Последняя серия: Как закончились знаменитые телешоу

Подписываясь на просмотр многолетних телеисторий, мы, конечно, не ждем их конца, но все же надеемся, что финальный эпизод оставит после себя не только горечь от расставания, но и чувство удовлетворения. К сожалению, не всегда сценаристам и шоураннерам удается оправдать надежды зрителей, и недавний финал «Доктора Хауса», после которого в воздухе повис немой вопль недоумения, — самый свежий пример. Look At Me вспоминает классические удачные и провальные попытки сценаристов выкрутиться из многолетних телеисторий в последний момент.

Закончить мыльную оперу обязательно нужно счастливым концом, иначе домохозяйки выйдут на улицы; однако сериал, сыгравший столь важную роль в воспитании чувств граждан нашей страны, завершается не только сценой свадьбы (кого с кем — не разберутся даже те, кто помнит фамилию Кэпвелл), но и выходом за пределы съемочной площадки. Последним в кадре оказывается исполнительный продюсер Пол Рауч, уходящий из опустевшей студии и небрежно топчущий окурок. Метанарратив, венчающий самое мыльное мыло, — это ли не удача?

Корейская война длилась три года; трагикомедия о быте армейского госпиталя, пережившего эту войну, тянулась одиннадцать. Может, американцам и хотелось бы, чтобы M*A*S*H продолжался бесконечно, очень они его любили — так сильно, что финальный эпизод, вышедший в 1983 году, до сих пор держит рекорд по рейтингам. Завершались все сюжетные коллизии, в кадре кончалась война, а персонажи прощались не только со зрителями, как в других финалах, но и друг с другом. Последние кадры, впрочем, стирают границу между разными прощаниями — глазами капитана Пирса, покидающего территорию госпиталя на вертолете, мы видим огромное «До свидания», выложенное камнями.

Наличие этого сериала в нашем списке — небольшое жульничество, поскольку не так давно стало известно, что его финальный эпизод был не точкой, а запятой, и съемки выдающейся абсурдной комедии продолжатся спустя несколько лет. Но поклонники семейства Блутов последние годы жили, пребывая в полной уверенности, что все кончилось, и были этим довольны. Все безумные сюжетные линии получили свой справедливый конец, никто не притягивал за уши хеппи-энд и не старался перевоспитать бестолковых героев ради победы высокой морали. Это был тот самый случай, когда все получили по заслугам, и пути счастливых идиотов разошлись с невезучим, но добрым Майклом, пытавшимся три сезона их вразумить. Другим наука.

«Долбанутых» анализируют и разбирают, возможно, чуть больше, чем следует, вкладывая в незамысловатую историю британских гиков то, чего в ней нет. Но финальный эпизод и впрямь дает почву для размышлений — с одной стороны, немного застывшие в вечном детстве персонажи должны повзрослеть; с другой, они стараются не уходить от того, что сделало их а) обаятельными и б) близкими друг другу. Именно поэтому, готовясь к новой жизни, они отчаянно пытаются сохранить выставленный на продажу дом, в котором и происходило действие комедии — а не потому, что так и не выросли. Достойный и оправдывающий увлекающихся людей финал.

Некоторые финалы получили более-менее единодушную и однозначную оценку в обществе, но некоторые могли бы оказаться в обеих частях этого списка. К таким относится последний эпизод «Клана Сопрано», а вернее, последние его минуты. Если еще конкретнее — их отсутствие: в довольно важный сюжетный момент, после красиво и нетривиально снятого ужина в кафе, когда главных героев, как кажется, вот-вот настигнет наемный убийца, экран гаснет. Причем так резко, что некоторые из тех, кто смотрел финал в телеэфире, заподозрили поломку в своих телевизорах. Разумеется, авторы и актеры с тех пор ни разу не высказались на тему дальнейшей судьбы Тони Сопрано и его близких; обет молчания помог. Концовка, раздражавшая в 2007-м, считается классикой и примером уместного финала в 2012-м.

Бывает, что невезучим сериалам, которые закрывают раньше положенного, везет еще один, последний раз — и уведомление о финале приходит в разгар съемок середины сезона; можно успеть и переписать конец. Так произошло с удивительным гибридом тин-драмы, детектива и нуара Veronica Mars, которому следовало оставаться в эфире куда дольше, чем три года. Все детективные загадки Вероника успела разгадать, так что зрителей волновали только жизненные резолюции многочисленных обаятельных (и не очень) персонажей сериала. Жанровый тэг «нуар» в финале стал ключевым — последний эпизод чрезвычайно далек от понятия «хеппи-энд» и, если вдуматься, возвращает абсолютно всех на те же позиции, в которых они сериал начинали, снова сделав Веронику изгоем и одиночкой, упрямо борющейся за правду.

Многие сериалы активно намекали устами персонажей и закадровых голосов на свое скорое закрытие, но первым был именно «Лунный свет», который вообще вольно обращался с «четвертой стеной». Собственно, в финальном эпизоде герои Брюса Уиллиса и Сибил Шеперд узнают, что их сериал закрыли, потому что всем надоела романтика, после чего спешно пытаются исправить положение, рванув в церковь, дабы жениться. Вместо женитьбы, правда, их ждет традиционный сентиментальный ход с флэшбеками, который подходит не всем финалам, но работает по принципу «чем длиннее был сериал, тем больше слез он выбивает».

Не очень понятная для живущих вне США, но все-таки абсолютная классика «ужасных концовок». Шестилетний марафон медицинской драмы завершился неожиданным откровением — все действие происходило внутри игрушки мальчика-аутиста, который и придумал персонажей и сюжетные коллизии всего сериала. Сам госпиталь, в честь которого был назван сериал, — не более чем макет в снежном шарике. Хрестоматийный теперь ход — только часть общей картины, есть еще и финальные титры, во время которых кошка Мимси, символ производившей сериал студии MTM (пародирующий льва MGM), лежит на больничной койке, пока равномерно пищит электрокардиограмма, в самом конце сигнализирующая о смерти пациента.

Battlestar Galactica сделала для жанра «космоопера» то же, что сейчас делает для фэнтези «Игра престолов»; по некоторой жизненной несправедливости эпос о бегстве человечества от агрессивных человекоподобных роботов не стал таким же универсальным хитом, как эпос об инцестах и драконах. Но есть причина говорить «может, к лучшему»: ближе к концу сериал, начавшийся как блестящая военная драма, просто перенесенная в космос, начал неумолимо скатываться в религиозно-философские рассуждения, затмевавшие сюжетные тайны и чаяния персонажей. Кончилось все очень плохо: значительная часть зрителей до сих пор не понимает, что произошло в финале и в какой момент один из ключевых персонажей превратился в ангелоподобного «бога из машины». Человеческие судьбы уступили место общим пафосным фразам, сюжетные завязки были скомканы, итоги были натянутыми.

Сериал, прославившийся тем, что мастерски задавал вопросы, прославился и тем, как мастерски (СПОЙЛЕР!) толком не ответил почти ни на один. Найти в интернете человека, который бы признал грандиозный финальный эпизод Lost полностью удачным или хотя бы мог отчетливо прояснить, в чем там вообще было дело, будет непросто. Линделоф и Кьюз, истинные идеологи сериала, наложили на себя эмбарго и про концовку ни с кем не говорят. Свой выбор они сделали, предпочтя разрешить глобальный конфликт добра и зла и разобраться с персонажами, так и не объяснив, отчего же на проклятом острове творились такие дела. Еще хуже то, что сценаристы, похоже, сами запутались в тайнах и мотивациях — если пересматривать сериал, зная содержание последнего сезона, поведение, к примеру, всех отрицательных персонажей покажется чрезвычайно нелогичным.

Судя по всему, в гильдии американских сценаристов есть правило — не знаешь, как закончить, уходи на метауровень. Этим правилом воспользовались авторы ситкома Roseanne, решившие подытожить девятый сезон закадровым монологом главной героини, признающейся, что все происходящее — не более чем ее сочинение, в рамках которого Розанн переписала все, что ей не нравилось в своей реальной жизни (например, оставила в живых отца, на самом деле не пережившего инфаркт). То есть все было не взаправду и не так.

Сценаристы могут утверждать обратное, но судя по тому, как сериал развивался в последние годы, и по тому, как он закончился, четкой идеи того, как все это завершить, у них никогда и не было. Фокс Малдер не мог бесконечно гоняться за инопланетянами, но и устроить в финале какой-нибудь «День независимости» никто бы не посмел. Вот только заканчивать девятилетний сериал распиской в бессилии главного героя перед лицом инопланетных колонизаторов и бессмысленности поисков правды, наверное, не стоило. Вышло же так, что Малдер узнал о дате инопланетного вторжения (намечено, кстати, на 2012 год) и отправился превращаться в Хэнка Муди, скрываясь от трибунала. Впрочем, создателя «Материалов» Криса Картера это не волновало, он вообще хотел, чтобы сериал продолжался еще десять лет с новыми актерами.

Казалось бы, как можно сплоховать, если все зрители и так знают, чем кончится сериал? На этот вопрос, равно как и на многие другие вопросы, мучающие молодых сценаристов, блистательно отвечает сага о юности Супермена, вобравшая в себя россыпь ошибок и просчетов, которые лучше не повторять. Хотя сериал, начавшийся как любопытная тин-драма с уклоном в фантастику, просуществовал лет на пять (шесть, семь) больше, чем следовало, в последнем сезоне авторы ухитрились вернуть себе совесть и рядом эпизодов сделать из эмо-слюнтяя Кларка Кента настоящего мужчину и даже разобрались с кучей незакрытых гештальтов. Но в финале все покатилось в тартарары: катастрофически нелепые ходы, направленные на то, чтобы уравнять Кларка с классическим образом Супермена, дешевые спецэффекты, кретинское поведение героев — но и это не главное. Главное, что того самого иконического появления Тома Веллинга в костюме с буквой S никто не дождался: жулики и воры украли простую незамысловатую радость, которая им ничего не стоила, у тех, кто честно терпел эту волынку столько лет. Супермен в «Смоллвиле» так и остался закадровым персонажем, сине-красным пятном в кадре и небольшой, нарисованной на компьютере фигуркой в углу экрана.

Самая популярная медицинская драма всех времен, переплюнувшая «Скорую помощь» и свысока смотрящая на конкурентов. 8 лет держать накал, пусть и вооружившись врачебной энциклопедией, —  задача непростая, и последние сезоны Хауса вызывали очень противоречивые эмоции. Чтобы не скатиться в Санта-Барбару, сценаристы шли на крайние меры: помещали героя в психушку, убивали кого-нибудь из его ближнего круга и, напоследок, даже засадили Хью Лори в тюрьму. Уилсон, его лучший друг, на протяжении всего сезона умирает от рака, а Хаус меж тем должен вернуться за решетку из-за врачебной халатности и собственного мудачества в целом. Куда уж дальше? Финал сериала дал ответ и на этот вопрос. Став заложниками своего детища, сценаристы в викодиновом бреду (иначе финал не объяснить) сделали Это. В последней серии Хаус общается с призраками умерших подчиненных, смотрит на себя с того света и учит наркомана жизни. Апогеем же становится фальсификация собственной смерти: Грегори подстраивает свою кончину, чтобы затем эсэмэснуть Уилсону на похоронах и умчаться вместе на мотоциклах в финальные титры. Не хватало лишь Питера Фонда, который перед этим похлопал бы их по плечу.

Процесс может быть интереснее результата, а путешествие — важнее прибытия в пункт назначения, так оправдывали, к примеру, финал «Остаться в живых». Этой же точки зрения, как выяснилось спустя пять лет, придерживались создатели классического научно-фантастического сериала про физика, вынужденного вселяться в других людей, чтобы исправлять несправедливости и недочеты истории. Физик делал это не столько из альтруизма, сколько из желания вернуться домой и прекратить прыжки по времени — однако сериал заканчивается не этим. Он заканчивается — внимание! — титром, гласящим, что Сэм так и не вернулся, куда хотел (даром что последний эпизод выдает ему желанный контроль над своими «квантовыми скачками»). Сериал, конечно, любили, но завершать титром — это удар ниже пояса.