Почему конфликт поколений губит меня и вас
Антон Мухатаев предупреждает 20-летних и 30-летних, что их эйджизм рано или поздно ударит по ним самим — и сильнее, чем по предыдущим поколениям.
Мне повезло. Я родился в 1989 году, в конце перестройки, на демографическом пике, за которым последовала демографическая яма 90-х. Это значит, что если нынешние 20-летние быстро сменяют на рабочих местах 30-летних, а 30-летние — сравнительно малочисленных 40-летних, то 20-летних эта судьба ждёт не сразу. И миллениалы этим уже пользуются: людей, которые старше на 5–10 лет, они просто не признают, аргументируя чем угодно, кроме истинной причины — «слишком старые». И да, я говорю в том числе о себе.
Всё больше людей за 30 ищут не просто новую работу, а новую карьеру, разочаровавшись в старой. Миллениалов это почему-то не радует (ведь не каждый решится на такое, когда ему за 30), а настораживает: поразительно, учитывая, что им самим, скорее всего, не раз придётся менять карьеру, если рынок труда продолжит развиваться в том же духе. А закрывая эту дорогу другим, они закрывают её и себе. Хотя чего удивляться: ведь мы рассуждаем о себе в будущем как о другом человеке.
Судя по всему, наше поколение первым победит все виды дискриминации, кроме одного — эйджизма. С тем же упоением, что и предыдущие поколения, 20-летние обсуждают, какие 30-летние старые, а 30-летние — что 40-летние старые уже совсем, а 20-летние не умеют работать и вообще ничего ещё не видели. Эта модель поведения передаётся из поколения в поколение, и пора с ней покончить — с другими видами дискриминации это выходит более или менее удачно.
Показательно, что в развитых странах границы эйджизма сдвигаются. Если раньше молодость заканчивалась в 30 лет, что сопровождалось неминуемой депрессией, то теперь она заканчивается в 40 лет. Возьмите 40-летнюю героиню нового сериала Younger. Её, недавно разведённую и с дочерью-подростком, улетевшей в Индию, после долгого перерыва не берут на работу, почти открытым текстом признавая, что она слишком старая. Она решает перепридумать свою личность и изображать из себя 25-летнюю — правда, не очень убедительно, из-за чего suspension of disbelief сбоит как никогда. И всё же — чем человек в 40 лет хуже остальных? Тем, что не знает все тонкости социальных сетей? Может и так, но неужели сегодня сотрудники всех компаний — это SMM-менеджеры?
20-летним пора понять, что людей за 30 не за что презирать — более того, у них надо учиться. 30-летние должны на собственном опыте знать, что старшие поколения совершенно зря снисходительно относятся к тому, чем занимаются молодые, и если это и делают, то лишь себе во вред. Как и то, что, когда тебя недооценивают только из-за твоего возраста — это очень неприятно, почти унизительно. В эту ловушку попасть как никогда легко: смена 20-летним запоздает, но, когда она всё-таки придёт, переход будет болезненным. Если, конечно, не подготовиться к нему: постоянно перезагружать систему взглядов и делать так, чтобы за физическим старением не следовало старение сознания. Это можно предотвратить (по крайней мере, приостановить), раз за разом убивая внутреннего консерватора.
Но чем дальше, тем больше людей начинают лениться. Эти признаки я уже вижу у многих знакомых: они запираются в одном жанре музыки, отрицают то, что когда-то не успели понять, читают книги и статьи, которые соотносятся с их представлением о мире, почти не экспериментируют с подходами к работе в частности и всей жизни в целом. К нам на смену неизбежно придут молодые. Они будут ни хуже, ни лучше, они будут просто другие: со своими взглядами на мир, ценностями и устройством мышления. Скорее всего, у них будет очевидное преимущество в скорости и адаптации, но у нас будет преимущество в зрелости и опыте. Главное — им воспользоваться, и один из первых шагов, которые облегчат этот переход, — забыть об эйджизме, последнем виде дискриминации, который, к сожалению, кажется ещё непобедимым.
фотографии via Poetic Lab
Комментарии
Подписаться