Снять экшен без действия, драму без надрывных сцен, комедию без высмеиваемых толпою банальностей, — мало кому из современных режиссеров удавалось сделать подобное. Но так в 1991 г. в мир большого кино ворвался Квентин Тарантино с «Бешеными псами», в которых отсутствие ключевой сцены с ограблением компенсировалось великолепной актерской игрой, блестящей театрализацией постановки и сквозной поп-аллюзивностью происходящего.
И так же в 2009 г. поступил признанный гений американского независимого кинематографа Джим Джармуш. Однако его антитеза была начисто лишена и этих компенсаторных механизмов, да и вообще то, что сделал он в «Пределах контроля», выходит за рамки всяких жанровых классификаций. Да, братья, пути Джармуша — они неисповедимы, как процесс превращения собаки в демпинговый беляш, однако это отнюдь не мешает фильму занять почетное место в фильмотеке и жизни всякого уважающего себя киномана.
Сюжет «Пределов контроля» прост и незатейлив до полного безобразия: темнокожий молчаливый профессионал (не будем говорить «убийца») с непроницаемым лицом истукана с о. Пасхи каждодневно и однообразно, но усердно и методично движется к выполнению своего задания, а заодно и к достижению неведомой нам Цели. В этом по ходу фильма ему помогают разные по своей эксцентричности персонажи-функции, которые не имеют даже имени (впрочем, в этом отношении точно такой же функцией является и сам безымянный герой) и от встречи к встрече произносят ряд туманных реплик, при этом непременно начиная разговор с фразы «Вы ведь не говорите по-испански, не так ли?». Далее следует обмен спичечными коробками с красного на зеленый и наоборот, и главный герой, выпив свой традиционный эспрессо из «двух отдельных чашек» и закусив очередным конспиративным посланием из коробка (такова его бесхитростная диета), ждет до следующей явки. Время между встречами он заполняет тем, что посещает музеи (подходя при этом только к «нужным» картинам), занимается ушу, медитирует на Будду Амида, игнорирует сиськи Духовно Богатой Девы, спит не закрывая глаз, да и вообще смотрит на жизнь и на нас с вами как на…ну, вы понЕли. Ибо la vida non vale nada…
Искушенного зрителя «Пределы контроля» поражают скорее не квестово-флегматичной стилистикой повествования, а именно своей тотальной аллюзивностью, неустанным цитированием и сквозными реминисценциями. Поэтому фабульная часть в этом плане больше напоминает медитативное погружение в единственно прекрасный мир кино, чем рассказ о трудовых буднях сурового ассассина, приправленный мак-философскими рассуждениями о солипсизме. Сколько намеков и отсылок к другим фильмам (как явных, так и скрытых) мы встречаем по ходу картины: «Леди из Шанхая» О. Уэллса, «Презрение» Ж.-Л. Годара, «Сталкер» А. Тарковского и даже «Таинственный поезд» и «Сломанные цветы» самого Джармуша. «Чего ж еще ожидать от очередного образчика развитого постмодернизма?», — воскликнет, быть может, кто-то. Согласен, алмазы из углерода — это пародия, и можно долго и с пеной у рабочей плоскости спорить о том, являются ли бесконечные подражания и перепевы самостоятельным произведением искусства. Однако, как говаривал Басё, «мое чудо в другом: когда я голоден — я ем, когда хочу пить — пью». И потому тот практический Зэн, в ритме которого разворачивается киноповествование (и чему подчинены как великолепная операторская работа Кристофера Дойла, долгое время работавшего с Вонгом Кар Ваем, так и психоделический саундтрек японской дроун-метал формации Boris) заставляет нас видеть именно сиськи Обнаженной, а не аллюзию на «Презрение», или просто наслаждаться молчанием в сцене в кафе с Блондинкой. Ведь «иногда я люблю в кино, когда люди просто сидят, не говоря ни слова». В этом главная заслуга Джармуша и главная причина неприятия этого фильма широкой публикой.
В концептуальном плане «Пределы контроля» представляют собой некий синтез, квинтэссенцию идей и настроений, высказанных в предыдущих работах режиссера. Как в «Мертвеце» и «Псе-призраке», главный герой здесь — этакий изгой, отвергнутый и непонятый этим миром и потому бросивший ему вызов. Однако «Пределы…" — это, по сути, улучшенная версия «Мертвеца», в том смысле, что здесь зритель может сполна насладиться всеми красками и цветами (в отличие от строгой черно-белой гаммы «Мертвеца») джармушевского мифотворчества. А неотъемлемой частью последнего, как мы знаем, является тема онтологического возмездия, такой себе платы по счетам, которая становится неизменным следствием существующего миропорядка, заключающегося в угнетении человека человеком. Наиболее ярким примером тому служит фраза «Тупой белый у*бок!» («Stupid f*cker whiteman!»), произносимая в «Мертвеце» и «Псе-призраке» одним и тем же актером-индейцем. В «Пределах контроля» в ответ на пространную тираду одного из архитекторов мира сего о том, что нам не понять, как он действительно устроен, герой Исаака Де Банколе заявляет, что месть бесполезна, а реальность — случайна, и спокойно себе вершит задуманное (надо заметить, что убийство здесь героя Билла Мюррэя гитарной струной — это еще один реверанс в сторону серии игр о Хитмане).
Однако на мой взгляд, было бы все-таки неверно рассматривать лейтмотив джармушевского наследия исключительно в терминах расовой дискриминации и маргинализма. Если взглянуть шире, то основной посыл его фильмов — в безграничной, непостижимой и запредельной силе Настоящего Искусства, существующего вне сковывающих темпоральных рамок политико-экономической конъюнктуры. Герои всех его фильмов в том или ином плане богемны (убийство — это тоже искусство, знаете ли): таков персонаж Тома Уэйтса во «Вне закона», таков герой «Пса-призрака», свято чтящий Бусидо и самурайские традиции, таков, наконец, Уильям Блэйк в «Мертвеце» — тезка и метафорический двойник одного из величайших английских поэтов, который получил настоящее признание лишь после смерти. Угнетаемое и презреваемое искусство (для многих, уверен, — последняя и единственная отрада скудости их существования) также обретает свой веский голос в сцене убийства зарвавшегося выскочки в «Пределах контроля»…
Итак, о чем же все-таки этот фильм? Стоит ли говорить о том, что каждый волен увидеть в нем нечто свое, и сюжетная фабула вкупе с традиционной драматургией отходят в нем на второй план именно для того, чтобы сделать акцент на экзистенциальном путешествии героя? Даже если конечной целью этого путешествия и есть испытание пределов нашего контроля и терпения. ssadodesperado
Комментарии
Подписаться