Стефани ЛаКава, фэшн-журналист, о работе в Vogue, Анне Винтур и юности во Франции

На последних Cycles & Seasons в числе прочих заграничных гостей побывала нью-йоркская писательница Стефани ЛаКава, пишущая про моду для The New York Times Style Magazine. Look At Me расспросил Стефани о том, как она в восемнадцать лет попала в Vogue и чем T Magazine отличается от других изданий о моде.

Не буду спрашивать, как тебе Москва, погода и наши показы, — картинки в твоем блоге красноречивее слов.

Да, обычно ведь меня снимает муж, а здесь я сама фотографировала то, что попадалось на пути, — все эти конфеты и раковины.

Давай про блог поговорим попозже. Расскажи сначала — как получилось, что ты стала модным журналистом? Я знаю, ты росла во Франции. Этот бэкграунд как-то повлиял на выбор твоей профессии?

Я родилась в Америке, но вскоре действительно переехала во Францию, в город Ле Везине — оттуда до Парижа рукой подать. Там я читала много книг и модных журналов. Наверняка это выглядело как позерство — то, что я читала Кафку, Достоевского и Чехова в таком возрасте, но мне они правда нравились. А мода всегда интересовала меня, я сама была очень худая, с рыжими волосами и мальчишеской фигурой — в общем, один в один как все эти сумасшедшие модели с обложек.

Наверное, тяжело было начать все заново в другой стране?

Каждому в подростковом возрасте бывало трудно, а я еще и попала в страну, где вообще ничего не знала. Я всегда очень любила одежду и в своей новой школе заметно отличалась от сверстников. Однажды ребята из школьной газеты решили спросить, какая вещь у меня самая любимая, а я ответила: «О, я так люблю Barney's, недавно я купила там безумно крутой свитер Veronique Branquinho. Конечно, у меня не было денег, чтобы купить его в сезон, но я долго копила и заполучила его на распродаже. На нем была здоровенная дыра, но какая разница, когда это Veronique Branquinho!» Этот свитер так и остался моей любимой вещью.

Это ведь был выпускной класс? Ты уже примерно понимала, чем хочешь заниматься?

Да, после школы я пошла в колледж Colgate и изучала там политику, чтобы стать дипломатом или каким-нибудь послом. Про то, что мода будет моей профессией, я даже не думала. Перед выпуском мне нужно было пройти стажировку, и среди множества объявлений, на которые я откликнулась, было одно — на место в американском Vogue. Я отправила резюме и внезапно получила положительный ответ. А когда выпускалась из колледжа с годовым опытом работы, меня взяли в отдел к Хэмишу Боулзу, я стала его ассистенткой. С Хэмишем мы проработали вместе четыре года, а потом я поняла, что хочу и могу писать сама. С тех пор я фрилансер: езжу на Недели моды, пишу, веду блог, путешествую, как видишь!

А с Анной Винтур приходилось сталкиваться? Что, правду показывают в «Дьявол носит Prada»?

Дурацкий фильм! Анна — удивительная женщина, которая сделала американский Vogue по-настоящему уникальным. Мне кажется, она обладает такой властью, что могла бы с нуля сделать что угодно.

А Хэмиш? Расскажи, что ты делала у него целых четыре года.

Это великий и очень умный человек. Благодаря ему я научилась писать, взаимодействовать с редакторами и вообще понимать, как все устроено изнутри. В Vogue я усвоила, что самое важное — это быть терпеливым и невероятно много работать. Хотя я могу честно сказать, что терпеливость не моя сильная черта. Многие думают, что в индустрии все происходит по знакомству — то есть, если ты знаешь кого-то важного, тебе открываются все двери. Да, они могут открыться, но только если ты при этом усердно работаешь.

В то время, о котором мы говорим, то есть примерно десять лет назад, не было никаких блогов про уличную моду, материалы из журналов не дублировались на сайтах. В России вообще мало кто толком понимал, какое большое будущее за интернетом. Как это было в Америке?

У вас в этом плане было сложнее, хотя, честно говоря, я и сейчас с интернетом в странных отношениях. Да, у меня тоже есть блог, но там просто фотографии с айфона — то, что я вижу каждый день. Когда интернет только появился, появились огромные возможности, но я все равно продолжала читать бумажные журналы и книги, и так до сих пор. Книги важны как объекты. Я по-прежнему почти не воспринимаю текст и изображения на экране, поэтому может показаться, что я застряла где-то в 1990-х.

Раньше ты читала чужие материалы и смотрела на чьи-то картинки, теперь уже твои тексты и фотографии можно найти в самых важных журналах и интернете. Как ты к этому относишься?

Я журналист — я пишу и зарабатываю этим деньги. Конечно, мне хочется, чтобы больше людей прочитали то, что я пишу. Когда я только начинала, материалы на самом деле не выкладывали в сеть, то есть читатель знал тебя только по подписи в журнале. Нельзя было погуглить и узнать, кто автор, где он живет и есть ли у него блог. И если твое имя появлялось в Vogue, это очень много значило. Сейчас все наоборот: возьмем, например, Брайана Боя — он, кстати, мой друг. Его никто не знал, он не печатался в Vogue, но он прославился с помощью своего блога, и теперь Vogue сам просит его написать. Кажется, он пошел другим, более простым путем, но я знаю его и знаю, что он тратит много сил на то, чтобы не потерять это положение.

А как твои родители отнеслись к выбору профессии? Все-таки писательство довольно абстрактная деятельность.

Вот точно так они и думали, но верили в меня и очень поддерживали. Еще в начале они сказали, что, если я выбираю эту деятельность как основную в жизни, я должна ей посвящать столько же времени, сколько продавец в супермаркете уделяет внимания продуктам.

Видимо, хотели дать понять, что нужно так или иначе зарабатывать. Я читала в одном из твоих интервью историю про желтые Dr. Martens — вот наглядный пример.

Да, это старая история! Во Франции в школе мы носили коричневую форму, в которой ничего нельзя было менять, но на обувь эти ограничения не распространялись. И вот ходим мы все одинаковые, а на дворе 1990-е, Марк Джейкобс, гранж! В Париже в магазине Dr. Martens продают желтые ботинки, в которых я просто вижу себя, шагающую по городу. Конечно, моя мама не могла себе позволить купить их для меня, но сказала, что если я сама на них заработаю, то она разрешит мне их носить. Тех денег, которые я получала, приглядывая за детьми, никогда бы не хватило на эти ботинки, и так получилось, что оказались они у меня только на прошлой Неделе моды — я зашла в магазин и наконец купила их.

Теперь с них, наверное, пылинки сдуваешь?

Да! Очень редко надеваю, это такой символ детства.

А помнишь свой первый материал? Стал ли его выход тем моментом, когда ты поняла, что писать о моде — то, что ты умеешь и хочешь делать?

Я тогда еще училась в колледже и мало чего знала. Я писала для университетского журнала и отправляла тексты в самые разные места. Первая моя статья вышла в совсем неизвестном журнале, и я не могу сказать про нее ничего определенного. Моя ошибка была в том, что надо было сначала многому научиться, а потом начать писать.

То есть опыт важнее всего? 

Однозначно, этому не научат в школе. Мода — это такая большая история про людей, поэтому и зависит все от того, как хорошо ты их знаешь и понимаешь. Люди работают с людьми, и, даже если ты пишешь лучше всех на свете, ты никогда не продашь свои материалы хорошо, если не сможешь наладить контакт с нужным человеком.

Все-таки интересно понять, в какой момент ты определилась. Выходит, ты обожглась в первый раз и решила набраться опыта. Тебе понадобилось четыре года у мистера Боулза, чтобы осознать, что ты готова говорить сама за себя?

Так и есть! У любого человека, которому повезло ассистировать людям вроде Хэмиша, рано или поздно возникнет решение уйти. Либо ты уходишь из индустрии навсегда (потому что за время работы такого насмотришься!), либо понимаешь, что это твое, и начинаешь двигаться дальше самостоятельно. У меня есть несколько друзей, которые были ассистентами у известных фотографов. Им тоже предстояло сделать этот выбор: остаться в системе, иметь какую-то стабильность, но знать, что ты всегда на позицию ниже, чем мог бы быть, или уйти в свободное плавание без каких-либо гарантий. Люди постоянно путают цель ассистирования. Дело не в том, что этот человек, которому ты помогаешь, в будущем поможет тебе с работой, а в том, что ты учишься у него, чтобы в будущем помочь себе самостоятельно.

А вот интересно, ты пишешь про моду, но известна не как модный журналист, а как писатель. Не хотелось тебе попробовать еще какую-то профессию, связанную с модой?

Нет, я именно писатель. Мода всегда была мне интересна, это великая вещь, и я пишу про нее только потому, что так совпало, что и литературное творчество, и мода — мои страсти. Я ведь пишу и для литературных журналов, поэтому не хочу этого ограничения: мое призвание — писать, и я хочу писать не про моду, а просто писать.

До самой смерти?

Да! До самой смерти! Хороший конец интервью, да ведь?

Был бы, если бы у меня закончились вопросы! Расскажи еще про те журналы, с которыми ты сотрудничаешь: Industrie, Vanity Fair…

Для Vanity Fair мне бы хотелось писать в будущем, потому что пока что мы мало сотрудничали. В Industrie очень много возможностей для меня именно как для писателя. Они дали мне полную свободу, и их концепция полностью соответствует моему желанию знакомиться с новыми людьми, узнавать их. Мы встречаемся на интервью, задаем друг другу вопросы, узнаем что-то новое. Я всегда радуюсь возможности получить что-то новое и чувствую себя...

Губкой?

Точно! Губкой! Это же так круто. Еще я писала для New Yorker, вот это была задачка! Я прочитала двадцать миллионов их выпусков, чтобы понять, чего же хочет этот пресловутый ньюйоркец!

А что было с T Magazine?

Для Т Magazine я работаю в последнее время больше всего. Я без ума от этой работы. Там не такая мода-мода, как в Vogue или где-то еще, а что-то близкое, больше связанное с повседневной жизнью, и написано все просто и хорошо. Обожаю этих ребят.

Но и там ты приглашенный автор?

Да, я не в штате, работаю из дома, ведь у меня много других, своих проектов. Совсем скоро я, например, выпущу свою книгу, про что — секрет!

Судя по всему, не про моду?

Угадала — не про моду!

А тебе не хочется стать редактором, учить кого-то тому, что ты уже знаешь?

Было бы здорово, если бы это было мое. Но я прихожу, например, на показы не для того, чтобы о них написать. А вдруг мне нечего будет сказать? Бывает и такое. Я выбираю журнал и предлагаю ему свои услуги, только если уверена, что хочу быть услышанной и в результате получится что-то хорошее.