«Manicure — это лирика, любовь, цветочки и много ненависти»

Слева направо: Анна Захарова, Ильдар Иксанов, Георгий Кушнаренко, Евгений Новиков, Полина Новикова

Ваш новый альбом «Grow Up» — он про взросление? Типа, «Manicure» — чтоб делать детей, а «Grow Up» — чтоб их растить.

Евгений Новиков: Да нет. То есть и да, и нет. Сама песня «Grow Up» — она, конечно, про взросление. В целом же нет, тут нет такой темы, что мы взрослыми стали, серьезными и так альбом назвали.

Полина Новикова: У нас было несколько вариантов названия альбома: там было и про любовь, и про рейв, и про рай и ад, но «Grow Up» показалось самым удачным. Может, мы на ассоциативном, подсознательном уровне вложили в него то, что с нами происходит, но скорее всего просто воспользовались удачным словосочетанием.

У вас, я смотрю, обновился состав. Как Аня и Ильдар попали в группу?

Анна Захарова: Одновременно, мы первый раз пришли на репетицию в конце августа прошлого года. Женя увидел ролик, который мы с подругой ради шутки сделали, где я на синте играю Гэри Ньюмана, ему понравилось. Пригласили меня опробоваться, вот так и попала в группу. Не сказать при этом, что я много до этого на синтезаторе играла, но в начальной школе я занималась с аккордеоном, так что правой рукой на синтезаторе я хорошо управляюсь.

Ильдар, а ты на ударных вроде вообще не играл раньше?

Ильдар Иксанов: Да, на первую репетицию я пришел, вообще ничего не зная, принес только палочки. А уже четыре репетиции спустя начал появляться какой-то рисунок. После этого я стал заниматься с учителем, около четырех-пяти месяцев, опыт его перенял и уже сам начал развиваться. Тогда же записал песни для альбома, не все, чуть больше половины.

Женя, а вот у вас были какие-то демо-записи, сильно они изменились после записи с группой, чувствуется на финальных треках влияние Ани и Ильдара?

Е. Н.: Те, что уже были, остались практически такими же, а вот в новых песнях — там, да, чувствуется.

П. Н.: После сентября, когда ребята уже пришли, стало много новых песен появляться, они спонтанно сочинялись на репетициях, записывались на диктофон.

Е. Н.: На айфон!

П. Н.: Да, а потом мы полетели на гастроль в Калининград и оставили айфон в самолете. Но успели зафиксировать все в студии.

А. З.: Вообще, эти песни новые, они придумывались достаточно быстро. То есть не было такого, чтобы «так, ребята, нам надо новую музыку сочинять, давайте» — мы просто репетировали то, что было, а в перерывах начинали импровизировать, и это довольно быстро оформлялось в цельные композиции.

П. Н.: Мы пытались поймать то ощущение новизны, которое появляется с приходом новых людей, и с пылу с жару записать новые песни — так была записана примерно половина альбома. Вторая половина — наши старые наработки вместе с Аней (Анной Бутузовой, бывшим барабанщиком группы. — Прим. ред.), которые были сделаны в 2009 и 2010 году.

А как вообще у вас процесс написания песен проходит? Кто пишет тексты?

Е. Н.: Часть песен я написал, часть Полина, есть строчки Ильдара, которые он нам присылал. А «Moonshine» целиком сочинил Саша Богдан из группы Dairy High. Он послушал, и ему пришел в голову текст, прислал нам.

Если брать саму песню «Grow Up», то там очень конкретный, понятный текст.

Е. Н.: Это Полина.

П. Н.: Просто я пишу конкретные тексты, у меня с воображением хуже, чем с формулировкой мыслей. А вот одну из первых вещей на альбоме, «The Lights Are On», она выходила в качестве сингла, мы писали с Женей вместе в страшных муках. Это первый наш опыт был, когда мы не просто куплет-припев написали, а три куплета, три припева — и все разные. Эпос пришлось накатать. Про любовь, конечно. Такой немного «эмо» набор образов, «на разрыв аорты».

То есть у вас есть уже определенное ощущение от музыки и вы хотите, чтоб текст ему соответствовал?

П. Н.: Да, кроме «Another Girl» я не помню ни одной нашей песни, которая бы шла от текста. Все остальные — от ощущения от музыки, которое мы пытаемся как-то в словесной форме набросать.

Не пробовали по-русски?

Е. Н.: Мы вот недавно записали кавер на «Мумий Тролль» для проекта «Афиши». И вообще, давно такая мысль появилась, еще с тех пор как мы первый альбом закончили. Что-то уже пробовали, да.

П. Н.: У нас еще осталось незаписанным огромное количество старых демо, которые мы планируем выпустить в качестве би-сайдов. Там есть и русскоязычные песни.

А английский — это для вас естественно или это эскапизм?

Е. Н.: Это просто следствие глобализации. Нет ничего такого, что, типа, мы не хотим здесь жить или хотим жить в другом месте, да и между песнями мы не по-английски разговариваем.

Если последить за вашей, гм, активностью в социальных сетях, то видно, что вы явно озабочены тем, что в стране происходит, у вас есть какие-то мнения на этот счет. А в музыке вашей это как-то отражается? В конце концов, постпанк — это же изначально музыка протеста.

Е. Н.: Ну, мы не считаем себя такими героями постпанка протестными. Косвенно наши ощущения как-то на музыке отражаются, но специально мы про это песни не придумываем.

П. Н.: Какую бы то ни было социальную несправедливость мы в тексты не выносим, потому что, скорее, наоборот: Manicure для нас — это отдушина, и там лирика, любовь, цветочки…

Е. Н.: И ненависть!

П. Н.: Много ненависти! А есть вот группа «ДДТ», я была на их концерте, когда мне было года четыре, они там пели «Еду я на родину, пусть кричат “Уродина!”, а она нам нравится, хоть и не красавица». Помню, меня эта песня очень поразила — зачем дядя про это поет? Не хотелось бы, чтобы про наши песни то же самое думали: зачем они так? Мне все-таки кажется, что текст — это должно быть что-то личное.

Когда вы работали над новым материалом, как вы понимали, что вот эта песня — ваша? Есть какое-то конкретное понятие о вашем звуке?

Е. Н.: Оно само появляется, у нас нет каких-то рамок.

Но звучание альбома при этом довольно целостное.

Е. Н.: Ну, у нас есть барабаны, гитары, несколько синтезаторов, драм-машина, мы все это используем. Они, естественно, одни и те же, вот и получается такой звук, наверное. Если все слышат какой-то наш, фирменный звук, то это очень хорошо — все-таки хотелось бы какого-то своего, особенного звучания. Это большой плюс.

П. Н.: А если мы слышали что-то непохожее на нас, мы стремились от этого избавиться. Не знаю, как мы это понимали — просто какое-то чутье, которое появилось ко второму альбому. С первым такого не было: нам нравилась песня — мы ее выпускали. Здесь если песня нравилась, мы ее, прежде чем выпустить, старались переработать через себя.

Е. Н.: Плюс за первый альбом отвечал Володя (Владимир Комаров из Punk TV, продюсер альбома «Manicure». — Прим. ред.), а тут приходилось самому продюсировать. Это сложно очень, нужно самому все доводить до конца.

И как теперь ощущение, это та работа, которой ты должен заниматься, или все-таки нужен отдельный человек?

Е. Н.: Знаешь, и так, и так хорошо. Вообще, конечно, для любой группы это плюс, когда есть какой-то саундпродюсер, но у нас в этот раз не появилось идей на этот счет. Нет у нас такого института, индустрии.

П. Н.: Нельзя открыть «Желтые страницы», перейти в раздел «Саундпродюсеры» и выбрать там подходящего.

Е. Н.: Ну, и есть много удачных примеров, когда группы сами себя продюсируют и получается очень интересно.

А в следующий раз ты хотел бы опять все сам сделать или все-таки найти кого-то, кто с вами работать будет?

Е. Н.: Было бы неплохо кого-то найти. Всегда хорошо, когда есть человек более опытный, который знает, как все работает, у него можно многому научиться.