Прямая речь: Имран Амед, основатель сайта The Business of Fashion
Создатель первого блога об индустрии моды поговорил с Look At Me про инсайдеров, современных покупателей и важность показов
 |
Создатель The Business of Fashion Имран Амед, 35-летний лондонец с канадскими корнями, хорошо понимает, что в наше время значит скорость. Не так давно появившийся Твиттер его сайта (twitter.com/_bof_) — один из самых занимательных и оперативных Твиттеров, комментирующих показы, причем Имран ведет его сам. Сайтом с 15 000 посетителей, выросшим из личного блога, Имран тоже в основном занимается самостоятельно — ему помогает всего лишь один редактор — и лично отвечает на комментарии. На просьбу об интервью во время Лондонской недели моды Имран реагирует тоже сверхоперативно: предлагает поговорить немедленно, в перерыве между шоу Matthew Williamson и Richard Nicoll, в ближайшем месте, где есть кофе. |
Расскажите, в чем идея сайта и с чего всё началось.
В 2006 году, еще до того как фэшн-блоги стали очень популярными, кто-то заговорил со мной об этой новой медиаконцепции. Я, конечно же, знал, что такое блог, хотя особо за ними не следил. Фэшн-блоги раньше были этакими онлайн-дневниками, в отличие от того, чем они являются сегодня. Я стал присматриваться к блогам, некоторые их них были просто отличными — помню, одним из первых, привлекших мое внимание, был блог Сьюзи Баббл, а еще я следил за Дианой Перне. Они были замечательными, но я всё время думал, что есть другая, гораздо более объемная часть модной индустрии, которую никогда никто не обсуждал. Я тогда (и сейчас) работал консультантом фэшн-компаний. Мне повезло в том плане, что я вижу, как модный бизнес работает изнутри. Я встречаюсь с огромным количеством потрясающих людей. И это не обязательно дизайнеры, модели или знаменитости. В основе своей Business of Fashion был задуман, чтобы показывать вот эту внутреннюю жизнь индустрии. Такие люди, как Натали Массне (Net-a-Porter.com), Джефферсон Хэк (Dazed Digital), Ник Найт (SHOWstudio.com), с которыми я делал интервью, — им нечасто приходится говорить о бизнес-стороне своей работы.
Судя по всему, вас не очень волновало, насколько это будет интересно читателям, так как прежде всего это было интересно вам.
Поначалу я вообще об этом не думал. Когда я только завел блог, у меня не было никакого плана. Тем более в то время еще не существовало известных блогов. А сейчас, мне кажется, многие создают блоги исключительно с целью сделать их популярными и потом монетизировать. Для меня блог был чем-то вроде рупора, и в основном я делал его для себя. В блоге я размышлял, анализировал, высказывал свои идеи, а об аудитории особенно не думал.
А когда он сделался вашей полноценной работой?
Он до сих пор ею не является. Я трачу на блог где-то 25 % своего времени. Что важно — в отличие от большинства журналистов мы в BoF не рассматриваем индустрию моды со стороны. Мы не журналисты, которым надо поговорить с десятью людьми, чтобы понять, что происходит. Мы уже работаем в индустрии и каждый день имеем дело с людьми, которые тоже там работают, занимаются бизнес-составляющей, создают коллекции, планируют стартапы. Отличает BoF от всего остального инсайдерская составляющая. Мы часто рассказываем про новые бизнес-модели, компании, дизайнеров раньше всех, потому что мы узнаем об этом первыми.
Мы все в модной индустрии работаем в очень интересное время. Думаю, что потом люди будут оглядываться на этот период и говорить: «Вот в этот момент всё изменилось»
Последнее время фэшн-индустрия стала привлекать очень широкую аудиторию. Появился журнал Industrie, стало больше интервью с инсайдерами, всем это вдруг сделалось интересно.
Если честно, мне не кажется, что журнал Industrie читает среднестатистическая аудитория модных журналов. Если вы спросите человека на улице, то выяснится, что он об этом журнале ничего не знает. Но я согласен с тем, что за последние пять или десять лет благодаря реалити-ТВ, распространению темы моды в интернете и тому, что мода в принципе ассоциируется с индустрией роскоши, всё больше и больше людей хотят знать, как всё это работает. Много лет подряд модная индустрия была очень закрытой историей. Люди видели только конечный продукт, будь то вещь в магазине или фотография в журнале. Сейчас они понимают, что существует целый процесс — деловой и творческий, — который помогает работникам индустрии прийти к тому, что мы видим в итоге. И я думаю, что людей это искренне интересует. Впрочем, это относится к любой теме: всегда интересно открыть что-то и посмотреть, как оно устроено, правда?
Имран Амед разговаривает с фотографом Ником Найтом в рамках проекта «Пионеры моды»
Есть такое мнение, что мода остается очень закрытым от посторонних миром, а вся ее мнимая открытость — это иллюзия.
Я определенно считаю, что сейчас индустрия моды намного более открыта, чем раньше. Возьмите хоть Томми Тона: он отправляется на бэкстейдж, фотографирует там, при этом у него нет ни опыта, ни образования фотографа. Сьюзи Баббл или Брайан Бой сидят в первом ряду и высказывают собственную точку зрения на происходящее — такого не могло быть еще несколько лет назад. Бренды тратят куда больше времени и денег на свои сайты, показывая, что происходит за кулисами, разговаривая с людьми, которые осуществляют процесс, вместо того чтобы выпустить на публику официальных представителей — такого тоже не было несколько лет назад. Да, часть индустрии до сих пор остается абсолютно закрытой. Но то, что сейчас она стала куда доступнее, чем даже три года назад, — это совершенно точно.
Ну вот лично вы когда узнали, что Карин Ройтфельд покидает французский Vogue? Вы знали об этом заранее?
Нет, я обнаружил эту новость в Твиттере. При этом я довольно часто узнаю о том, о чем еще официально не объявлено. Но я не обязательно это афиширую. Все-таки я несу ответственность за то, какую информацию распространяю. У нас есть прямой доступ ко многому и доверительные отношения со многими людьми. Если я начну публиковать слухи или сливать информацию, я не только создам проблемы людям, но и нанесу вред самому себе, ведь тогда меня больше не подпустят ни к чему важному.
Это должно быть сложно — разделить в себе инсайдера и журналиста.
Мне на самом деле не приходится разделять эти две составляющие, так как я не считаю себя журналистом. Я, скорее, позиционирую себя как хроникера, рассказчика, аналитика, который выражает свою точку зрения на происходящее. Мы и новости-то на самом деле не пишем. То, что мы представляем ежедневно в виде дайджеста, — это и есть наши условные новости. Есть множество других людей, которые передают новости и делают это очень хорошо. Мы же, со своей стороны, ведем разговор про новые идеи, провоцируем обсуждения, пытаемся рассказывать про людей, которые нам симпатичны. Вот в этом и заключается роль BoF.
У вас есть свои любимчики среди инсайдеров моды? За кем вы следите больше всех?
Лучший ответ на этот вопрос — посмотрите на тех, у кого мы берем интервью, про кого пишем, на серию «Пионеры моды». Мы очень тщательно отбираем людей, с которыми говорим: это всегда те, кто, во-первых, нас вдохновляет, а во-вторых, блестяще умеет делиться своими идеями. В общем, такие люди, как Джефферсон Хэк или Натали Массне, которых, думаю, многие назвали бы инсайдерами в моде, — за ними я всё время слежу. И мне кажется, что иногда они, в свою очередь, смотрят на меня и у нас начинается диалог о том, что происходит. Мы все в модной индустрии работаем в очень интересное время. Думаю, что потом люди будут оглядываться на этот период и говорить: «Вот в этот момент всё изменилось». И я считаю, мне повезло, что я делаю то, что делаю, именно сейчас, в медиуме, который я сам выбрал. Это же потрясающе! Я просто счастливчик.
Вам еще повезло, что вы в этот момент оказались в Лондоне.
Да, это сейчас точно место силы.
Еще четыре года назад лондонские показы задерживались на два часа, никто на них не приезжал из Америки и вообще о лондонских дизайнерах никто особо ничего не знал
Что вы думаете о Лондонской неделе моды? Если я правильно понимаю, в нее за последние годы было вложено немало сил.
Когда я начал работать в моде — это было около четырех с половиной лет назад, — показы на LFW задерживались на два часа, никто на них не приезжал из Америки и вообще о лондонских дизайнерах никто особо ничего не знал. Большинство считало, что тут и смотреть-то не на что. Мне кажется, что Британский модный совет колоссально потрудился, чтобы изменить это впечатление. Посмотрите хотя бы на то, какие редакторы приехали сюда сейчас. При этом еще много чего надо сделать. Мне кажется, что нам до сих пор не хватает бизнес-структуры, поддержки и капитала, чтобы выстраивать модную индустрию. На сегодняшний день реально крупные модные бизнесы, базирующиеся в Лондоне, — это Burberry (он самый большой) и Paul Smith, он тоже крупный, и большая его часть, что любопытно, находится в Японии. Но единственный британский бренд, который действительно носит глобальный характер и может по охвату состязаться с Louis Vuitton, Gucci или Ralph Lauren, — это Burberry. И если есть цель создать больше таких брендов, то нужно сильнее поддерживать индустрию. Тут речь идет, скорее, о расстановке приоритетов. Последнее время приоритет был за логистикой — за ее реструктуризацией и организацией. Это необходимо, но тем не менее я надеюсь, что акцент сейчас сместится в сторону реальной поддержки бизнеса в Британии.
А что вы думаете про показы? Последнее время они становятся более светскими, на них приходит всё больше знаменитостей, папарацци. Станут они более индустриальными или, наоборот, более театрализованными?
Проблема сейчас в том, что показы существуют как комбинация этих двух составляющих. Фэшн-шоу превратились в клиентские события, оставшись при этом торговыми мероприятиями. Весь мир следит за Твиттером и за тем, что происходит на подиуме. Всё это действо вызывает желание, которое потребителю хочется удовлетворить прямо сейчас. Но прямо сейчас купить это платье невозможно! Одновременно тут же находятся люди, которые пытаются делать свою работу, — байеры, редакторы, фотографы. Так что с показами сейчас всё немного запуталось. Система перестала работать. Но это не может долго продолжаться. Показы до сих пор очень важны в том смысле, что ты видишь одежду в движении, материал. Также очень важно, что вся индустрия собирается вместе. Для меня, например, показы и то, что происходит перед ними, в равной степени значимо и интересно: перед началом шоу я успеваю со многими познакомиться и переговорить. В результате мне становятся ясны какие-то изменения, тенденции. И я вижу, что индустрии до сих пор необходимо, чтобы показы продолжались. Но существует и фрустрация по поводу проблемы потребления и того, как сделать так, чтобы новая система заработала.
Burberry дает покупателям возможность заказывать вещи сразу после шоу.
Мне кажется, это очень интересно. Мой инстинкт подсказывает, что таким образом они вряд ли продают много, зато это своеобразная информационная точка: компания лучше понимает, какие именно вещи нравятся покупателям. Они как бы получают образец будущего спроса и могут скорректировать производство и поставки в магазины в будущем.
Есть люди, которые зарабатывают не очень много, но при этом экономят, чтобы купить один продукт из категории «люкс», а есть люди с огромными средствами, которые ходят в Topshop, Zara или H&M
Думаете, кто-то еще будет так делать?
Определенно. Но одна из самых больших задач для любой марки — наладить канал поставок. Сейчас он так устроен, что тебе приходится ждать пять месяцев с момента заказа до момента, когда он к тебе придет. Burberry удалось превратить пять месяцев в 6–8 недель. У 99 % марок нет такой возможности. Требуется приложить много усилий, чтобы стать такими гибкими в том, что касается производства.
А как сейчас ведут себя покупатели? Кто и что сейчас покупает?
Главное, что изменилось за последние годы, — это конкуренция: она стала очень, очень острой. При этом покупатели, вне зависимости от того, сколько у них денег, теперь присутствуют на всех уровнях. Есть люди, которые зарабатывают не очень много, но при этом экономят, чтобы купить один продукт из категории «люкс», а есть люди с огромными средствами, которые ходят в Topshop, Zara или H&M, потому что там они находят что-то хорошее и получают это быстро. К тому же раньше для молодых существовал один тип одежды, для работающих людей — другой, для пожилых — третий. Сейчас люди покупают вещи, ориентируясь лишь на собственный вкус. Посмотрите: только что на Matthew Williamson дизайнер обуви Шарлотт Олимпия сидела со своей матерью, Андреа Деллал. Они из разных поколений, но у них одинаковый подход. Их обеих можно представить в этой одежде. Люди делают покупки, исходя из личных предпочтений, стиля жизни, а они необязательно определяются возрастом.
Комментарии
Подписаться