Стивен Кляйн: «Я слегка надрезаю кожу и пробую добраться до мяса»
После открытия своей выставки в «Гараже» американский фэшн-фотограф поговорил с Look At Me о старости, нарушении табу и власти стереотипов
Вчера в «Гараже» открылась видеоинсталляция фотографа Стивена Кляйна «Капсула времени». Слоу-моушен-видео, выставленное в фойе «Гаража» на десяти экранах, — эксперимент на стыке моды, искусства и кино. Стивен Кляйн встретился с Look At Me после открытия выставки и рассказал о том, почему его разочаровывает мода, зачем злить читателей и как провалить фотосессию со знаменитостью.
|
|
|
Американский фэшн-фотограф Стивен Кляйн, известный своими мрачными и сексуальными сериями в журналах Interview, W и Vogue, а также откровенными фотосессиями со знаменитостями (например, с Мадонной и Брэдом Питтом) начал эксперименты с кино. Его черно-белый слоу-моушен на десяти экранах посвящен теме старения женщины. Для проекта «Капсула времени» супермодель Амбер Валетта снялась в десяти сценах — с 1919 по 2019 год в интерьерах этого времени в окружении двоих мужчин-моделей: экраны показывают, как героиня выглядит в течение девяноста лет своей жизни — от двадцати до ста десяти. Скриншоты этого проекта были напечатаны в сентябрьском номере W, а сама выставка уже побывала в нью-йоркской галерее Armory. |
Как вам ваш приезд в Москву — в прошлый раз и в этот?
Ну, в общем, как обычно, свободного времени немного. Я не очень-то много гулял, потому что делал инсталляцию в «Гараже», но вот сегодня утром побывал в Кремле, посмотрел на удивительные старые кареты. Я уже приезжал в Москву пять лет назад и в тот раз не очень много ходил по музеям, а ездил в детский приют вместе с Наташей Водяновой, и, если основываться только на том, что я увидел, изменилось не очень многое. Из общих наблюдений: люди стали больше говорить по-английски, а в городе чувствуется огромный интерес к искусству — когда я был здесь в прошлый раз, не было столько выставок. Мне очень нравится, что Москва большая, а комьюнити маленькое. То есть Нью-Йорк — огромный город, и все как-то разрозненно, а здесь все собрано вместе и все всех знают.
Пока я делал выставку в «Гараже», то смотрел все, что выставляется рядом: для меня большая радость оказаться в «Гараже» одновременно с Уильямом Кентриджем и Мариной Абрамович. Мне даже трудно было сосредоточиться на своей выставке, потому что я часто и надолго приходил на экспозицию Марины, это совершенно невероятное ощущение. Я был на оригинальной выставке в МоМа, конечно же, но эта выставка, во-первых, больше, а во-вторых, у меня получилось поучаствовать в научном эксперименте, где люди в белых халатах ставили опыты с волнами моего мозга.
Мне совершенно необязательно кому-то нравиться
В «Капсуле времени», которую вы открыли вчера, вы показываете старящуюся Амбер Валетту, когда большая часть модной индустрии построена на молодости и привлекательной внешности. И тут ты открываешь ведущий модный журнал W и видишь там разворот с женщиной, которой сто десять лет. Противоречие очень в вашем стиле.
Эта история не про возраст и не про то, как я стараюсь изобразить женщину в старости без пластического хирурга. Я хотел показать протяженность старения и характер, развивающийся со временем, и думал о «Капсуле времени» в первую очередь как о фильме, отрывки из которого и попали в фотосессию в W.
Да, с возрастом разрушается кожа, но душа становится свободнее — я в этом уверен. Моя история о том, как красота умирает, а дух крепнет. Это скорее что-то из восточной философии, особенно для женщины. Женщину сейчас очень увязывают с понятием красоты и свежести. Но в ней особенно видно личность и человеческую силу, когда уже нет очарования молодости. Женщина в моем проекте контролирует себя и находится совершенно в другом душевном измерении: чем моя героиня старше, тем она сильнее и свободнее. И то, что в последнем кадре она в корсете МакКуина, — для меня это визуальное воплощение духовной свободы.
Инсталляция «Капсула времени» в «Гараже»
Для вас сексуальность по-прежнему настолько же важна, как и раньше? Чем вы будете впечатлять людей дальше?
Исследование сексуальности всегда будет частью моей работы: настолько же серьезной, как свет и темнота в самых их широких смыслах. Мне нравится нарушать табу моих читателей, дразнить их тем, что приемлемо и неприемлемо. Что бы это ни было, если человек разозлился, это хорошо. Когда женщины смотрят «Капсулу времени», они начинают переживать по поводу своей молодости и отпущенного им времени, и это совершенно другой уровень, нежели ласкающая глаз картинка на журнальном развороте.
Я умею как-то несознательно провоцировать скандал, наверное, потому что мне совершенно необязательно кому-то нравиться. Сейчас чуть ли не максимум, чего можно добиться от читателя, — заставлять его остановиться, пока он переворачивает страницы журнала и дать им отпечататься у него в подсознании. Мне нравится, когда людям неуютно из-за моих снимков и они покидают свою зону комфорта, я люблю негативные реакции. Мода очень консервативна, и дерзких в ней немного. И так везде: дерзких любят, но быть ими все равно решают единицы. И в искусстве, и в моде чувствуется раскол — где настоящая дерзость, а где только претензия на нее. Люди вокруг постоянно укрощают себя. А я слегка надрезаю кожу и пробую добраться до мяса.
Дерзких любят, но быть ими все равно решают единицы
Стивен Кляйн сейчас — это уже не человек, а бренд, а может, даже и целая институция. Потому что с таким конвейером съемок и проектов, должно быть, очень трудно отделить себя от своей работы.
Моя работа настолько связана со мной и моими потребностями, что я их как-то осознанно и не разделяю. Мои съемки — это как джакузи, там всегда что-то бурлит и кипит, но я сам так выбрал: выучившись на художника, решил работать в журналах. Я чувствую, что меня постоянно оценивают окружающие, но то, что я делаю, давно перешло из категории картинок на заказ в какой-то гармоничный образ жизни, где съемки — это продолжение разговора и часть всего происходящего.
Я живу один и провожу много времени сам по себе. Каждые выходные я изучаю каббалу и катаюсь на лошадях. Как и все, по выходным я занимаюсь спортом. А еще обожаю фильмы и смотрю их очень много, думая о том, как и куда дальше я мог бы развиваться. Так что у меня есть и какая-то своя жизнь.
Есть ли съемка мечты, которую вы еще не можете себе позволить?
Моя главная съемка мечты — это мой собственный фильм, причем мне не хотелось бы делать что-то тихое и минималистичное. Я бы сделал дорогой и подробный визуальный ряд, тщательно продумал бы сцены и образы и снял полнометражный художественный фильм. Собственно, «Капсула времени» — это мой набросок для будущих фильмов. Я смотрю много кино и часто впечатляюсь им. Мне очень понравился последний фильм Альмодовара, «Вход в пустоту» и «Древо жизни». Три самых сильных киновпечатления — все совершенно разные, но каждый со своей внутренней вселенной и без капли цинизма. Посмотрев их один раз, ты уже никогда не будешь таким, как раньше. Кино захватывает меня настолько, что я думаю, каким режиссером мне хотелось бы быть дальше и как сочетать красоту и содержание. Конечно, мне хотелось бы быть Кубриком.
Фотосессия Стивена Кляйна в сентябрьском номере W
Вы помните свою первую в жизни серьезную фотосъемку в деталях? Что вы тогда чувствовали?
Мое первое задание было для Dior Cosmetics: креативный директор кампании увидел мой рисунок и захотел его купить, так мы и познакомились. В те времена их проект снимал Хиро, и каким-то образом они отказались от его съемки, позвав меня. Дали мне парижскую студию на неделю и все, что мне тогда было нужно. Я волновался, но делал все, что хотел. Итогом всего этого стала противоречивая съемка с крупным планом и обернутым лицом, что вообще противоречит идее косметической кампании, но они, к моему удивлению, ее утвердили и выпустили. В этой картинке просто было правильное напряжение и правильная динамика.
Моя история о том, как красота умирает, а дух крепнет
Вы снимаете знаменитостей, часто разрушая их ролевые модели и тот имидж, который они строят почти всю свою карьеру. Насколько в вашей работе с Питтом, Мадонной и остальными вы вторгаетесь в их безопасное пространство, боретесь с ними или уговариваете?
Публичные люди любят контролировать то, как о них думают другие. Но я предпочитаю тех, кто не задумывается о себе, ищет что-то особенное и хочет выдохнуть перед камерой. Я часто заранее знаю, на что человек пойдет — это понятно по манере и настроению, когда с кем-то близко пообщаешься. Может, у читателей складывается впечатление, что я кого-то уговариваю и провоцирую, но мне самому не нравится кого-то уламывать или ставить в неудобную ситуацию. Это скорее игра, в которой люди иногда хотят играть по своей воле. Ну и у меня есть преимущество — во время съемок они на моей территории, и иногда я как хозяин могу их как-то уговорить и переубедить, но это не торг: все происходит очень органично, а каких-то споров или ссор я не помню вообще.
Я уже давно не работаю в системе фотограф-модель. Так было раньше, в самом начале. Например, в 1990-м, когда я снимал тогда большую звезду — Принца: страшнее в моей жизни вообще ничего, наверное, не было. Я был очень наивен и отправился на съемки в парк с суперзвездой. Думал, что он устроит какое-то представление или начнет вести себя как шоумен, не догадываясь, что большинство известных людей очень отличаются в жизни и на сцене. Он не был ни жизнерадостным, ни каким-то особенно общительным, и со мной, конечно, случился ступор. И во всех своих следующих съемках я стараюсь не попасть в ту самую яму с готовыми образам и стереотипами.
Все изменится, когда мы будем меньше думать о деньгах
Вы вообще сами оцениваете свою работу? Вы ее любите или ненавидите? Или вы холодны к ней, когда она осталась позади?
Я очень быстро переключаюсь с одного на другое, иногда вспоминая самое любимое. Но у меня к ним сохранились еще какие-то сильные чувства: любовь и ненависть. Когда история давно в прошлом, я становлюсь очень беспристрастным и даже безразличным. Но сразу после съемки я чаще всего ненавижу свои кадры, потому что когда ты создаешь и придумываешь, ты на пике, и тебе кажется, что ты что-то нашел. Но отражение в реальности — это не картинка из головы, она снова ускользнула. И это бесит. Но так и делаются фотографии: пока не придумали способов передать воображение мгновенно во что-то материальное. После того, как ты что-то придумал, сразу же хочется это и уничтожить.
«Капсула времени» — это еще и проект о том, что кино вас сейчас интересует больше моды. Мода вас разочаровала?
Самая большая проблема для людей из фэшн-индустрии сейчас — это то, что многим из них просто хочется уйти с работы пораньше. Закончить вовремя, не задерживаться и избежать конфликтов. Фактор страха очень сильный: все крепко держатся за свою работу и не собираются рисковать зря. Все делается быстрее, редакторам нужно сразу же видеть, что ты снял только что, через неделю это уже в журнале. Я с удовольствием вспоминаю время, когда я снимал фотографии и мог положить их на полку, а потом мы встречались за очень спокойным разговором с редакторами и участниками съемки и болтали по делу и ни о чем. Мы разбирали картинку, думали, как ее переделать и часто переснимали всю серию, если она нам казалась неудачной. Сейчас во главе угла — время и дедлайн. Мне не хватает делового общения, анализа того, что происходит, и — вы удивитесь — критики. Я бы не прочь замедлиться. Потому что в чем смысл делать съемки, не продумывая их до и после, не делая выводы?
Фантазия страдает в хорошие времена. Должен появиться кто-то, кто всех разбудит
Каково вообще быть Стивеном Кляйном? Это авторитет, который никто не критикует?
К сожалению, да. Мне вообще не хватает критики в последнее время очень сильно. Люди никогда не говорят тебе правду целиком. Разве что один раз один из редакторов американского Vogue сказал про мою съемку во французском Vogue: «Меня настолько оттолкнула твоя серия, что я выкинула весь журнал». И мне было приятно услышать какую-то другую реакцию кроме «о'кей», но огорчать этого человека я, конечно же, не хотел.
Съемки Стивена Кляйна
Я бы очень хотел больше пространства для людей, которые могут и хотят экспериментировать, чтобы журналы больше думали над версткой и дизайном, а редакторы критиковали фотографов, а не отбивались стандартными фразами «Все хорошо, как всегда», потому что ни я, ни мои коллеги не сломаемся, если нас покритикуют со стороны и подтолкнут к чему-то большему. Моя мама так и говорит: «Им нужно только твое имя на картинке» — и мне часто кажется, что так и есть. Это неправильно, когда людям имена нравятся больше идей. И сейчас то же самое происходит с брендами: они стали памятниками самим себе и их авторитет часто непререкаем, а контекст никому не интересен.
Кому под силу эту изменить?
Все изменится, когда мы будем меньше думать о деньгах. Такое не может продолжаться вечно. Все вещи меняются и ломаются, и одержимость деньгами тоже должна отступить. Это правда: фантазия страдает в хорошие времена. Ограничения в политике, идеологии и деньгах ведут к тому, что люди начинают больше придумывать, программировать разные сценарии и очищать себя. Визуальная стимуляция, которая стала совсем уже гротескной в последние годы, должна когда-то кончиться. Эти мелькающие образы просто ослабляют нас, погружают нас в транс или в состояние какого-то нервного сна. Транс переворачивания страниц в журналах, листания браузеров и ридеров. Должен появиться кто-то, кто всех разбудит. Но мне кажется, это будет не какой-то человек, а матушка-Земля, которая уже сейчас говорит нам, что мы перегибаем палку.
Комментарии
Подписаться