думала о том, что есть группа Cure.
Женя: Ну мы потом уже поняли.
Полина: Не, я сразу поняла. На самом деле очень спонтанно назвалась группа, мы сами не… Жор, ты был уже?
Женя: Был, был, Жора нам прислал штук 40 всяких названий.
Каких, например?
Полина: «Съешь килограмм тёплых булочек»… что-то там такое. Какие-то там были у тебя цыпочки… горячие… Но мы что-то не смогли группу проассоциировать.
Жора: Disney Hell у меня был!
Женя: Ну, может теперь кто-нибудь возьмёт на заметку.
Жора: Украдут мою идею.
Женя: Ну ладно тебе, можешь подарить её.
Жора: Нет уж, мы продались, и я продаю свои идеи теперь.
Не боитесь, что на Западе вас могут вообще не принять, потому что там подобных групп и так навалом?
Аня: У нас совсем другой альбом, не как те четыре песни.
Полина: К моему личному сожалению. Мне очень нравится “Another Girl”, но таких там больше нет.
Женя: Она хотела, чтобы все 12 песен там были такими.
Полина: Я не хотела!
А первый альбом уже готов?
Полина: Можем тебе его поставить, но не заболваним.
Жора: Даже не проси!
Сначала опишите его в двух словах.
Аня: Мне кажется, он какой-то истеричный. Там есть и какие-то монотонности и какой-то совсем вообще пипец.
Жора: Главное в нём то, что он разноплановый.
Полина: А он такой, потому что мы ни на что не ориентировались. Не западно-ориентированная группа, не коммерчески-ориентированная группа, не хайп чтобы поддерживать там. А просто как песня рождалась, так она и записывалась.
Жора: Но вообще очень интересно, как на него отреагируют, потому что всё будет такое новое и непохожее на предыдущее.
Аня: Может вообще скажут: чего это вы ребята тут нам впариваете. 4 крутых песни, а потом говно записали. Запросто.
Полина: Лично для меня это был главный страх, да.
Жора: Небольшая тревога у нас есть. Но самим нам он, в общем-то, вполне нравится, да?
Женя: Ну хотя иногда вот..
Полина: Уже до дыр заслушали просто.
Женя: Я специально с тех пор как пришла отмастеренная копия её не слушал, это месяца полтора, наверное.
Полина: У Жени уже реально тошнотик подкатывал
Женя: Вот сейчас его надо послушать, тогда может пойму, чего мы там записали. (включают альбом)
А какие у вас немузыкальные фобии?
Полина: У меня все страхи сбылись уже. Я вот очень боялась, что Ленинградское шоссе расширят к дому и всё застроят. Что все деревья вырвут, что закончится нефть.
Женя: А я вот змей не люблю и, слава богу, с ними не соприкасаюсь никогда.
Жора: А я в темноте не люблю есть. Просто мне нравится смотреть на еду.
Аня: И разговаривать с ней!
Жора: Нет, просто созерцать. А в темноте это так отвратительно.
Полина: А помнишь в Солянке группа Manicure сыграла одну песню и стоит в таком ступоре полном. И голос Жоры: «А можно свет на сцену?»
Все: Хахаха
Аня: Мне было страшно за руль садиться, но я преодолела, уже не очень страшно.
Полина: Рожать вообще не страшно.
Аня: Если честно, немножко страшно иногда бывает, когда о политике думаешь. Что всё действительно очень плохо. Ну вот кажется, что блин, правда… у меня бывает. Страшно остаться здесь, как в коконе таком.
Полина: Страшно получить отказ в британской визе.
Ты хочешь уехать?
Женя: Они перебежчицы!
Аня: Я просто хочу знать, что если захочу, то смогу уехать. Хотя мне и здесь вполне хорошо.
Ну сейчас ты можешь уехать.
Аня: Ну пока да.
В детстве вы относились к каким-нибудь субкультурам?
Аня: О да!
Женя: Я к самым таким относился…
Жора: К радикальным?
Женя: К радикальным.
Полина: А я была гранжером адским.
Аня: Полина в ночной рубашке пела песни, сидя на полу в школе. Она училась в первую смену, а я во вторую. И меня все учительницы встречали историями о ней. Я ещё была маленькая, и меня папа провожал в школу, а нас встречала Полина в пижаме…
Почему в пижаме?
Полина: Модно было очень! Вот почему сейчас ты встречаешь человека в купальнике и лосинах, и тебе это не кажется странным?
В лосинах уже не модно, теперь вместо них клетчатые рубашки.
Женя: Ну это тоже уже фигня.
(Полина выходит посмотреть на ребёнка)
Есть какая-то легенда о вас, которую вы тиражируете?
Аня: Кроме того, что мы все спим друг с другом?
Женя: Мы ещё Жору нашли вот в…
Жора: В помойке!
Женя: В пешеходном переходе. Он там играл песню «Ласкового мая». Жор, ты сам это рассказывал!
Жора: Ну я и не отрицаю.
(возвращается Полина с сыном)
Полина: У ребёнка там такой легкий эмбиент играл. Но он кончился, и заиграло Кино, и Даня проснулся.
Жора: Не любит, да?
Полина: Ты знаешь, он любит колокольчики всякие, чтоб там что-то тихо звенело, капало. Sigur Ros какой-нибудь.
А к хорошей музыке ребёнка будете приучать? Что поставите?
Полина: Когда я росла, у меня над кроваткой висел постер Оззи Озборна. У него была открыта пасть с клыками, и оттуда у него варенье извергалось. Мне было года три и, естественно, я очень боялась, потому что когда просыпалась, сразу его видела. Причём я постоянно просила папу «убрать дядю», а он мне всегда отвечал: «Ну что ты, Полюша, это же Оззи».
И слушать его заставлял?
Полина: Он не то чтобы заставлял, но всегда говорил, что это хорошо. Что Deep Purple – это хорошо, Pink Floyd, Beatles.
И как ты сейчас к Black Sabbath относишься?
Полина: Black Sabbath я, кстати, люблю и даже переслушивала недавно, но очень многое из того, что мне насильственно прививалось, я отторгала. Скажем, я лет до 20 принципиально не слушала Beatles. И может слушала бы сейчас Pink Floyd, но не могу. Мне просто так это пихали… Так что своего сына я ни к чему приучать не стану. Да он и сам врубится.
Женя: Мне кажется, он будет любить спокойную музыку.
Жень, а вот ты перед интервью отчитывал Аню, за то что она любит электронную музыку. Почему?
Женя: Да нет, я наоборот её очень люблю. Я играл электронщину, любил группу Coil и Throbbling Gristle. К тому же мы сейчас стали закупать синтезаторы в промышленных масштабах.
Стоит ожидать смены звучания?
Женя: Посмотрим. Может мы их просто поставим дома и будем дальше на гитарах играть. А ещё я очень Kraftwerk люблю.
А из современных?
Женя: 120 Days. Пожалуй, это мой самый любимый альбом из сравнительно новых.
Ты был на концерте?
Женя: Знаешь, у нас у самих было в ту ночь выступление, а у меня ещё и высокая температура, так что я не поехал.
Часто в таком состоянии выступаешь? У меня есть знакомый барабанщик, который всегда блюёт во время выступлений.
Аня: У нас тоже барабанщик всё время блюёт на сцене.
Жора: А я под себя хожу на сцене.
Это из-за темноты?
Жора: В темноте вообще адские вещи со мной происходят. Поэтому лучше не выключать свет никогда… Эй, это же моя любимая песня, послушай!
Полина: Пошёл поздний Manicure..
Аня: Ой, а я не рассказала, как разрезала палец.
Ну давай спрошу. Эй, почему вы не выступили с Charlatans?
Жора: Ну просто иностранные группы очень хорошо нас знают и, когда приезжают в Москву, говорят, что хотят чтобы их только Manicure разогревали. Ну нам и приходится играть перед ними. Нам, конечно, сольники больше нравятся, но что делать.
Аня: А с Charlatans мы просто не поделили, кто будет первыми, а кто вторыми.
Полина: Ребят, хорош стебаться, это же будет серьёзно выглядеть в интервью.
Я в скобках напишу «шутят».
Женя: Мы просто денег много потребовали и после них хотели выступить.
Полина: Нет, на самом деле прямо накануне хряпнули палец.
Ну всё в порядке уже?
Аня: Он ещё не до конца чувствителен, но уже гораздо лучше.
Полина: Но в тот момент мы были в шоке. Разрезана была именно подушечка пальца, которая палку держит. Вот мне этот палец не нужен чтобы играть, а для неё это могло бы стать концом карьеры барабанщицы. Мы пытались всё равно отыграть концерт, звонили барабанщику Punk TV. Наири из Pompeya сказал, что он сыграет. Но у нас не было времени на репетицию.
Женя: У нас была запланирована одна, но это бред – выходить на сцену Б1 с барабанщиком, который отыграл лишь одну репетицию.
Полина: И ещё это было за день до свадьбы.
Женя: Да, у нас был план: в четверг 12-го отыграть концерт, а в пятницу 13-го – cвадьбу.
Вы сыграли свадьбу в пятницу 13?
Женя: У нас было два варианта, но мы решили, что 13-го круче.
А вы верите в кого-то ещё из русских групп?
Женя: «Мумий Тролль»!
Я имею в виду из молодых.
Женя: Вообще я послушал сборник этот, “Future Sound of Russia”… Сначала, когда они написали про себя, мол, сборник с какой-то русской музыкой независимой, я подумал, что будет полная фигня. Но вот я уже слушал раза два на работе, и практически всё там понравилось.
А вам хотелось бы быть частью какого-то музыкального движения?
Жора: Мне нравится, что в Англии, например, есть несколько групп, которые дружат, ездят на гастроли вместе. Конечно, круто иметь единомышленников, которые делают одно дело.
Женя: А у нас все чувствуют только какую-то конкуренцию, и это не очень помогает.
У нас каждый пытается играть музыку обязательно так, чтобы вот на тех не было похоже, и вот на этих чтобы никак не было похоже. Все сами по себе.
Жора: Ну нет, вот есть же группы Model Reign, Motorama. Но мы совсем не общаемся друг с другом.
Может потому что это три разных города?
Жора: Да, ну и мало концертов в разных городах. Мало общения.
Женя: У нас же не Сиэттл.
Полина: Мне кажется, сейчас такое только начинает зарождаться. Может будет конкуренция внутри групп, люди думали бы на какой концерт пойти, кто круче – те или эти. Стремления у музыкантов какие-то появились бы. (ребёнку) Нравится тебе песенка, да?
Аня: А вот следующая, наверное, не понравится.
Полина: А какая там дальше?
Жора: Рочила там! Рубилово!
Полина: Какая пафосная песня всё-таки, кошмар!
То есть слава Боно вас не привлекает?
Жора: Меня привлекает. Это моя цель.
Я имею в виду стадионы там и прочее.
Женя: Привлекает, конечно. У меня мечта.
Аня: Мы это вчера с тобой обсуждали, по-моему. Вообще, это удивительное ощущение. Я же обычно за барабанами сижу и вообще ничего не вижу. А тут, когда я играла на синтезаторе на «Пикнике Афиши», то поняла: ребята… это какой-то ад.
Жора: Тебе надо поближе ставить барабаны.
Ну там тоже не очень много было, много бы просто не влезло.
Аня: Ну да, но когда ты стоишь на сцене и играешь, ты видишь всех, и кажется, что много. Я тогда вышла и со всеми этими людьми взглядом встретилась.
(слушаем следующую песню)
Полина: Не, у меня всё же не прошло ещё тошнилово.
Вопросы: Андрей Зайлер
Комментарии
Подписаться