Здравствуй, дерево: Итоги Каннского кинофестиваля

На выходных в Каннах закончился 64-й кинофестиваль, главное ежегодное событие в мире большого кино. Кинокритик Наиля Гольман побывала на фестивале и поделилась с блогом Buster впечатлениями от просмотра фильмов и мыслями о победивших картинах.

Основная программа

Церемония закрытия прошла в воскресенье, жюри распределило шопаровские пальмы, и теперь нам надо как-то разобраться с тем, что мы имеем. По-моему, главное — это то, что заслуженную награду за лучшую женскую роль все-таки получила Кирстен Данст («Меланхолия»), несмотря на скандал, который то ли Триер закатил Каннам, то ли все-таки Канны — Триеру. Так или иначе девушка сама очень удивилась и чуть не плакала, когда произносила свои благодарности. Но большинство, конечно, считает, что главное — это не она, а Терренс Малик.

«Золотая пальмовая ветвь»: Терренс Малик за «Древо жизни»

Награду Малик получать не пришел (отправил продюсера Билла Поланда), как не приходил и на пресс-конференцию своего фильма, объясняя это стеснительностью. В общем-то, Малик по ставкам и был одним из главных претендентов, его амбициозная картина, в которой из эпизодов жизни американской семьи пятидесятых годов вырастает космического масштаба разговор обо всем сущем, сразу расколола критиков, равнодушных не было — либо ругали, либо взахлеб хвалили, и многие были уверены в победе. Зал прессы этот приз встретил очень громкими аплодисментами и очень громким свистом — примерно поровну, аплодисментов все-таки было больше.

Приз жюри: Майвенн Ле Беско за «Ретушь»

Майвенн, в отличие от Кирстен, не плакала, но тяжело дышала и произнесла какой-то просто бесконечный текст — Майвенн, режиссерши «Ретуши»; картина получила Приз жюри. Присутствовавший в зале Бессон, чьей бывшей женщиной является Майвенн, на пятой минуте ее взволнованных благодарностей начал смеяться в голос — видимо, над ее актерскими способностями. «Полиция» — это фильм про парижский отдел по делам о жестоком обращении с детьми, который разбирает бесконечную череду дел о педофилии и эпизодически пристраивает бездомных детишек на соцобеспечение. Приз жюри, думаю, стоит расценивать как поощрительный, потому что фильм, хоть и сделан на интересном материале и с большим чувством («эмоционально богатый», как точно определили его в SCREEN Daily), но страдает заметным отсутствием формы. Он похож на несколько эпизодов сериала «Скорая помощь», но только про педофилов и полицейских, втиснутых в рамки полного метра, и в конце к нему приделана эдакая музыкальная, тяжеловесная, с параллельным монтажом двух эпизодов в рапиде финальная сцена.

Главная женская роль: Кирстен Данст за «Меланхолию»

Про Кирстен уже сказано, а описывать это бесполезно — «Меланхолию» через месяц уже все кому надо смогут посмотреть в Москве.

Главная мужская роль: Жан Дюжарден за «Артиста»

Приз Жан получил за роль актера немого кино, который страшно запил с приходом звука, но спасся с помощью любви. Блестящий «Артист» Мишеля Хазанавичуса — почти целиком немой фильм, праздник синефила: камера, титры, мизансцены, манера игры — все кропотливо стилизовано под рубеж двадцатых-тридцатых, и еще есть гениальная собачка. На сцене Дюжарден встал на колени перед жюри, плясал чечетку, которую пляшет в кино, и вообще был королем обаяния.

Лучший режиссер: Николас Виндинг Рефн за «Гони!»

В «Гони!» Райан Гослинг с двумя выражениями лица (некоторые считают, что с одним) играет парня, который лихо гоняет на машине и по ночам подрабатывает водителем для разных грабителей. Здесь не лишним будет напомнить о том, что в этом году жюри возглавлял Роберт Де Ниро, а мы все хорошо помним, в каком фильме он сыграл одну из своих лучших ролей — так что все уже наперебой бросились подозревать, что приз «Гони!» получил благодаря ностальгии актера по «Таксисту».

Лучший сценарий: Джозеф Седар за «Сноску»

«Сноска» — комедия про талмудистов, и ее награждение прекрасно хотя бы с той точки зрения, что другая религиозная трагикомедия — «У нас есть папа» Нанни Моретти — осталась без призов в официальном конкурсе, хоть и получила приз Экуменического жюри.

Гран-При: «Однажды в Анатолии» Нури Бильге Джейлана и «Мальчик с велосипедом» братьев Дарденнов

Награда Дарденнам стала сюрпризом, потому что для них это уже четвертый каннский приз, и никто не думал, что их снова отметят. Их фильм — история мальчика, который попал на попечение к парикмахерше Саманте после того, как от него отказался собственный отец. Приза «Мальчик с велосипедом», несомненно, заслуживает, но достойные конкуренты у него были. Как минимум — прекрасный «Гавр» Аки Каурисмяки, который по общим итогам остался с призом международной федерации кинопрессы.

Фильм Джейлана — стопятидесятиминутная история, в которой первые полтора часа полицейские ищут зарытое где-то в полях тело, а оставшийся час ведется беседа во время вскрытия, в подтексте которой маячит глобальный вопрос о вере и безверии. По ощущению это больше всего напоминает фильмы Корнелиу Порумбойю, но с большой турецкой печалью в сердце. Степи и ночные дороги сняты так, что превращаются в поэзию, и на этом фоне ансамбль из нескольких мужчин ведет неспешные разговоры, которые приобретают все больше значения, но ни разу не скатываются в пафос. Есть даже одна уморительно смешная шутка. Я, если честно, была среди тех, кто мечтал, что Джейлан получит ветвь (после того, как все, кто мечтал о победе «Меланхолии», были вынуждены начать мечтать о чем-нибудь еще).

Программа «Особый взгляд»

Нынешняя программа «Особого взгляда» оказалась сильной — не упомянутые «Желтое море» На, «Не сдавайся» Ван Сента и другие достойны отдельной статьи, и поневоле жалеешь, что в «Особом взгляде» присуждают так мало призов.

Специальный приз: «Елена» Андрея Звягинцева

Приятной новостью стал специальный приз для «Елены» Звягинцева, которая была анонсирована в последний момент. Приз, по-моему, всецело заслуженный — хотя бы в утешение за то, что режиссера «понизили» до второй по величине и значению программы, а он-то как раз пошел навстречу людям. Людям — в смысле нам, зрителям, и вообще людям как материалу своего кинематографического исследования. В «Елене» идет речь о человеческих видах — противопоставляются наглядно богатые и бедные, причем с интонацией классического разговора о плебеях и патрициях, какой вел Шаброль в «Церемонии», какой вел Иоселиани в «Охоте на бабочек», — не перечесть, кто еще из классиков старой школы. Уже с начальных сцен в кадр лезут русские деньги, марки машин, названия улиц, теле- и радиопередачи — вся та конкретика, которую из предыдущих своих двух картин Звягинцев старательно вычищал. Впервые в кадре настолько конкретное пространство и настолько конкретный разговор. И последствия у такого нового фокуса неутешительные: в отличие от библейских, высокоумных и отстраненных «Изгнания» и «Возвращения» «Елена» — уже не притча, а приговор. Можно, конечно, и здесь извернуться и прикрутить аллюзии, но, по-моему, хватит. Художник Звягинцев растет, открывать его каждый раз одним ключом не получается — и это прекрасно.

Кадры из фильм «Елена» Андрея Звягинцева

Главный приз: «Ариранг» Ким Ки Дука и «Остановка на перегоне» Адреаса Дрезена

Если кто еще не успел ознакомиться с содержанием фильма Ким Ки Дука, то в двух словах: он сам снимает себя на Canon 5D Mark II в деревянной избе, внутри которой живет в палатке, и рассказывает, почему он так провел последние три года и не ставит больше фильмов. В какой-то момент он просто начинает с экрана просить у фестиваля приз, потому что был очень счастлив, когда раньше получал призы, а теперь застрял в глубочайшем кризисе, и кроме признания его ничего не спасет. В итоге он сначала собирает своими руками кофемашину, а потом — револьвер, с которым едет убивать предателей, спровоцировавших эту депрессию, а следом — и себя безутешного. Точнее всего о фильме высказалась переводчица, благодаря которой в английском варианте вступительной речи режиссера появилось предложение «It’s a self-portrait of myself».

Возможно, конечно, что жюри просто разжалобилось — ну это как если бы закадычный друг из рехаба вдруг позвонил и попросил какое-нибудь большое одолжение сделать. Надо помочь человеку. Но есть вообще серьезные причины награждать это кино и помимо прямой просьбы. Учитывая недавний скандал с господином фон Триером, Каннам сейчас нужна репутация передового фестиваля — и это еще один хороший аргумент, чтобы дать приз самому экспериментальному фильму программы. Потому что это не кино, серьезно — то есть по крайней мере в той форме, в какой довелось видеть «Ариранг» здесь. В огромном зале ты смотришь полтора часа на плачущего мужика, который снимал раньше большие, глубокомысленные и очень профессиональные фильмы, а теперь смонтировал все сам на коленке и разговаривает со своей тенью, периодически вытирая слезы и показывая свои потрескавшиеся пятки на снегу. После этого опускаешь глаза с балкона и видишь его — такого же взлохмаченного, в том же самом ватнике, с феноменально растерянным выражением лица (именно в этот момент невозможно было удержаться от десятиминутной овации, хотя ради справедливости надо сказать, что ее устроила та половина зала, которая не спаслась бегством на середине фильма). На пресс-конференции то же самое, плюс он снова плачет. Это развернутая форма перформанса в нескольких актах, и лично в моем топе не только триеровский перформанс, но и этот. По силе эмоционального воздействия они равнозначны, хоть и бьют по разным мишеням. Короче, «Ариранг» — это, конечно, явление культурологического масштаба. Не первое, но громкое и очень интересное в сравнении — с Дрезеном в том числе.

Фильм Дрезена при иных слагаемых дает примерно тот же результат: тебе очень неловко смотреть на происходящее на экране и периодически воспринимать изображение, снятое на iPhone, но ты не уходишь и не отрываешься, потому что это мучение повелевает тебе досидеть до конца, и ослушаться сложно. У Дрезена человек умирает от рака, мучаясь сам и мучая свою семью. Это катастрофически неприятное зрелище, и по силе впечатления оно, пожалуй, сравнимо с «Арирангом», хотя мне, если честно, этот выбор кажется шуткой — два фильма действительно отлично идут в паре, но солирует из них явно азиатская исповедь.

Очень занятно еще сопоставлять «Ариранг» с еще одни фильмом программы от Джафара Панахи, который сделан схожими средствами и в похожем положении, но передает посыл в своем названии — «Это не фильм». Изначально его поставили одним сеансом в зале Базен, в котором мест примерно два с половиной, но потом куда-то втиснули дополнительный показ — ажиотаж, разумеется, превзошел вместимость зала. Кино наполовину снято Мохтабой Миртахмасбом, иранским документалистом (он и представил фильм), на другую половину — самим Панахи, преимущественно на iPhone. Когда идешь смотреть фильм, предполагаешь, что название — это только пощечина запрету снимать кино в течение двадцати лет, который Панахи присудили в родной стране, но видя, как оживленно он начинает разыгрывать в своей гостиной сцену из будущего фильма, как показывает на iPhone в камеру фотографии локаций и актрис с кастинга и как вдруг опускает руки и честно говорит, что вся эта самодеятельность — вообще не дело, как разбирает сцены из своих фильмов, тщательно отматывая их в камеру на экране домашнего телевизора, понимаешь, что это, безусловно, фильм. Но только совсем не тот, который мечтает снять Джафар Панахи. Та форма, с помощью которой Ким раздувает пеплум в рамках одной личности, для Панахи — единственная возможность высказаться, и он ее использует с журналистской хваткой.

Лучшая режиссура: «До свидания» Мохаммеда Расулова

Снова иранская тема. Есть проблема — перевести ли это название как «До свидания» или как «Прощай». Искренне жаль, что я не знаю фарси и не у кого спросить, потому что это серьезно варьирует интонацию посыла. Фильм, что было вполне ожидаемо, рассказывает о том, как невозможно жить в Иране и как невозможно при этом оттуда уехать, все кроме этого из него скрупулезно убрано: даже аквариумная черепашка служит сопроводительным лейтмотивом-метафорой. Героиня, которая красит ногти, работает юристом и находится замужем за опальным политическим журналистом, беременеет, чтобы родить ребенка в другой стране и эмигрировать. На пути к заветному самолету, который ее доставит якобы на научную конференцию, а на самом деле — к долгожданной свободе, жертвует последовательно мужем, квартирой, репутацией и даже будущим ребенком (выясняется, что она должна родить девочку-дауна). В холодной, серо-голубой гамме с нарочито геометричным построением кадра и обильным количеством любовательских планов лица актрисы Лейлы Зарех (действительно очень красивой) мы наблюдаем, как эта женщина, которая совершила столько усилий на пути к заветной границе, до последнего надеется на невозможное — чуда в конце не происходит. Сложно сказать, политический это приз или художественный — получается примерно пополам. Помещение фильма Панахи во внеконкурсную программу одним официальным сеансом и вал зрителей, ради которых пришлось добавлять второй показ, очевидно показывают: ситуация с иранским кино по-прежнему остро актуальна. С другой стороны, фильм Расулова — хороший иранский фильм, даже если закрыть глаза на ажиотаж. Так что и приз вполне обоснованный, со всех точек зрения.

Что можно сказать по итогам фестиваля в общем? Конкурс, который наполовину состоял из картин живых классиков, большей частью не разочаровал. Из громких премьер фестиваля только фильму Альмодовара «Кожа, в которой я живу» не досталось вообще ничего. Интересно другое — то, что и Гас Ван Сент, и Ким Ки Дук, и Звягинцев оказались в «Особом взгляде», а Такаши Миике, допустим, и Николас Виндинг Рефн — в основном конкурсе. Можно, конечно, решить, что Канны объясняют таким образом миру, кто из режиссеров выше рангом, но мне кажется, логичнее было бы сделать другой вывод. Собирая настолько сильную вторую по значению конкурсную программу, Тьерри Фремо (программный директор фестиваля) поднимает статус самой программы, а не принижает заслуги ее участников. То есть, предлагает считать, что попасть в «Особый взгляд» — не многим менее престижно, чем попасть в главный конкурс.

Со временем в фестивальных каталогах исчезло из профиля фильма название страны, которую он представляет — в условиях вездесущей копродукции эта графа потеряла актуальность. Конечно, предлагать убрать и имя режиссера вряд ли кто-то станет (хотя «Догма» в свое время, например, это предполагала), но оценивать фильм, не ставя во главу угла заслуги автора — одна из тенденций. Иначе вряд ли было бы возможно то, что несколько лет назад тот же Фремо поставил «Тетро» Копполы не просто не в главный конкурс, а вообще в Двухнедельник режиссеров. Фильмы говорят сами за себя, приз «Мальчика с велосипедом» — это не столько четвертый приз Дарденнов, сколько заслуженная награда хорошей картины. Попадание в конкурс, например, Хазанавичуса рядом с Альмодоваром и Каурисмяки — опять же вопрос качества картин, а не статуса их авторов. И это, по-моему, очень хорошая генеральная линия — уже в прошлом году присуждение «ветви» Апичатпону Вирасетакулу наглядно доказало, что судить об успехе фильма по престижности фигуры режиссера ошибочно.

Русскоязычный сайт фестиваля | Полный список наград и номинаций | Гид Look At Me по фестивалю