Интервью с создателями фильма «Впусти меня»

Беседа с Юном Айвиде Линдквистом и Томасом Альфредсоном

Томас Альфредсон не верил в возможность перенесения на экран хороших книг. Так было до того, как он занялся экранизацией романа Юна Айвиде Линдквиста "Впусти меня". С этим дуэтом, стоящим за наделавшей шума шведской вампирской истории любви, беседовала Эмма Грей Мунте.

Фокусник, эстрадный комик, писатель, сценарист; книга с названием, взятым из песни Моррисси; любовь, хулиганы и вампиры в стокгольмском предместье 1980-х годов. И режиссер, которого скорее следует назвать рассказчиком сказок и который думает, что великие книги не следует переносить на киноэкран.

Я встретилась с Юном Айвиде Линдквистом и Томасом Альфредсоном в офисе в центре Стокгольма, чтобы обсудить процесс превращения популярного романа Линдквиста "Впусти меня" в фильм.

- Начнем сначала. Вы согласились на экранизацию при условии, что сам напишите сценарий? Это было для вас важно?

ЛИНДКВИСТ: Да. Эта история так близка моему сердцу, а когда я работал с другим материалом, то понял, что есть люди, которые пишут ради заработка и делают это не очень хорошо. Я не считаю себя великим писателем, но по крайней мере я не настолько плох. Я не хотел, чтобы эту историю испортили.

- Когда пришло время утверждения режиссера, у вас было право слова в этом процессе?

ЛИНДКВИСТ: Думаю, я все сказал в самом начале. Очень многие обращались ко мне с предложением снять по роману фильм. Томас просто был режиссером, который показался мне наиболее подходящим для этой работы. Мое решение было основано на том, что я увидел в его фильме "Четыре оттенка коричневого" и в особенности в той его части, где человек поджигает себя. Томас не боится быть одновременно по-настоящему сентиментальным и мелодраматичным и очень серьезным. Как только я принял решение, оно стало естественным и очевидным.

- Томас, что привлекло вас в этой истории?

АЛЬФРЕДСОН: Должен признаться, что я действительно думаю, что хорошие книги не следует переносить на экран. Эта книга заставила меня изменить свое мнение. Она меня завела и наполнила голову образами. Это кинематографичная книга, и сценарий тоже оказался потрясающим. Столько всего пришлось выбросить, столько любимцев пришлось убить. Для писателя проделать такое со своей книгой — это была кровавая баня. Но Юн это сделал без излишних сентиментов.

- Как проходило ваше сотрудничество на этом этапе процесса?

ЛИНДКВИСТ: Мы начали с того, что обговорили, как эта история должна быть рассказана, — в самых общих чертах. Потом на пробу я написал 20-30 страниц и показал Томасу. Нравится ли ему интонация? Нет? А это и это не работает? Ладно, я перепишу. После этого первого осуждения я писал большие куски сценария, а затем мы поступали с ними аналогичным образом.

АЛЬФРЕДСОН: Не знаю, как это делали другие, но подозреваю, что для автора книги очень сложно внедряться в образы и идеи, которые возникли у кого-то другого, кто прочитал его книгу. Это отнюдь не то же самое, что пережевывать тобой уже написанное, и мне кажется, так на самом деле и должно быть. С проблемами сталкиваешься, когда писатель хочет изолироваться и не желает что-либо обсуждать. Тогда может возникнуть хаос. Это справедливо и для всего процесса создания фильма, это групповое мероприятие. Для нас работа была полна радости.

- Юн, во время этих обсуждений вас никогда не шокировало то, как Томас облекал в зрительные образы ваши слова?

ЛИНДКВИСТ (смеется): Нет, только в том, что касается финала, где у меня были некоторые... возражения. Но когда он впервые показал мне отснятый материал (он показал мне 12 минут без диалога с наложенной музыкой), я заорал от восторга. Это было так красиво и здорово! Я хочу сказать, в фильме многое отличается от моей книги и моего сценария, и почти во всех случаях это лучше, чем то, что я написал. Весь смысл того, чтобы разрешить Томасу снять фильм, как раз и заключался в том, что конечный результат будет его фильмом и его системой зрительных образов.

- Вы оба уже посмотрели законченный фильм. Он такой, каким вы его заранее представляли? Или он изменился в процессе съемок?

АЛЬФРЕДСОН: Величайшие моменты в процессе создания фильма — и происходит это возможно в одном случае из ста — это те, когда конечный результат выглядит таким, каким ты его себе представлял. "Вот эта зеленая машина, солнце сияет так как надо, атмосфера правильная, и все звуки на месте". Это ощущение возникает очень редко. Когда ты начинающий, это может тебя очень расстроить и вогнать в депрессию, но сейчас я думаю, что если все получилась не в точности так, как ты себе это представлял, это тебя обогащает. Сцена может быть правильной по ощущению, но выглядеть иначе. Быть может, даже лучше. В данном случае мне действительно казалось, что я уловил дух того, что представлял себе заранее.

ЛИНДКВИСТ: Конечно, у меня в голове возникали зрительные образы, когда я работал над книгой, но при написании сценария я сосредоточился на том, как определенные вещи будут говориться, и какими жестами они будут сопровождаться, а не на том, как все это будет выглядеть в целом. У меня не было предположений о том, что сделает Томас, я лишь надеялся, что это будет так же потрясающе, как та сцена в "Четырех оттенках коричневого".

- Было ли ясно вам обоим с самого начала, на каких чувствах и темах будет сосредоточено внимание? На эпизодах ужасов? На истории любви? На издевательстве над мальчиком?

АЛЬФРЕДСОН: Для меня это было очевидно. На истории любви. Я знал, что смогу из нее что-то сделать, она такая сильная. Эпизоды ужасов в этой истории, должен признаться, были для меня чем-то новым. Тем, что предстояло исследовать и покорить. Раньше я не работал с подобными вещами. Я должен был выяснить, что пугает людей, как сделать вещи страшными и в какой момент отступить в сторону от страшного и не показывать все детали. История любви и эпизоды издевательства были для меня легкими.

ЛИНДКВИСТ: Как любитель фильмов ужасов — я не фанат, но видел много таких картин, — я считаю, что элементы ужаса в фильме удались, они по-настоящему пугают. Я не думал, что Томас зайдет так далеко, когда речь пойдет о крови и насилии. На самом деле, это была одна из немногих вещей, которые меня беспокоили. Но ты прекрасно все сделал!

- Томас сказал, что предпочитает, чтобы его называли рассказчиком сказок, а Юн сказал, что ужас и магия — основополагающие элементы его сущности. Вам удалось перенести это на экран?

ЛИНДКВИСТ: Знаете что? Питер Джэксон сказал после того, как снял "Властелина колец", что хотел бы, чтобы кто-нибудь его загипнотизировал — тогда бы он мог смотреть эти фильмы, не зная о тысячах часов, которые он на них потратил, и просмотр доставил бы ему массу удовольствия. Благодаря фильму Томаса я испытал это. Он позволил мне прочитать мою собственную книгу новыми глазами. Это похоже на то, что меня загипнотизировали. В этом есть что-то от сказки.

Источник: Эмма Грэй Мунте, Swedish film#1