Стив Шапиро о своих снимках знаменитостей
Энди Уорхол, Вуди Аллен, Дэвид Боуи и другие — устами очевидца
Look At Me запускает новую рубрику «Что хотел сказать автор», в которой создатели тех или иных произведений искусства будут рассказывать истории и анекдоты о том, как создается и получается вся эта красота, а главное — зачем она нужна.
В первом выпуске — Стив Шапиро, чья персональная выставка «Проживая Америку» вчера открылась в Москве. На протяжении более чем полувека Шапиро документирует американскую массовую культуру в широком понимании — от маршей за права чернокожих до вечеринок на уорхоловской «Фабрике». Его фотографии украшали обложки самых заметных печатных изданий XX века, а сам он завоевал репутацию одного из важнейших фотодокументалистов всех времен.
Look At Me отобрал 10 фотографий
Стива Шапиро и поговорил с ним о каждой:
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Марлон Брандо на съемках «Крестного отца»
Шепот, 1971
СТИВ ШАПИРО. Когда Фрэнсис Форд Коппола только собирался снимать «Крестного отца», он уже был уверен, что Дона Корлеоне должен играть Марлон Брандо — на тот момент один из самых известных и влиятельных актеров. Но у боссов студии не было особенных амбиций по поводу фильма: по их замыслу, это должен был быть наспех сделанный би-муви, простенькая гангстерская стрелялка. Кроме того, Брандо в то время снялся в трех коммерчески провальных картинах подряд и вдобавок славился сложным характером. В общем, студия была категорически против его назначения на роль, и Фрэнсису пришлось бороться за него. В итоге же с Брандо не было ни единой проблемы, кроме, может быть, того, что он часто забывал свои реплики, и их даже приходилось вешать на стены. Этот кадр и еще один, на котором Брандо с кошкой, по какой-то причине стали каноническими, я не мог этого предположить. Меня тогда больше волновало то, что приходилось бегать вокруг кинооператора, чтобы найти нужный угол и самому снять что-нибудь. Важно было фотографировать одновременно с киносъемкой, чтобы фиксировать персонажей такими, какими они будут в фильме, да и актеры работают с полной отдачей только для фильма, а не для какого-то сомнительного парня с фотоаппаратом. Ну и еще мне приходилось использовать звукозаглушающий бокс, чтобы щелчки затвора моей камеры не ловились микрофонами, пишущими звук с площадки. Только для работы на фильмах это обычное дело, так что я не жалуюсь.
А как вообще получилось, что вы попали на этот фильм?
До него я работал на трех фильмах студии Paramount, но был не штатным, а, что называется, фотографом для особых случаев — мне звонили, я приходил, снимал что попросят и уходил, то есть не имел никакого отношения к производству фильма, только к рекламе, продвижению и всему такому. Но в этот раз я сам был заинтересован и сначала пошел в редакцию журнала Life, который тогда был едва ли не главным изданием в мире, и договорился с ними о том, что кадр из тогда еще не снятого «Крестного отца» попадет на обложку. А с этими гарантиями я уже пошел в Paramount и получил возможность работать фотографом на фильме.
Роберт Де Ниро на съемках «Таксиста»
Таксист, 1976
Эта фотография определенно была сделана не из-за плеча кинооператора.
Да, это правда. Я снял всего несколько таких кадров, но на каждом из них, что мне нравится, оказался запечатлен не Роберт Де Ниро, а Трэвис Бикл. Дело в том, что Роберт настолько сильно вживался в свои образы, что даже при выключенной камере, когда все вокруг позволяли себе расслабиться и быть собой, он и внешне, и внутренне оставался таким, каким был его персонаж. Перед съемками он в течение месяца водил такси по ночам — просто чтобы почувствовать настроение своего героя. Понимаете, в жизни он очень скромный и неразговорчивый, но при этом очень веселый, а если вы посмотрите на любую фотографию с ним, сделанную на съемочной площадке, то увидите не его самого, а персонажа из фильма.
Но Роберт, то есть, простите, Трэвис — не один на фотографии. Еще есть машина, стена...
Да-да, они очень важны. Мне кажется, фотографию делают хорошей три вещи: эмоция, дизайн и информация. У этой, мне кажется, порядок по всем трем пунктам. Она дает представление об атмосфере и тематике фильма в целом и о том, что за человек этот таксист.
Вуди Аллен
Вуди Аллен с муравьем на поводке, 1964
ШАПИРО. Вуди Аллен в то время работал стендап-комиком в ночных клубах и кино еще не снимал. Его репертуар был полон всевозможных уморительных историй, и одна из них была про муравья на поводке. И еще одна отличная была, про оленя. Она о том, как парень сбил оленя на дороге, посадил его на заднее сиденье автомобиля и зачем-то взял с собой на вечеринку, на которую, как выяснилось, девушка этого парня пришла в костюме оленя. Я обратился в Life с предложением сфотографировать эти его фантазии, они согласились, и мы сделали небольшую серию.
А муравья ведь не было, да?
Нет, муравья никогда не было. Разве только воображаемый. От Вуди тогда вообще можно было ожидать чего угодно. Ну вы подумайте только: муравей на поводке!
Дэвид Боуи
Дэвид Боуи, 1975
Прошло почти сорок лет, а этот парень до сих пор выглядит, как гость из будущего. Весело было с ним работать?
Не то слово. Съемка с Дэвидом Боуи началась в четыре часа дня, а закончилась в четыре часа ночи. У него было множество невероятных костюмов, но была одна проблема. Чуть ли не каждый раз, когда он надевал новый костюм, он вдруг задумывался и просил дать ему еще минуту, а потом пропадал минут на двадцать и возвращался в совершенно другом костюме. А мы ведь не сделали ни одного кадра с предыдущим! У него, конечно, потрясающее воображение, способность создавать разных персонажей. Эта конкретная фотография — последняя из всей съемки. Ее мы снимали на улице, хотя это и не заметно, потому что весь фон ушел в тень. Дэвид на мотоцикле в свете автомобильных фар. В четыре часа утра.
Он, похоже, даже не устал.
Ну он вообще ночной человек.
А для чего была эта съемка?
Мы думали, что, может быть, для разных журналов, но изначально снимали только с одной целью — запечатлеть Дэвида в разных образах, именно этого он хотел, а я вместе с ним. Он тогда уже был Зигги Стардастом, сами понимаете.
Дастин Хоффманн на съемках «Ленни»
Дастин Хоффман и Режиссер Боб Фосс, 1981
ШАПИРО. А эта со съемок «Ленни», про жуткого сквернослова. Это было сплошное удовольствие, Дастин Хоффманн — один из самых веселых людей на свете, постоянно смеялся и дурачился. Мы все были в отеле, и тут он ни с того ни с сего решает совершить этот прыжок мимо Боба Фосса. Эта фотография вообще очень хорошо характеризует Дастина как человека.
То есть это что, совсем случайный кадр?
Да, постановочных я без особой причины не снимаю. Просто хожу везде с камерой и пытаюсь поймать что-то необычное — событие или человеческое лицо.
Я так удивляюсь отчасти потому, что сейчас можно за пару секунд достать телефон и сделать снимок, тогда как раньше приходилось...
Приходилось доставать экспонометр, менять настройки камеры, ловить все подряд в фокус. Это затягивает и при этом немного отгораживает от реальности. Я снял огромное количество людей на сцене, но вряд ли смогу вспомнить хоть слово из того, что они говорили в те моменты, когда я пытался их сфотографировать.
А что вы думаете о современной фототехнике?
Я понимаю, что в скором будущем айфоны вытеснят любые другие цифровые камеры. И это совершенно естественное технологическое развитие. Раньше камеры были большие и тяжелые, приходилось носить с собой лампы-вспышки и постоянно их менять, а еще раньше и вовсе надо было накрываться черной тканью, чтобы что-нибудь увидеть в доисторическом подобии видоискателя. Так что я уж точно не против. Единственное, что я не могу понять и принять, — это отход от традиции черно-белой фотографии. Мне она видится идеальной для передачи настроения. Моя цель как фотографа — не в получении идеальной копии реальности, а в создании фотографии как чего-то особенного, сообщающего об объекте что-то новое.
Рене Магритт
Рене Магритт в MoMA, 1965
Надеюсь, хотя бы это фото — не случайное.
Вы правы, это постановка. В то время у Рене Магритта открывалась выставка в MoMA, и я приехал туда по заданию Life. На все про все было полтора часа и нужно было еще придумать, что снимать. Но когда перед тобой по-настоящему талантливый человек, съемка превращается в коллаборацию. И мы с Рене вместо того, чтобы фотографировать его у стены, решили сделать серию с использованием его же картин. Сначала — фотографию, где он со своей знаменитой шляпой стоит на фоне картины «Падающий человек». А потом — эту, где он спит на лавке, положив голову на шляпу. Спит и видит сон об огромной парящей в воздухе скале с замком наверху. В общем, вместо обычной портретной съемки мы решили рассказать историю и, кажется, не ошиблись.
А Магритт видел конечный результат? Или, может, как-то участвовал в постобработке?
С тех пор как прошли отведенные в MoMA полтора часа, мы ни разу не встретились. И до публикации в Life он точно не видел снимков. Почти всегда, когда снимаешь кого-то, так и происходит. Можно стать хоть лучшими друзьями в процессе съемки, но потом никогда друг друга не увидеть. Это тоже часть моей работы, к этому я привык. Ну и потом, я не очень беспокоюсь о том, что кто-то другой подумает о моих фотографиях. Тем более — что подумает человек, который на них изображен.
Что я делаю — это просто стараюсь передать душевное состояние человека средствами эмоции, дизайна и информации, хотя про это я уже говорил. Если я буду спрашивать всех, как им нравится их собственный вид на моих фотографиях, в большинстве случаев услышу: «Мне совсем не нравится, это как будто не я». Но я-то знаю, что это ты, приятель.
Сэмюэл Беккет в Нью-Йорке
Сэмюэл Беккет
Беккет чуть ли не на половине фотографий с сигаретой. Он правда так много курил?
Постоянно.
Это, как я понимаю, большая удача — застать его за работой в Нью-Йорке.
Да, Сэмюэл редко бывал в Америке, на фото он — под Бруклинским мостом, на съемках короткометражного фильма под названием «Фильм». Звездой «Фильма» был Бастер Китон, один из самых известных актеров эпохи немого кино. Они очень отличались друг от друга: Сэмюэл был очень умным, я бы даже сказал — мозговитым, но все же довольно закрытым человеком. И большим скромнягой. А Китон — таким, знаете, фарсовым комиком, который, если бы не удачная актерская карьера, определенно был бы инженером. Он ведь сам придумал все свои знаменитые сцены вроде той, где прямо перед ним падает здание. Так вот, в «Фильме» он играет человека, знаменитого своим «каменным» выражением лица, которое, впрочем, на экране появляется только в самой последней сцене. Беккет был автором сценария, а режиссером значился Алан Шнайдер, но на деле у Беккета было право голоса на всех этапах производства фильма, и он эти правом пользовался. Он был невероятно увлечен работой, но большинством мыслей все же предпочитал не делиться — самое интересное, пожалуй, происходило в его голове. И на этой фотографии Беккет такой, каким я его себе представляю: сосредоточенный и молчаливый.
Трумен Капоте
Трумен Капоте с кошкой, 1967
Следующий — Трумен Капоте.
Я был назна...
Это его кот?
А? Нет. Я был назначен фотографом на съемках фильма «Хладнокровное убийство», основанного на очень известной книге Капоте, которая в свою очередь основана на реальных событиях. Фильм снимали в маленьком городке в Канзасе, в том самом месте, где произошли означенные события. Книга, я напомню, была о двух парнях, приехавших на ферму и убивших всех жителей. И Трумен тоже приехал на эту ферму. А он в то время был, ну знаете, звездой кафе-сообщества. У него было множество богатых друзей, и он любил пропустить с ними стаканчик. А тут он приезжает в какое-то захолустье и оказывается самым, наверное, известным человеком, когда-либо там бывавшим. Но он отлично поладил с местными жителями — даже водил экскурсии по дому, где велись съемки. Он любил быть в центре внимания и очень нравился людям. При этом он мог сочетать эти качества с некоторой застенчивостью, да и в целом был довольно тихим. И однажды он вдруг схватил этого кота и обнял его. И я решил их сфотографировать. Просто мне показалось, что они неплохо смотрятся вместе.
Мне нравится, как кот тут вышел. Закрываем одну половину его морды — получаем серьезного парня. Закрываем другую — милого котика.
Ха-ха, классно! Комедия и трагедия. Во все времена.
А что вы о Капоте думаете как о человеке? У него ведь ближе к концу жизни начались проблемы с этим самым высшим обществом.
Я бы не стал называть его хорошим или плохим. Но могу точно сказать две вещи: он любил быть любимым и он был писателем до мозга костей. Его разговорный талант вызывал у людей желание с ним общаться, и всем это нравилось, пока Капоте не решил перенести эти разговоры на бумагу. И в этот момент все от него отвернулись. Его можно назвать предателем, но в первую очередь, как я уже сказал, он был писателем. А что до социальных интеракций... ну, ему нравилось и удавалось добиваться превосходства.
Энди Уорхол
Антураж Уорхола и Седжвик, 1965
Был в то время еще один любитель превосходства.
Энди, да. И не он один. Слева — Генри Гельдзалер, работавший куратором в музее Метрополитан. Иди Сэджвик, главная звезда его фильмов. Первая их совместная работа называлась, кажется, «Бедная девочка». Справа — Джерард Маланга, ассистент Уорхола, который, я бы сказал, делал немалую часть работы за него. Возможно, даже картины рисовал. Сзади — человек, которого, по-моему, зовут Фру-Фру Смит, и он вроде как финансировал уорхоловские проекты, а потом подал на него в суд, но я не смог найти этому подтверждений, так что давайте забудем о нем. Эта моя фотография — одна из самых популярных. Для меня всегда загадка, почему то или иное фото вдруг превращается чуть ли не в икону. Может, это вопрос какого-то попадания в чувственное восприятие большого количества людей.
Ну, вы лукавите сейчас. Такой набор персонажей, да еще и снят так, будто вовсе и не снят, а маслом написан. Выглядит, как «Тайная вечеря», только без смерти Иисуса наутро.
Ну что-то в этом есть, да. У меня в новой книге есть разворот, где в ряд поставлены три фотографии с этой вечеринки. И вот этот разворот точно похож на «Тайную вечерю».
А можете рассказать, что вообще происходит на фотографии? Что это за мероприятие?
Происходит довольно обычная для арт-сообщества того места и времени вечеринка, когда какой-нибудь делец устраивает вечеринку, чтобы показать круг своих знакомых и себя в первую очередь. Он, конечно, приглашает Уорхола, а Уорхол, конечно же, приходит со своим «окружением». Самое смешное, что они весь вечер могли провести исключительно собственной компанией и никак не касаться общего веселья. И при этом вся вечеринка каким-то образом сводилась к тому, что на ней был Уорхол. Сам он был очень тихим и спокойным — по большей части сидел и смотрел по сторонам. Он был гением маркетинга. Когда у него брали интервью, он мог сказать репортеру: «А почему бы вам самим не придумать мои ответы?» или вообще отправить кого-то из окружения давать интервью под видом Энди Уорхола. Он ведь даже свои наиболее известные работы придумал не самостоятельно. Тот же Генри, например, автор идеи картин о смерти. И инсталляций из коробок Brillo. Но Энди всегда был про то, чтобы увидеть или услышать идею, а потом превратить во что-то красивое. И его наблюдательность и открытость, мне кажется, и сделала его тем, кем он был и до сих пор является. Ну и бла-бла-бла. Я могу долго про это говорить, но давайте лучше дальше двинемся.
Мартин Лютер Кинг
Комната Мартина Лютера Кинга через несколько часов после его смерти, 1968
Этот снимок, если честно, мне больше всего нравится. Расскажите, как все было в тот день для вас?
Когда Мартина Лютера Кинга застрелили, я был в Нью-Йорке, но журнал Life со мной связался и велел немедленно направляться в Мемфис, где все и случилось. Первым делом меня привели в комнату, откуда был произведен выстрел, и я сфотографировал там грязный отпечаток руки на стене ванной комнаты, оставленный убийцей, — на следующей неделе Life напечатала другую фотографию того же самого отпечатка на целую страницу. Потом помощники Лютера Кинга проводили меня в его номер в мотеле «Лорейн», и я увидел именно то, что изображено на фотографии: газеты, лак для волос, грязные рубашки, стаканы. И телевизор, конечно. Неожиданно изображение Доктора Кинга появилось на экране, накладываясь на изображение диктора. И именно тогда я решил сделать этот снимок. Для меня это было чем-то вроде знака, что физическое воплощение Мартина Лютера Кинга ушло от нас навсегда, но его дух продолжал витать где-то над нами.
Вы сфотографировали все как было, ничего не переставив?
Да, правда.
Немного не по себе становится от сочетания его прозрачного изображения в телевизоре, газеты с надписью «soul force» и того, что все сосредоточено в одном углу. Как-то религиозно.
Иногда мне везет оказаться в месте с настолько богатым эмоциональным наполнением, что и правда не по себе становится. Но для меня это великолепная возможность передать важный для человечества момент в полной мере таким, каким он является.
Хочется пошутить про то, что Мартин знал, что с ним случится, и специально все так красиво разложил.
Ну да, что-то вроде «меня сегодня застрелят, передвину-ка я чемодан поближе к телевизору». А вообще, это то, о чем мне нравится думать и говорить, — упорядоченность беспорядка. Посмотрите на свой стол, когда едите, и вы заметите, что вещи на нем разложены и расставлены так, будто подчинены какому-то странному закону. Начните переставлять все самостоятельно, и это ощущение уйдет.
Снимки предоставлены пресс-службой Центра
фотографии им. братьев Люмьер и лично Стивом Шапиро.
Комментарии
Подписаться