Приглашенный редакторКак сделать селфи, которое станет классикой
Чем отличается автопортрет Стэнли Кубрика от вашего в Instagram?
Текст
Андрей Рогозин
Как вы думаете, зачем люди делают автопортреты? И даже давайте сузим нашу область интересов и скажем так: зачем люди снимают автопортреты? Почему не попросить кого-то сделать тебе хороший портрет, ведь самому себя снимать неудобно, нетехнологично, да и скучно, казалось бы. Однако нет, практически все — от великих фотографов до обычных телефоновладельцев — снимают себя практически с утра до вечера и с вечера до утра. Последние, правда, сильно чаще первых. В чём причина? Давайте разбираться.
Как и в любом другом направлении фотографии, в автопортрете можно выделить два противоположных вектора, две силы, которые определяют действия фотографа. Это исследование и репрезентация. С помощью камеры, как творческого инструмента, можно понять что-то новое о жизни самому, а можно попытаться убедить в чём-то окружающих, «продать» им некую идею, некий смысл. Ну и, конечно, можно взять обе этих компоненты в некой пропорции, сделать своего рода визуальный салат, попытаться что-то понять самому и одновременно в чём-то убедить зрителя. Часто, стоя на выставке перед работой, ты не понимаешь, какую именно задачу решал фотограф, и это затрудняет восприятие увиденного. Забавно как раз то, что автопортрет в каком-то смысле самый «чистый» жанр, в нём легче всего считать эту разницу в задачах, определить цель, с которой делался кадр, понять, к кому обращался автор — к себе или к зрителю.
Давайте начнём с простого, с так называемых селфи, которыми сейчас переполнены все социальные сети, забит Instagram и которые практически никогда не получают материального воплощения. Являются ли эти фотографии средством самоанализа, или это чистая репрезентация? Я бы сказал, что это с одной стороны, способ анализа своей внешности, а с другой — способ активной и весьма навязчивой репрезентации себя как личности. Причём как в одной, так и в другой ипостаси это чистый комплементарно-гламурно-рекламный продукт, продвигающий автора.
Если перевести селфи с языка визуального на вербальный, мы получим что-то вроде «я такая сексуальная, ой, а у меня такой животик с кубиками, а ещё ножки, а ещё я так стесняюсь, что вот просто ужас!» (головы на такой картинке обычно нет); «да я вообще крутой/крутая, у меня тачка — во! шмотки — во! завидуешь, а?»; «а я весёлая/весёлый, радостный, у меня всё хорошо». Первые две картинки в большей степени — исследование на тему «как меня видят в прикиде/без одежды», вторая — репрезентация себя как образца для зависти/подражания, т. е. повышение социального статуса. Весьма трогательная и наивная попытка найти хоть какие-то подтверждения ценности собственного существования, без попыток эти ценности осмыслить, своего рода визуальное эхо основного социального посыла нынешнего общества. Селфи подобного рода — это суррогатный, весьма ядовитый заменитель факта осознанности существования, жизни с ощущением ценности и целостности текущего момента, сублимат страха отсутствия смысла жизни и максимальная «деизоляция» как способ его преодоления.
Другое дело — автопортреты серьёзных авторов. Здесь ситуация прямо-таки зеркальная: свой внутренний мир автор не представляет, а исследует, он им не бахвалится, он им интересуется; а свою внешность старается сделать наиболее обыденной, типичной, характерно-узнаваемой (отсюда камеры, вспышки и прочие фотопринадлежности), но не эффектной. Серьёзному автору обычно не нужно одобрение окружающих относительно его внешности или его внутреннего мира, ему не важен социальный статус, который даст «улыбчивая» карточка, ему, вообще, в значительной степени не важно чьё-либо мнение о его автопортрете, ведь главный зритель — он сам.
В селфи же мнение зрителя, количество «лайков» — это альфа и омега, святой Грааль, смысл существования изображения. Серьёзный фотограф, привыкший с помощью камеры познавать реальность, в какой-то момент может обратить свой интерес на себя как на объект реальности и в первую очередь начнёт исследовать не внешнее, а внутреннее содержание объекта, поскольку именно из исследования внутреннего содержания рождается понимание внешней формы. Посмотрите на автопортреты Аведона, Брандта, Дианы Арбус, Мартина Парра, Салли Манн, Майкла Аккермана — разглядывая их, вы в первую очередь будете задумываться о том, что же за человек перед вами, какой он, кто он, почему он видит себя таким, что он, вообще, думает о жизни. И посмотрите типичные сетевые селфи, которые вызывают лишь два вида реакции — физиологическую и «ну вот же придурок».
Мне часто приходится слышать мнение, что селфи — следствие нарциссизма. Но это не так. Давайте вспомним, в чём проблема нарцисса? Это в первую очередь невозможность полностью и однозначно ответить на вопрос «кто я?», постоянное сомнение в себе, неспособность собрать цельную и логичную картинку, невозможность осознать себя-в-реальности, помноженное на зацикленность на своей важности и значимости. Скорее автопортреты серьёзных авторов являются последствием нарциссизма той или иной степени тяжести, характерного для большинства творческих людей. Да и хорошо известно, что нарциссизм часто встречается у успешных влиятельных мужчин, занимающих руководящие должности, у людей состоявшихся и цельных. А много вы видели в Сети селфи директоров банков или владельцев заводов, газет и пароходов? Я — нет. Селфи же в большинстве случаев — прямой продукт инфантилизма и профессиональной/личностной несостоятельности, своего рода просьба о помощи, которую современное общество не только не может, но и не хочет предоставить.
Итак, остается вопрос, стоит ли делать автопортреты, и если да — то зачем? Я бы сказал так: если хочется сделать серьезный автопортрет, то надо перестать изображать что-то специально для камеры, наоборот, надо попробовать ей исповедоваться, что ли. Снять все маски и попытаться понять, как же ты выглядишь без масок. И это не вопрос фокусного расстояния, штатива, типа камеры, освещения и тому подобной техномагии (это все вопросы служебные, а не коренные, изначальные), это вопрос честности к себе как к автору и как к личности.
Комментарии
Подписаться