Чем сейчас заняты российские авторы документального кино?
О них говорят редко, но это всегда интересно...
В очередной раз убеждаюсь, что жизнь - удивительная штука, наполненная случайностями.
В июле я увидела их "Субъективные фото-ощущения Нью-Йорка" здесь, на Lookatme.
Потом посмотрела их фильмы. И, наконец, познакомилась.
Где, как не здесь, рассказать о них?! Тем более, что случайностей не бывает...
-------------------------------------------------------------------------------------------------------
Настя, Ирина, очень рада, что вы согласились со мной поболтать. Думаю, Lookatme это тоже понравится. Как у вас сейчас настроение? Кризис не доканывает? Кино снимаете?
Настя: Привет! Очень рады побеседовать! Особенно для читателей Lookatme!
Ирина: Да-да, нам это всё очень нравится! Круто, что ты это придумала. А настроение у нас всегда хорошее. Сказывается возраст.
Настя: Что до кризиса, то он нас не очень испугал, поскольку еще до него документальное кино черти как финансировалось. И никогда не было понятно, даст ли агентство по кинематографии тебе денег или нет. Инвесторов, вкладывающих деньги в неигровое кино, нет, поскольку у этого кино нет ни проката, ни показов, и ТВ его не покупает в нашей стране, предпочитая делать собственные псевдодокументальные фильмы.
Так получилось, что в кризисный год мы продолжали снимать свою картину и не могли найти на неё хоть какое-нибудь совместное продюсирование. В итоге съемки мы, конечно, закончили кое-как. На свои деньги, на деньги друзей, знакомых и так далее. Но сейчас, на монтажный период осталось не очень много сбережений. И, думаем, что если уж кризис потихонечку спадает, может быть, нам удастся найти финансирование в Европе.
Давайте начнем по порядку. То есть сначала. Ваш первый десятиминутный фильм «Старая дача» побывал на Каннском фестивале в 2006 году, стал обладателем Гран-при в Польше, объездил еще кучу стран и кинофестивалей. Сейчас он выложен в Интернете, и его посмотрело больше трех тысяч человек, правда, преимущественно, иностранцев.
Я понимаю, что когда вы его снимали, вы не думали о победах в конкурсах, но все же могли ли вы представить что-то подобное? Ведь вы, как я понимаю, были еще студентами, как вы и ваши коллеги реагировали на удачи после выхода фильма?
Настя: Конечно, мы не думали ни о каких победах. Кто-то отвёз фильм в Польшу, а кто-то показал его отборочному комитету одной из программ фестиваля в Каннах. В основном новости с этих фестивалей мы узнавали в столовой ВГИКа и помним, что все очень радовались. Мне казалось, что это даёт всем какие-то силы. Что, мол, оказывается, в стенах нашего института можно делать кино, которое кто-то ценит.
Ирина: Я не очень понимала, что происходит с этой картиной. Это была вообще моя первая работа на пленке. И я, конечно, была недовольна результатом. Мне казалось, что я столько всего там сделала неправильно, не так, как задумывалось. А тут вдруг кинокопия поехала в Бильбао, как фильм-открытие, в Тегеран на студенческий фестиваль, на «Кинотавр» и так далее. В общем, я к этому относилась скептически. Как и положено. Нельзя терять голову неизвестно из-за чего. Это случай. Хоть и приятный. Но не более.
Настя: Да, я тоже об этом мало думала, поскольку в голове уже были совсем другие идеи, планы. Когда думаешь о призах, это очень мешает.
А вот почему именно документальное кино? Опять же возвращаясь к «Старой даче», которая является явно игровым фильмом, после нее, вы стали снимать только неигровые картины? Это какая-то трагическая история?
Настя: Ха-ха-ха! Просто во ВГИКе очень сложно было снимать настоящий Док на пленку. Кинопленки давали мало, и после двух документальных учебных работ, которые я сняла на пленку еще до курсовой «Старой дачи», у меня уже сложилось ощущение, что на такое количество пленки можно снять неигровой фильм, но он будет с постановочными сценами, неестественный и тому подобное. Если говорить жестче, лучше вообще уж не снимать, чем снимать так. Поэтому приступая к съемкам курсовой работы, пришлось пойти на некий обман. Мы со сценаристом написали историю, которая строилась на документальных фактах и воспоминаниях людей. На кафедре это приняли за документальное кино и только тогда допустили к запуску. Ведь я училась на режиссерском факультете в мастерской неигрового кино. Следовательно, официально снимать я должна была только документальные фильмы. На кафедре сомневались в документальности этого сценария, говорили: «Что вы нам мозги пудрите? Здесь же явно подразумеваются актеры». Я им пообещала, что актеров ни в одном кадре не будет ни на грош. Так мы и сделали. Части тела не в счет. Это были части тела съемочной группы. Конечно же получился игровой фильм! Но мы хотели, чтобы просто получилось кино, неважно какое оно.
Уж тем более нет никакой трагической истории. Я очень люблю документальное кино.
Настя, может банальный вопрос. Но мне, правда, крайне интересна твоя позиция, если это позиция. Твои герои очень «человечны». Русский художник из Благовещенска и его китайский друг фотограф из «Без границ». Несчастные, открытые и несколько наивные люди из картины «Дети Великого озера». Дядя Лёша – маячник с Белого моря, философ оторванный от мира из фильма «Свет Белого моря».
Почему тянет к таким персонажам? Обычно, чтобы привлечь внимание широкой общественности, снимают «Героев», медиа-лица, на худой конец, наркоманов и извращенцев. А твои характеры – близки каждому нормальному человеку, но они никогда не привлекут оживленную прессу, тв-рейтинг и т.д.
Настя: Я думаю, здесь абсолютно имеет место психология режиссера. Его внутреннее стремление, тяготение к чему-либо. Состояние очень важно при выборе того, через что он хочет выразить себя и показать. Мне проще найти общение с обычными людьми, чем с наркоманами или извращенцами, или медиа-лицами. Последние меня совсем уж мало волнуют. А наркоманов и извращенцев я видела немало в своей жизни. В 90-е годы их было вокруг да около очень много. Я не хочу тратить на них больше ни одной минуты своей жизни.
Мне действительно важно, чтобы то, что меня волнует, было также близко, как ты его называешь, «нормальному человеку». Я прежде всего о таком человеке и думаю, когда делаю кино. То есть о себе и еще о ком-то. Но никак мне в голову не приходят горящие и заинтересованные глаза оживленной прессы и напряженный пульс тв-рейтинга. Думать об этом – значит, делать какое-то другое кино, к которому у меня нет таланта.
Ирина, а ты как оператор снимала как раз Героя, легенду всего мира - Далай Ламу в фильме «Рассвет / Закат». Во-первых, подозреваю, что общаться с Его Святейшеством – это такое счастье и везение, которое выпадает единицам. А было ли реальное общение? Какие эмоции остались после этой поездки?
Ирина: Реальное общение заключалось в том, что Далай Лама, действительно, очень много внимания уделял нашей съемочной группе, настолько много, что его многолетнее окружение, состоящее из монахов, охраны и переводчиков пребывало даже в некотором замешательстве. Разве что не устраивало сцен ревности. Я связывала это с тем, что Далай Лама с большой теплотой относится к России, но взамен получает только неоправданно холодное официальное отношение. В нас же он увидел живых заинтересованных людей, и на самом деле нам очень повезло, что он это в нас разглядел. Иначе могло бы не получится ни общения, ни съемок.
Очень много эмоций у меня после поездки осталось. Ты, знаешь, город Дхарамсала, где находится резиденция его Святейшества мне снится чаще любых других интересных мест. И в сознании разделились съемки, то есть работа, и жизненные впечатления, полученные в Индии, то есть личное. У меня в надежном месте хранится камушек, подаренный Далай Ламой прямо с его алтаря. Я уверена, что он приносит мне удачу, несмотря на то, что я не буддист, а всего лишь кинооператор.
А как ты вообще оказалась оператором этого фильма?
Ирина: В этот же период я снимала еще одну картину с режиссером Виталием Манским - фильм «Девственность». И поэтому не было ничего удивительного, что он пригласил меня параллельно и на съемки картины «Рассвет/Закат».
Ах вот оно что! Значит, картина «Девственность» - тоже твоих рук дело? Расскажи что-нибудь интересное про работу с Виталием Манским. Это конъюнктура или творчество? Ведь Манский – вполне медийный персонаж. Продолжаешь ли ты с ним работать? Тяжело ли это?
Ирина: Да, к «Девственности» Манского я имею прямое отношение. Фильм снимался целый год. Конечно, начинать работу с новым режиссером всегда интересно. И когда я работала, я не задавалась вопросами творит он или занимается конъюнктурой. И то, что он медийный персонаж для меня было не вполне очевидно. Это был скорее интересный опыт с точки зрения профессии.
Важно хотя бы то, что «Девственность» была переведена на кинопленку и шла в ограниченном прокате в России.
Затем мы принялись снимать третий фильм совместно. Для меня это оказалось уже лишним. Не хочется говорить о разочаровании и вообще о чем-то грустном. Я приняла решение больше не работать с Виталием Манским. Надеюсь, у него по-прежнему все хорошо.
Настя, Ирина, ваши фильмы не показывают по федеральным российским каналам, они не крутятся в кинотеатрах, от государства очень сложно получить инвестиции. Как же вы живете? За счет чего? Или у вас есть какой-то дополнительный бизнес, чтобы на деньги от него снимать фильмы?
Настя: Давай, рассказывай, Ирина, про свой бизнес.
Ирина: Это про добычу черного дуба, что ли?
Настя: Ха-ха, какого дуба, ты чего? Про сдачу в аренду съемочной техники и павильонов! Про тщательное отмывание государственных денег. Ну, и про съемки свадеб, конечно! И похорон.
Ирина: Ну, ладно, хватит гнусно шутить...
Настя: Нам, когда задают подобные вопросы, мы не знаем, что отвечать, поэтому начинаем гнусно шутить. Откуда-то они все время берутся, эти деньги. Удивительно, но, к примеру, в этот кризисный год у нас начали продаваться наши фильмы на европейские каналы. На эти деньги можно жить, скажу я вам. Я еще параллельно работаю на студии у своего мастера, помогаю ему делать исторические проекты, которые никому не нужны у нас в стране, но на которые государство выделяет как-то деньги. И получается, что помимо своих авторских работ, у меня есть еще исторические фильмы, сделанные на хроникальном материале. Штуки три есть точно. Иногда деньги дают на фестивалях. А иногда просто кто-нибудь дает деньги... На развитие искусства.
Но вот оператору проще зарабатывать. Поэтому иногда мне не дает умереть с голоду Ирина.
Ирина: Ага, блины пеку, приношу на студию. На самом деле, действительно, мне проще. Не секрет, что оператор может снять больше фильмов, чем режиссер. Потому что он, как правило, долго не вынашивает замысел, не монтирует по три-четыре месяца кино. Я, правда, терпеть не могу халтуры, поэтому никогда на это не соглашаюсь. И недолюбливаю ящик телевизионный. Так что меня нельзя считать богатым оператором. Но мне нравится именно такое состояние. Такая свобода не каждому дана. У некоторых людей обстоятельства, семьи, тяга к деньгам, благам всяким бытовым. А я, получается, делаю, что хочу.
Мне очень понравился фильм «Без границ» про российско-китайскую границу. Он довольно простой. Но атмосферный и понятный. Я была удивлена, что это дипломная работа. Как институт отпустил вас на Дальний Восток? Откуда такие средства у ВУЗа? Да, и откуда взялась эта тема у вас в голове? Преподаватели надоумили?
Кстати, если не сложно расскажите потом о своих педагогах.
Настя: Институт нас отпускал очень тяжело. Постоянно замораживал производство. Но деньги были выделены на дипломную работу, безусловно! Каждому студенту выделяется от государства достаточный бюджет на съемки, если студент не платный. Но другое дело – насколько институт хочет сэкономить эти деньги. Поэтому хоть и со скандалами и бесконечной нервотрепкой, мы все же улетели в Благовещенск.
Ирина: Но все же я думаю, как-то «Старая дача» тогда сыграла свою роль...
Настя: Кстати, да! Я поняла, о чем ты... Перед самым отъездом опять что-то всё затормозилось в очередной раз с какими-то бумагами, сметой, выяснениями бесконечными. Прихожу я на Учебную студию на разборку, иначе это не назовешь. В руках у меня пакет сока «Добрый», видимо, похмелье меня мучило. И вдруг поражаюсь - со мной эти тетеньки, в прошлом мегеры, так ласково разговаривают, неужели из-за сока, думаю, ну как там в рекламе этой дурацкой?! Оказалось, что всем уже доложили, что наша «Старая дача», о который мы беседовали с тобой тут, попала в программу «Европейский смотр талантов» в Канны. Ну, наверное, она какую-то роль сыграла и это хорошо. Так что в Канны мы не поехали, потому что мечтали улететь в Благовещенск. Зато во Францию поехал директор картины «Старая дача» Паша Одынин.
А тема фильма «Без границ» возникла из всяких сводок новостей и прочих журналистских страшилок. Что якобы китайцы не дают житья, ходят толпами по городам Дальнего Востока, что русских там уже нет. Вот и захотелось поехать и пожить, посмотреть, пообщаться с нормальными людьми. Выяснить, что происходит. Как всегда очередное любопытство. У меня в основном все темы возникают из-за любопытства. Но это, как известно, не порок. Другое дело, что носа можно лишиться!
Ирина: О педагогах еще надо сказать.
Настя: Ну, да, о них вообще в первую очередь, наверное, нужно говорить. Я уже здесь обмолвилась, что работаю у мастера на студии. Это Игорь Игоревич Гелейн, режиссер-документалист. У нас очень хорошие отношения до сих пор. Он никогда не пытался пропихнуть свои идеи студентам, всегда поддерживал и поддерживает любые эксперименты. Он научил самому главному: относиться с уважением и профессиональной ответственностью к кино и тем людям, которые участвуют в этом процессе.
А у Ирины тоже замечательный мастер! Давай, Ирина, рассказывай!
Ирина: Ну, я закончила мастерскую кинооператора Вадима Ивановича Юсова. Это очень масштабный человек, который подчиняет мысли своих студентов сложному и тоже масштабному процессу кино. Но когда нужно, он ставит всех на землю. В общем, чувствуешь себя, пока учишься, как на аттракционе. Что еще сказать? В общем, мои любовь и уважение к мастеру бесконечны.
Ваши новые фильмы «Безработные» и «Верная», которых, к сожалению, нет в сети, объездили уже много стран, получили призы. Эти картины опять короткометражные. Почему такая форма? Вы не любите длинные фильмы? Пожалуйста, пару слов об этих работах для тех, кто их не видел.
Настя: Да, мы уже прекратили выкладывать фильмы в сеть и вообще пытаемся пресекать любого рода пиратство.
Ирина: Но с другой стороны мы понимаем, что если бы не Интернет, многие фильмы до зрителя бы просто не дошли...
Настя: Вот «Безработные» - это совместное производство с польским продюсером. Права у нас напополам с ним. Он вряд ли поймет нас, если мы сами выложим этот фильм в сеть, в то время, когда он сейчас уже продает его кому-то.
Что касается формы, то определенная тема всегда диктует тебе хронометраж. Ну, это как в поэзии, когда выбираешь точную форму. Иногда четверостишьем можно донести то, что хочешь; иногда понимаешь, что нужно писать поэму. К примеру, новый фильм, который я сейчас монтирую, мы вообще хотели сделать десятиминутным. Но реальность заставила нас пересмотреть эту форму в процессе, затянула нас на два года съемок и предопределила метраж. Скорее всего, это будет полнометражный фильм...
Если говорить пару слов об этих картинах, то «Верная» - это фильм о женщине, которая вышла замуж не по любви, прожила с мужем 40 лет. Оба они из рода старообрядцев, казаков-некрасовцев. Глубока, трагична и интересна история этого народа. Так же, как и жизнь нашей героини.
А фильм «Безработные» - о русских мужиках, молодых и не очень, которые зарабатывают деньги за границей, в Польше, являясь хорошими специалистами в своем деле.
У вас есть журнал про документальное кино. Это как бы коллективный блог. Но при этом он довольно личный и одновременно жесткий и публичный. Да, и вполне популярный. Кому в голову пришла идея вести такой журнал? Когда вы критикуете государственные торги или крупный кинофестиваль, вам не страшно? Зачем устраивать «бурю в стакане»?
Настя: Я не думаю, что мы устраиваем «бурю в стакане». Во-первых, круг читателей этого журнала шире, чем узкий круг профессионалов. Так что это побольше стакана, поэтому буря не такая уж буйная. Ведь очень много схожего происходит и в других сферах искусства – музыке, поэзии, литературе...
А тем более бояться-то чего? Фильмы наши все равно в России массово не показывают. Лишиться финансирования – конечно, не очень приятно, без него сложно. Но снимать возможно и без него! Что мы и делали последние два года. У нас команда, прекрасные специалисты, студия не получила никакого финансирования, хотя писала заявки и надеялась на него. Но выкрутились же! Хочется верить, что стране все же нужны хорошие фильмы. Но те деньги, которые она выделяет зачастую идут не на них. Ведь нет никакого должного отчета! А главное - обидно, что многие просто растрачивают эти деньги не на кино.
А журнал появился год назад, когда мы официально зарегистрировали студию «Альбатрос». Ведение этого блога - действительно, коллективный процесс, покуда мнения у нас совпадают. Нам не привыкать, ведь кино – тоже коллективный процесс.
Что такое и почему «Альбатрос»?
Настя: Здесь всё просто. Мы любим море и простор. Альбатрос – птица дальнего полета, символизирует долгий, стремительный, беспрестанный полет духа и мысли. И название так же примерно витало в воздухе, как эта птица. Хотя ничего оригинального в нем нет. Зато у нас на студии работают оригинальные люди.
Ирина, как раз из вашего жж я узнала, что совсем недавно ты работала с Кириллом Серебренниковым. Интересно узнать, какой это человек в работе! И с чего вдруг он заинтересовался документальным кино?
Ирина: На самом деле Кирилл не вдруг заинтересовался. 10 лет назад он уже снял неигровое кино, да и вообще, кажется, его очень тянет к реальности. Просто это проявляется в разных формах.
Проект, в котором я участвовала, оказался весьма интересным и приятным опытом. Помимо меня было два прекрасных оператора на этих съемках – Сергей Мокрицкий и Сергей Амирджанов. На наших глазах происходило совмещение несовместимого: театра и тюрьмы. Два параллельно существующих мира как бы вдруг пересеклись и в точке пересечения оказалась съемочная группа. Конечно, это произошло только благодаря Кириллу Серебренникову.
А в работе, на мой взгляд, это вполне трезвый и очень искренне заинтересованный человек.
Действительно, весь мир сейчас фанатеет от документалистики? Или это только вам так кажется из-за того, что вы в неё погружены целиком и полностью?
Настя: Не сказать, чтоб фанатеет, но интерес большой к документалистике есть и в Европе, и в Америке, да, и в Африке. К примеру, только в Нигерии существует огромное количество фестивалей документального кино. Европе интересны любые фильмы из разных стран. Только смотря кино из всевозможных точек мира, можно понять и прочувствовать другие страны. Чужой народ не понять через телевидение, оно везде одинаковое. Сюжеты и воплощение всего игрового кино зачастую тоже рассчитаны на массовость. Поэтому стремление к пониманию мира, наверное, заставляет человека фанатеть от такого рода вещей, как неигровое кино.
Ну, а в России этот процесс лишь начинается. И это не только нам так кажется. Очень интересно наблюдать за зрителями, которые, к примеру, посмотрели подряд три фильма авторского документального кино про свою страну. Они очень эмоционально реагируют на это. Иногда даже подобрать слов не могут, потому как не ожидали, что такое кино может быть вообще. Наверное, после подобных чувств можно стать фанатиком.
Настя и Ирина, вы - настоящие художники. Это становится ясно при просмотре ваших картин. У каждого художника есть свое представление о мире и о своем творчестве. Расскажите о своих концепциях и представлениях. На чем вы держитесь? Откуда знаете, куда идти дальше?
Настя: Ну, чаще всего держимся на еде и питье. Это спасает...
Ирина: Ну, всё! Хватит тут расписывать! Ничего мы не знаем. Просто поддаемся интуиции и четко следуем за своим интересом. В мире есть столько всего, что можно было бы превратить в потрясающее неигровое кино, что нет времени сидеть и ломать голову над концепциями и путями следования.
Настя: Это может показаться наивным – то, что мы тут говорим. Но это всё так. Мы стараемся расти в своих идеях и их воплощении, ставим себе каждый раз новые задачи. Пытаемся не повторяться. Ведь один день не похож на другой, если это не день сурка, и важно ощущать это движение. В этом состоит наше минимальное представление о мире.
Беседовала Полина Матвеева
Комментарии
Подписаться