Профессия: Василиса Павлова, модель

В рубрике «Профессия» мы берем интервью у одного молодого профессионала об особенностях и трудностях его работы и узнаем, как он стал тем, кем стал. Наша героиня сегодня — модель Василиса Павлова.

 В детстве я мечтала стать певицей. Ходила на музыкальные курсы, думала, что я «золотой голос России» и никто меня не оценивает по достоинству. В итоге я заняла предпоследнее место на конкурсе городских талантов, откуда родители забрали меня, погладив по голове.

Мне пришло сообщение: «Приходи на кастинг для шоу в ТЦ "Мега"». Мама сказала: «Ну пошли, посмотрим на моделей». Мне было пятнадцать лет, рост 171 сантиметр, ужасные волосы и пухлые детские щечки. Вряд ли толчком к моей карьере стало шоу в ТЦ «Мега», но после него все как-то закрутилось.

Потом меня увидели и пригласили в модельное агентство на кастинг. Там была какая-то огромная толпа: девочки из России, Белоруссии, Украины — всего человек двести. Я посмотрела на все это и решила уйти домой, но мама, которая была со мной, сказала, что мы остаемся. В итоге я стала единственной из тех двухсот, кого отправили работать в Японию.

Когда меня отправляли на Milan Fashion Week прошлой зимой, то сказали: «Первый сезон — поедешь, посмотришь, что это такое, ничего не заработаешь, вернешься домой». Я пришла на кастинг Jil Sander, после него на какой-то другой. Мне звонят из агентства и говорят: «Уходи оттуда». Я говорю: «Куда уходить? Я перед дизайнером стою». — «Одевайся и уходи, ты идешь эксклюзивом на Jil Sander».

Я работала с Рафом Симонсом с утра до ночи. Он очень добрый и отзывчивый человек, не испорченный этой пафосной индустрией. Если бы у меня не было Jil Sander, я не знаю, как бы все обернулось. Раф стал человеком, который сказал: «Да, она сделает это шоу» — и все началось.

Я думаю, что моделинг мне нравится также потому, что я люблю соревноваться. Если взять всех успешных моделей мира — из Нью-Йорка, Милана, Парижа — будет около трех тысяч человек. Кто-то поднимается, кто-то падает, кто-то опять встает — в этом есть что-то от спорта.

Стандартный день начинается в шесть утра. В день может быть от трех до пяти шоу, освобождаешься около восьми, потом с восьми до трех–четырех идут примерки. В четыре утра ты приходишь домой, спишь до шести — и так целый месяц.

Если это не первое шоу за день, то ты, скорее всего, попадешь на него за пять минут до начала. На тебя набросится куча людей: один красит левый глаз, другой — правый; один говорит глаз открыть, другой закрыть, а в это время тебе еще красят ногти на руках и ногах и дерут волосы расческой.

У меня хорошая конституция, и я не буду весить сто килограммов, сколько бы я ни ела, — но я и не худющая от природы. У меня есть подружки, которые едят чипсы пачками, заедают это шоколадом и остаются тощими. Я обыкновенный человек и питаюсь в рамках того, что требуется организму — ем только тогда, когда голодна, а не жую орехи круглыми сутками.

Я предпочитаю сама за собой следить, чем когда-то услышать: «Послушай, да ты что-то раскабанела». Я такой человек, который воспринимает все близко к сердцу, поэтому в этом случае я бы, наверное, закончила свою модельную карьеру.

Мне как-то задали вопрос — что я считаю непозволительным для начинающих моделей, кроме маленького роста и большого веса, и я сказала — незнание языка. Если ты не можешь связать двух слов по-английски — даже не суйся. На каждом кастинге клиент пытается с тобой контактировать: ты же не манекен.

Недавно я была на одном кастинге: на меня посмотрели, даже не попросили пройти и сказали: «Спасибо, до свидания!» Я так разозлилась, что потратила свое время, что развернулась и ушла, хлопнув дверью. На следующий день у меня была примерка для этого шоу. Кажется, что тебе плюнули в спину, а на самом деле ты им понравилась. А бывает, улыбнутся, сердечно поблагодарят, но никогда не забукируют. В этом бизнесе ты никогда не знаешь, что будет.

В агентстве во все горло орут, что они на стороне модели — но это чепуха: модели приходят и уходят, а клиент остается.

На одной примерке я решила вести себя профессионально — сделать работу быстро, четко, без лишних разговоров. Потом мне сделали выговор в агентстве, что я вела себя холодно и показалась клиенту снобом. Я не ранжирую людей: не важно, Миучча Прада ты или букер, который распечатывает мне композитку, — я со всеми веду себя одинаково. Я часто видела девочек, которые на кастингах услужливо улыбаются, а за дверь выходят с кислыми лицами — это фальшиво и отвратительно.

Чтобы выжить в модельных апартаментах, нужно быть сильным человеком — это хуже, чем в общаге. В одной комнате бразильские девочки, которые орут в скайп по-португальски, в другой — такие, которые не говорят по-английски вообще и смотрят на тебя большими глазами. Одни курящие, у других — аллергия на курящих. Одни приходят и хвалятся, какие у них успехи на работе, другие ноют, что у них ничего нет.

Два дня назад я работала на презентации Calvin Klein. Только прилетела из Петербурга, мало спала, не успела адаптироваться ко времени — и упала в обморок. Эксцессы на работе случаются постоянно.

Я не хочу совмещать работу с учебой, потому что иначе не выйдет ни там, ни там. Если я чем-то занимаюсь, то пытаюсь сконцентрироваться на этом на все сто процентов. Мне восемнадцать лет, и я не хочу принимать решения, о которых буду жалеть. Два года я хотела быть журналистом, сейчас я вообще не знаю, чего хочу.

Как показывает опыт, я больше работаю на подиуме, но мне это нравится. Каждое шоу отличается от другого, ты трудишься лицом к лицу с дизайнером и его командой и получаешь очень много позитивной энергии — после шоу все хлопают, обнимаются, поздравляют друг друга.

Самое запоминающееся шоу в моей жизни — это последний показ Jil Sander. Девочки плакали, когда шли по подиуму, когда стояли за кулисами, когда уходили домой. Плакали все и постоянно.

Как-то ночью у нас был фитинг с Марком Джейкобсом, я быстро переоделась и ушла домой. А утром он ни с того ни с сего подошел ко мне и назвал по имени. На шоу, где работает пятьдесят моделей, запомнить каждую достаточно сложно. Это было неожиданно и приятно.

Меня больше всего ценят в Париже, потому что там любят девочек, похожих на моделей, девочек с классическими чертами лица. В Нью-Йорке каждый год что-то новое — то квадратный нос, то большие губы. Тут нарасхват девочки вроде Дафне Гренвельд. В Милане же совсем сложно — на показах Dolce & Gabbana и Blumarine ходят сексуальные дамы, а у меня с сексуальностью туго, так что Милан для меня — пока непокоренная высота.

Если бы пару лет назад мне сказали, что в восемнадцать лет ты будешь жить в Нью-Йорке и проработаешь с таким количеством известных людей, я бы не поверила. Это очень непредсказуемо. Нельзя увидеть девочку на рассвете ее карьеры и сказать: «Вот она будет топ-моделью!» — такого не бывает. Но бывает так, что, когда особых надежд на тебя не возлагают, ты делаешь хорошие шоу. Вот как у меня в первом сезоне.

Я занимаюсь этим, потому что у меня хорошо получается, это хороший заработок и возможность жить за границей. Но есть и вещи, за которые я не люблю свою работу. Она сильно искривляет мироощущение: ты уже не представляешь, как это — ходить в университет, жить с родителями, гулять с собакой.

Я постоянно перемещаюсь и уже думаю, что если останусь в одном городе больше чем на три месяца, то начну сходить с ума.

Мне не нравится, что люди, которые мною дорожат: семья, друзья, молодой человек — всегда далеко, а вокруг находятся только те, кто хочет меня коммерчески использовать и кому наплевать на то, как я себя чувствую и болит ли у меня голова. Нет, они не подонки — просто индустрия так работает.

Стереотипно глупые модели есть, но они не уходят дальше одного сезона. Те, кто добивается успеха, — девочки с такими мозгами, с которыми они обогнали бы всех в любой другой сфере. Здесь ты не виляешь, как некоторые любят выражаться, задницей и получаешь миллион. Ты вечно соревнуешься и очень устаешь.

Индустрия бывает небезопасна, но дело не в ней, а в человеке — если он бросается на все блестящее, то и попадает в передряги. Я разрешу заниматься этим моей дочери, когда буду понимать, что она доросла и обзавелась мозгами.

Фотографии: Дмитрий Цыренщиков