О гласных и согласных, поиске Исландии в России и языковых метаморфозах - в развернутом интервью EIMIC.
Авторы: Объединение ИNАR ТИШNНА
Время: 23-00 10 апреля 2010
Место: Рязань, клуб "Дом культуры"
Вы достаточно поиграли в Восточной Европе. Учитывая универсальность подачи вашей музыки, английские тексты и высокий уровень исполнения, есть ли разница в восприятии EIMIC там и здесь? Говорят то, что не услышишь в России, подмечают какие-то особенности?
Максим: Вы знаете, очень важный момент был в Польше с одним журналистом, который отметил: "Слушая вашу музыку, мне вдруг показалось, что вы как будто из Исландии". И это очень важно. Лично мне кажется, что Исландия, ее географические, климатические условия сильно похожи на российские. Да послушайте "Степь да степь кругом", ведь это же Sigur Ros, что бы вы ни говорили! Такая же распевность. Или вообще распевность России, да, непосредственно людей, находящихся где-то в середине России, наша народная музыка. И это был очень важный для меня вопрос.
Я вдруг понял, что раз люди слышат в нас Исландию, наверное, они слышат не Исландию, а Россию. И может быть вот она, эта искомая музыка...надо нам больше подобного в нее привносить, и в конце концов все узнают, что такое современная рок-музыка, русское современное искусство. Это есть, надо попробовать нам его найти внутри и, конечно, понимать одновременно, что происходит в мире. В 19-м веке художники же могли... Серов, например, посмотрите, что он творил...
Вот смотрите, Исландия — это такой европейский анклав, не похожая ни на что территория, определенная экзотика, эти группы поют на родном языке...
Максим: Не все, вот Бьорк поет на английском.
Возможна ли на ваш взгляд ситуация, что российская группа, поющая на русском, со своей "аутентичностью" может реально зацепить западную аудиторию?
Максим: Есть же группа Пелагея, ездит везде, и все на нее ходят смотреть как на "русскую аутентичность". Пожалуйста.
Саша: В Нью-йорке есть ряд артистов, которые приезжают из России, например, дуэт — гитарист и баянист, и собирают полные клубы. В России они неизвестны, но тем не менее. Русские музыканты есть. Вот ты вспомнил Фолли и Криса Дэйва. Там русский саксофонист бедный :-)
Максим: Bjork поет на английском и не парится, Múm поют...Но при этом в Múm я слышу, что они скандинавы, а в Бьорк явственно слышу, что это Исландия. И мне как-то не хочется задавать вопрос "а какого хера вы поете на английском?" У Бьорк слышен акцент, понимаете, и что? Какая разница? «Army of me» нельзя сказать на английском. Но она сказала... Да это не важно все, это внешнее. Язык не играет здесь такого важного значения. Внутри у них есть аутентичность. Надо русским найти себя, просто найти себя и все.
Вообще, Холли Поло! Что это за язык? Что это такое? Они перешли на уровень того, что язык решили не использовать. Только мелодия! Это даже прекрасно, что классическая музыка, пост-рок, — без слов. Ты слышишь мелодию. И те русские, что слушали Led Zeppelin, из них всего процентов 10 понимали, о чем цеппелины поют. Они слушали тот внутренний посыл музыканта из мелодии, из энергии, что из него выходила. Вы понимаете, иногда так прекрасно, что ты слышишь текст-ахинею полную. Но, ёксель-моксель, какая прекрасная мелодия! И ты счастлив, что не слышишь слов.
Так сложилось, что мы воспитаны на английской музыке, мы дети английской музыки. Грубо говоря, наши родители давали нам англоязычную музыку слушать, мы попали с ней в начало 90-х... Вся эта глобализация, история отражается на людях. И ничего в этом странного нет. Вы посмотрите, 90% команд, которые прислали свои демо на A-one в качестве дебюта/открытия, пели на английском языке! С чем мы хотим пытаться бороться? Музыканты — это люди, которые, возможно, слушают чуть больше музыки, нежели просто ребята, которые ходят на концерты. То есть люди, которые задают в некоторой степени тон. Вокруг так сложилось. И все стараются это изменить?!
Саша: Это мне кажется не из этой сферы, лишь закон спроса и предложения. Да. Если общество не готово предоставить человеку порции качественной музыки, он будет искать ее там, где она есть. Этим и обусловлено то, что происходит сейчас.
Есть определенные элементы, например гитара с перегрузом, соответственно, определенный тон. Ты можешь взять, конечно, какой-нибудь ситар, но будет совершенно другой звук и голос будет потерян. И английский язык — тоже своего рода инструмент.
Максим: Да, у него же есть своя мелодичность, свой ритм, свое звукоизвлечение, так что здесь много всего задействовано. Он настолько одновременно резкий и плавный. У нас с английским само собой все произошло. Так что не нужно изменять природу. Нужно просто жить.
Саша: Он как раз и называется вокализированный язык: большое количество гласных и небольшое согласных.
Максим: Послушайте Чино Морено (прим. — вокалист Deftones), надо вообще текста ми-ни-мум (растягивает). В принципе, мы так часто сейчас делаем, у нас есть определенная распевность. В русском тоже, наверное, можно так, но все равно есть стакатность, легато, оно присутствует.
Чем на «Automatic Movements» обусловлен переход к более электронному звучанию?
Филипп: Хм... А первая песня на первом альбоме у нас начинается так: « тс-щ-ц тс-щ-ц» тс-щ-ц ». Довольно электронно.
Максим: Не знаю точно, что вы имеете в виду под электроникой, но, наверное, вы про песню «Dance pianist». В целом, это смена внешней формы. Сейчас у нас не так много материала, но мы всегда стараемся не повторять определённую аранжировку каждой композиции… На первом альбоме был пост-роковый период, обусловленный тем, что никто не пел и мы играли скорее инструментальную музыку. Но, придя к первому альбому, так получилось, что я запел, и группа начала делать новый, отличный от предыдушего, материал. Мы очень любим эклектику и самовыражаемся в ней. Если на втором альбоме вам больше слышится именно синтезаторов, то так, наверное, оно и есть. Но и это имеет свою подоплёку — мы втроём развиваемся каждый в своём инструменте и, естественно, когда Филипп добавляет свои элементы, мы все преображаемся не только внешне, но и внутренне. К примеру, взять Филиппа как музыканта. Соответственно, он знает, что у него есть еще свободная рука… Манзарек из The Doors же играл гармонию правой рукой, а левой играл мелодию, вот и мы идём по этому же пути.
И что для каждого из вас является катализатором музыкальной идеи?
Филипп: Кстати говоря, катализатором этих идей часто является количество электронных девайсов. Ведь они могут такие вещи делать. Вот ты знаешь его способности, берёшь и начинаешь играть, и получается готовый мотив, мелодия...И очень часто такое бывало, что с появлением каждого девайса у нас рождалась песня. У любого инструмента есть своя изюминка, которая, пусть один раз, выстреливает, но выстреливает мощно.
Максим: Но это так, к слову об электронике, хотя идеи витают везде в окружающей тебя обстановке, в музыке, которую ты слушаешь. Можешь анализировать чью-то композицию, понравившийся ход, начинаешь обдумывать, как это сделано, примерно понимаешь, пытаешься воссоздать или сделать по-своему. Музыкальные идеи приходят отовсюду. Писатели иногда любят утром по Бульварному кольцу гулять в молчании, балансе с самим собой. А музыканты, как правило, не любят молчание, они должны постоянно слушать музыку по максимуму. Чтобы извлекать интересные для себя звуковые частицы. Если говорить о написании песни, сначала у нее появляется так называемый стержень, который затем будет обрабатываться, аранжировываться. Но, честно говоря, я не знаю откуда берётся самый первый неуловимый момент извлечения 2-3-х нот, зарождения мелодии, которую ты потом будешь усердно прорабатывать. Наверное, это и называется вдохновением. Талант, потенциал, извиняюсь за выражение, месседж, что ты несешь, он заложен в тебе. И время от времени через него ты открываешься таким образом. Как, тебе понять не дано. Необходимо этот процесс разработать, остальное не важно.
А когда поняли, что музыка - это ваше? Ведь, насколько известно, вы ушли с работы, чтобы записать альбом в Канаде…
Максим: А потом опять вернулись на работу. Каждый из нас, мне кажется, по-своему может ответить на этот вопрос, но сейчас уже мы единое целое. Я любил музыку с детства, ну а Филипп после окончания института долго сомневался стоит ли в дальнейшем связывать свою жизнь с музыкой. Просто все мы в один прекрасный момент поняли, что она является главным приоритетом в нашей жизни и не стоит размениваться на что-либо ещё.
Саша: Можно разделить развитие себя как музыканта и развитие музыканта как части коллектива. Если говорить обо мне, как о музыканте, действительно, я два года назад ушел с работы. Днем работая, вечером учась и как-то репетируя, я понимал, что упускаю возможность играть на барабанах лучше и заниматься музыкой серьезней. Я трачу свое время на то, что мне не нужно и в чем я не вижу смысла. И, собственно, два года назад я принял решение, что уйду с работы и буду каждый день играть на барабанах в группе. И отлично существую.
Ребята, а какую цель вы ставили, когда создавали группу?
Максим: Как таковой цели не было. Играть музыку, быть вместе, развиваться… Главное - музыка…Может, заложенность какая-то есть и посылы мы несём, но это уже всё вторично, они незначительны, ты просто понимаешь, что чем-то подпитываешься, и хочешь именно это сейчас сказать или сделать. Это никак не изначально. Взять Dead Kennedys. Вряд ли у них была мотивация для музыки и подоплека очень сильная политическая. Мы занимаемся музыкой просто потому, что нам нравится. Если вдруг что-то изменится в жизни и вкусах и захотим — будем заниматься чем-то другим.
Саша: Это заложено в творческих людях выплёскивать заложенную в них энергию, иначе они просто разрываются. Им нужно, чтобы это куда-то упиралось, а дальше ты сам находишь тот способ реализации, который считаешь наиболее доступным. А выбранный вид творчества — музыка, живопись, и так далее, скорее всего связан с тем, какая область мозга лучше развита.
Понятно, что качественная музыка направлена на хороший вкус, но все же сами видите свое развитие больше на восток или на запад?
Максим: Мы просто видим свое развитие. Понимаем, конечно, что хотелось бы и на восток. Грубо говоря, до Владивостока, если бы это было возможно. Просто время от времени нам дает больше возможностей для самореализации, для концертной деятельности, западная сторона, вот и все. Иногда мы появляемся там чаще, нежели в России. Наверное, всему свое время. И от этого мы не являемся музыкальными русофобами. У нас этого нет абсолютно. Мы, безусловно, русские люди, в нас заложена русская душа. Мы просто делаем своё дело. Иногда, конечно, люди делают революцию, но для этого необходимо время, массовость, определенное течение... Нет, Nirvana была не одна, их было, как минимум, штук шесть. Групп, я имею в виду, на тот момент. Если будет столько же сильных групп в России, эта плотина сама прорвется. В последнее время начали классные группы появляться, значит что-то будет. Вот мы, видите, до Рязани доехали, узнавали у организаторов. Сюда ездят инди-группы, неважно, nu rave, new wave, все современные течения прозападной музыки.
Все распространяется, людям становится интересно, в скором времени этого будет все больше. Взять, хотя бы, пример «7расы». Раньше они играли только в Москве, а теперь играют по всей России. Дай Бог чтобы у них было все хорошо и дальше. Но в 2000-м году, я помню,они играли только в Москве и Питере. Была группа 2-х городов. Мы за них болели всегда.
Вот Jane Air, Психея, они же объединением таким ударили по слушателям, одним «фронтом»…
Саша: И это правильно. Единое течение, они друзья, плюс все не просто так, у них был один директор и это был продуманный ход. У нас не один директор и все спонтанно получается.
Максим: Вообще течение есть, так что, в принципе, мы с группами Мои Ракеты Вверх, Rekevin в одной упряжке. Если б у нас был один директор, то мы тоже выстрелили из «пулемёта», но, мне кажется, что и на нас ходят одни и те же люди. Просто каждая из трёх групп имеет одинаковую эмоциональную направленность, просто немного по-разному выраженную… У Ракет например, «дж-дж», у нас — космос, как тут говорят, у Rekevin — женская мягкость. Сейчас много разных групп и течений, но всё это зародилось в определённый момент и пошло в одном направлении. Есть Aerofall, из Беларуси отличная команда Port Mone, Питерцы Klever, те же Mooncake… Нас нельзя было послушать в 2005-м на Maximum, а сейчас нас охотно берут туда. Мы что стали форматными? С чего это? И в первую очередь всё обуславливается временем. Кто-то начинает, а кто-то подхватывает… Вспомните ранний Radiohead, когда Том Йорк показывал факи, орал в микрофон, вы посмотрите даже 2003-й год, как поет он в Нью-Йорке. Там Nirvana полнейшая, и Pixies, и U2 преобладали. Видите, музыкант развивается. Вспомните Pablo Honey и вспомните Kid A. Мне Radiohead сильно напоминает развитие Beatles … группа до Revolver и после… как люди развивались, как шли…
Какие отпечатки на вас накладывает музыкальное изобилие последних лет, доступность огромного количества стаффа?
Максим: Сами видите. От и До… До сих пор Beatles слушаем…
Меняется форма и, бесспорно, форма должна меняться. Всё зависит от разных факторов: характера, образования, уровня твоего развития или ещё чего-то. Сейчас столько всего, столько форм и подстилей… фолктронинка, индитроника, позитроника… Каких уже только не было. Так что музыкант может найти ту форму и тот стиль, где будут звучать именно его ноты, в целом. В них очень много пересечений, и если разбирать изнутри, то все одинаково, по большому счёту — взаимодействие гармонии, взаимодействие ритмики, взаимодействие размера. В принципе, всё так и есть.
Почему в Москве не проводятся крупные музыкальные фестивали с серьезными хэдлайнерами?
Максим: А кому они нужны? Кто придёт, ну честное слово? Мы были на польском фестивале Heineken Open'er, там было 60000 тысяч зрителей и все — молодёжь, а когда еще в начале 00-х в Москву привезли Fatboy Slim, в Парк Горького, было около 1500 зрителей. Но, в первую очередь, ситуация с привозом в Россию крупных исполнителей обусловлена факторами визового контроля и другими взаимодействиями политического характера. Это такой общий вопрос, который можно поднять по любому виду творчества и искусства в России. И из-за этого при отсутствии здорового соперничества, конкуренции, падает уровень исполнения. Нужно создавать что-то своё, а не заниматься переносом иностранного на русскую почву. Вот ты едешь играть в Британию, где выступают в соседних клубах группы с миром именем и тут ты. А поешь на английском языке, к примеру. Люди, смотря на тебя, приходят и на соседнюю группу. Там вчера пришли на Radiohead, Muse, тут же Four Tet и Aphex Twin, а в соседнем клубе ты. Вот, пожалуйста. И понимаешь, что ты должен что-то сказать, делать свое, и это подстегивает. Заставляет быть самим собой. К сожалению, много заимствований. Ты переходишь на русский и всё... Все хорошие музыканты, но должна быть эта долбаная аутентичность. Где же она?
Как относитесь к постоянному возрождению стилей, ревайвлу 90-х 80-х, и т.п.?
Саша: Сегодня ехали в машине, включили радио совершенно случайно, и там какой-то чувак говорил о том, что есть трое джинс: клëш, узкие и широкие, и они постоянно меняются. Вот можно сказать, что это правило работает и в культуре. То есть, может это связано с культурным пластом, на котором вырастает поколение, оно пытается его спустя какое-то время возродить, повторить, потому как на нем выросло. И между тем, как человек растет, воспринимает окружающее, и тем, как он способен это выразить, есть определенный этап. В этот этап помещается такая система.
Максим: А другие, видя, что эти люди так все время делали, говорят: "Нет, мы хотим как-то по-другому."
Саша: Он слушает Металлику, а я буду слушать Cure (смеются).
Максим: Да-да. Эта цикличность в 20 лет она присутствует, мне кажется, во всем. Ну это опять же плюс-минус 5 лет.
Саша: Мне вот до сих пор непонятно, это естественная цикличность или искусственная...Потому что вот с одной стороны "Oops I did it again" Луи Армстронга.. Ну это же не естественная цикличность. Тут получилось так, что продюсер сказал...
Максим: Нет, это заимствование, а не цикличность.
Саша: Я понимаю, имею в виду, что есть и искусственная, когда человек сидит и пытается вот эти алгоритмы высчитать. Вот сейчас выстрелили Mars Volta, значит дальше что у нас? Так, дальше глэм-рок. Надо что-то сделать, там Kiss был, я помню.
Максим: Слушай, когда снова глэм-рок появится, будет забавно... Вот всякие Bee Gees уже есть, здесь уже в общем популярны. Ну вот Grizzly Bear, скажем — это же долбаные Beach Boys. Вопрос, насколько естественно это. Да, это волны Фуко, никто такие не помнит?
Из журналистского пула: Маятник Фуко...(минутное молчание)
Какие из новых стилей дарят вам вдохновение, может быть дабстеп, вонки?
Максим: Дабстеп в какой-то степени конечно отразился..Я люблю Burial, Kode 9....
А есть какие-то предпочтения экзотические?
Максим: Да. Мне вот безумно понравился Avishai Cohen. Не который горнист, а который басист, «Авишай Коэн трио». Я люблю джазовую и народную музыку. Не могу сказать что есть определенные предпочтения, но когда в IPod'е что-то есть. Классическая музыка? Да, вот Барток, Дебюсси. Бесспорно. Просто ты разбираешь все это на элементы, на то, как они это все создавали, развивали. Того же Стравинского или Яначека слушаю. В принципе, я стараюсь слушать разнообразную музыку. И в последнее время весь мейнстрим понятен. Музыка - это же искусство в первую очередь. Для нас в первую очередь искусство. Не просто форма, которая существует, мода, тенденция. Лично мне очень понравился последний альбом Jaga Jazzist. Я, допустим, очень сильно люблю все последние работы Макинтайра, звукорежиссера из Чикаго, который является барабанщиком в Tortoise. Он отлично делает звук, и я считаю, JJ смогли сделать главное для группы — сыграть то, что является JJ, только по-другому, оставшись узнаваемыми. И это нормально, ты слышишь их знакомое звучание все равно. И еще, жаль нет с собой Айпода… Там в JJ два брата, один из них барабанщик Ларс Хорнтвет. Так вот, у него есть просто фантастический сольный альбом. Он там настолько сильно выразил себя: 30-минутные композиции с оркестровками, с переходами, это такой элемент классики, неоклассики и джаза. По-моему, он фантастический композитор. Мэйнстрим, да, мы по-любому слушаем его...
Саша: Знаешь у меня перед глазами изображение, что мейнстрим — это река, которая берет кучу начал естественных, и они совершенно мелкие, незаметные. Вот то же самое с огромным количеством музыки, которая стала доступной благодаря майспейсу и прочим ресурсам. Ее можно уже слушать, делать открытия.
Максим: Много композиторов, но на самом деле реально крутых из них не так уж и много. Тех, которые думают непосредственно о композиции, развитии, взаимодействии ритмики.
Саша: И как побороть свое эго.
Максим: И об этом в том числе. Этих людей не так часто находишь.
Беседовали: Илья Brainsdown, Павел Ермаков, Илья Тараскин.
P.S. Через месяц группа EIMIC выступит в Москве на одной сцене с культовыми UNKLE.
Комментарии
Подписаться