Приглашенный редактор«Всё в этом мире тленно»: личный фотограф архиерея о своей работе

По просьбе Look At Me Андрей Рогозин поговорил с Юлией Маковейчук, постоянным автором журналов «Фома» и «Православный паломник», в прошлом личным фотографом архиерея в Якутии. Юлия рассказала нам, как именно устроена работа фотографа в церкви и почему священникам при -56 °С тяжелее, чем всем остальным.

Твоя фотографическая деятельность, насколько я помню, с самого начала была связана с православными задачами.

Я бы так не сказала. Православие и мое вероисповедание — это не рабочая сфера, это моя система координат, мое личное, то, в чём я живу. С этим я знакома с детства и не вижу какой-то специфики. Есть личное, а есть определенная профессия. Не могу себе представить и как-то охарактеризовать, например, «православного» сапожника. Это определение совершенно не вяжется с профессией.

Тогда я так вопрос сформулирую: есть ли какая-то специфика съемок?

Вот тут, да, конечно. В каждой профессии есть свои внутренние специализации. Ты не сможешь снять танец, если хорошо в этом не разбираешься и не чувствуешь то, что снимаешь. Можно не уметь плясать, но само действие нужно знать досконально, предчувствовать и знать определенные рамки приличия, иначе не сможешь занять нужную позицию, выбрать «задник», спокойно ждать уже основного действия и сосредоточиться на эмоциях героев. Так и здесь, нужно знать систему общения внутри православия, церковную иерархию, отношения между собой, законы по отношению к себе и окружающему миру.

У людей, которые являются фотографами официальных руководителей и директоров, нашего президента и премьер-министра, есть определенный дресс-код. Они все должны быть в тройке, с галстуком, в белой рубашке. Это не что-то плохое или отрицательно влияющее на работу, просто таковы условия. Ты тоже не можешь прийти в шортиках. Кроме того, надо знать богослужение — что будет в следующую секунду, каков в этом смысл, что звучит, что сейчас дьякон говорит, а что священник, что при этом слышат люди. Смысл всех действий и символика. Конечно, любой человек с фотоаппаратом может снять и снимет какие-то действия, но задача ведь в составлении полной картины, фотоленты, чтобы все картинки отражали смысл происходящего. Не вижу тут большой разницы между съемкой бокса, например, балета или спектакля. Без определенной «погруженности» не снимешь. Соответственно, надо минимально знать историю церкви, историю Византии, что такое иконы и так далее.

Предположим, надо снять службу с каким-то архиереем или большой церковный праздник. Канву я знаю, соответственно, снимаю то, что является новостью, что люди потом повесят себе на сайт, будь то сайт прихода, сайт патриархии или новостные издания, например РИА Новости. Мы снимаем в новостную ленту, заранее зная, какой кадр нужен. Однако без этого знания «скелета» уже более жанровые картинки трудно снять. Я говорю не о том, что может получиться у каждого, даже на айфон, коим и я тоже пользуюсь. Просто есть чёткие задачи, ты их выполняешь в меру своей возможности, а зная подоплёку действия, можешь быть выше времени, ты им управляешь. Карточка получается по эффекту: «я нажимаю кнопочку — и фото удалось именно поэтому».

Когда я начал учиться, мне тогдашний учитель принес книжку. И сказал: вот, ребята, на это надо ориентироваться. Я поехал в книжный магазин «Москва» и купил за 2 года 4 тома. У меня был чёткий референсиз. В твоей съемке есть ли какие-то референсы специфические?

Я смотрела картинки на официальном сайте патриархия.ру, знаю всех фотографов, которые работали последние 20 лет с патриархом или в составе пресс-службы, с половиной из них дружу. Собственно, это было лучшее в церковной тематике на тот момент. Всё остальное на интернет-сайтах или в региональных журналах — это фотографии людей, которым дали в руки фотоаппарат и они на автомате что-то снимают, лишь бы была картинка. На этом религиозная фотожурналистика заканчивалась.

Я смотрю практически ежедневно сайты новостных агентств, многих фотографов по всему миру, конкурсы. Это проходит через призму моего мировосприятия и становится итоговыми референсами. Я знаю, что для чего надо. Для новости — такие-то картинки наиболее эффектны, для рассказа, эссе или новеллы — другие.

Тебя не было в Москве долго, ты где-то с белыми медведями «тусила»...

О, да, почти полтора года я была привязана к Якутской епархии! Как-то я поехала по приглашению одного местного архиерея. Просто в гости позвали. Поскольку я никуда не езжу без фотоаппарата, то, естественно, я там пофотографировала для себя и для епархии. После чего они стали звать меня к себе еще и еще. Я съездила раз и в итоге осталась.

Якутия — это по территории шесть Франций, на минуточку, дорог нет. Вертолеты, самолеты — такие маленькие АН-24, которые представляют собой старый икарус раздолбанный, только с крыльями. Морозы страшные ночью. Если больше 40 градусов, всегда туман. Много съемок было и на улице, у нас были долгие переезды по бездорожью, по зимнику по Лене, поездки по различным улусам, которые находились за 1 000 километров от Якутска. Едешь на «буханке», все кочки собираешь своим телом, очень холодно. Такая специфика работы.

Аппаратура выдерживала?

— Да, прекрасно. Максимум, при котором я снимала, — это где-то полчаса при температуре -56 °С. Мы приехали в отдалённое село, и администрация попросила освятить сваи для новой библиотеки. Там все дома строятся на сваях, потому что вечная мерзлота. Собралась толпа, хотели еще говорить речи, но мы поняли, что не выдержим. Как справились священники, архиереи в том числе, мне сложно представить, потому что они должны были вообще без перчаток всё делать. Несмотря на тёплую рясу, они на мероприятиях были всё равно хуже одеты, чем я или кто-то из пишущих или сопровождающих официальную делегацию.

Как ты можешь назвать ту работу, которую ты делала в Якутии? Ты была персональным фотографом?

Я была личным фотографом архиерея и фотографом епархии в целом. Если у архиерея нет официальных мероприятий, где требуется мое присутствие, то тогда по старшинству и по значимости мероприятия, которые без архиерея проходят, я уже ехала туда.

То есть ты фактически работала тенью?

Да, ты постоянно находишься при архиерее и при епархии. Моя жизнь заключалась в том, что я либо фотографировала, либо обрабатывала картинки, либо спала, всё.

Я сама удивилась, что смогла спать 4–5 часов в сутки и всё время работать, носить на себе всю свою технику, обрабатывать, не было вообще никаких сбоев в личной программе. Когда я вернулась домой, первые 1,5 месяца снимала раз в неделю и уставала гораздо больше, даже в те дни, когда не снимала, а занималась чтением и домашними делами. Всё время хочется спать в Москве, беспробудно.