Сцены в кино, которые я не могу забыть

Видимо, страх, который я испытал несколько лет назад из-за этой сцены — а фильм я смотрел только один раз, — настолько меня травмировал, что именно её я лучше всего и запомнил. Когда на днях мы решили эту сцену пересмотреть, я надеялся, что моя психика отреагирует не так бурно: всё-таки я помню её почти покадрово, да и образ чумазого монстра (которого я почему-то называл «лицом страха») так и стоял у меня перед глазами. Но всё равно напряжение, которое нагнетается предыдущими кадрами, гениально подводит к нескольким мгновениям, в которые в кадр буквально въезжает монстр. По телу прошла дрожь, и я пару минут тупо смотрел в стену, пытаясь оправиться от впечатления.

Именно такие сильные сцены и могут сделать фильм любимым. С ними невозможно справиться, их сложно объяснить — они больше тебя, и ты смотришь на них снизу вверх, испытываешь какой-то религиозный трепет. Речь необязательно идёт о катарсисе, эмоциональном взрыве. Это вполне могут быть спокойные, просто сделанные эпизоды, но в которых при этом есть что-то неразрешимое. Иногда кажется, что им вроде и не место в фильме, но при этом без них он не достиг бы того уровня высказывания, который ему в итоге покоряется. Эти сцены становятся паразитами, в теле которых кроется заводящий жизнь фильма механизм, и принцип его устройства требует разгадки, но ей не подлежит.

Я попробовал составить небольшой список таких сцен. Они все из фильмов, которые мне очень нравятся, правда не все из них я могу назвать любимыми. Но именно эти их куски сильнее всего врезались в память, и они лучше всего говорят мне о том, как надо снимать кино. Одна из них — уже упомянутая сцена в дайнере в «Малхолланд Драйв» Дэвида Линча.

«Спасение» Тодда Хейнса. В ретрит-центре, куда приезжает заболевшая аллергией на городскую среду (а точнее токсины) героиня Джулианны Мур, живёт пациент, чьё тело болезненно воспринимает любой контакт с окружающим миром. Иногда он под мрачную музыку проходит в белом защитном костюме на заднем плане, на фоне сухого американского пейзажа.

«Дневная красавица» Луиса Бунюэля. Фильмы Бунюэля чуть ли не полностью состоят из неразрешимых и неясных моментов, но в «Дневной красавице» есть сцена, которая мне кажется одной из лучших в истории кино. Она очень простая: к героине Катрин Денёв приходит клиент, импозантный азиат. У него в руках красивая коробочка. Денёв открывает её, раздаётся жужжание. Все довольны ситуацией.

«Иди и смотри» Элема Климова. Этот фильм богат на мощные образы, но один момент в нём гениально раскрывает возможности киноязыка. Герои бегут через разорённую нацистскими войсками опустевшую деревню, выбегают за её пределы, но камера ведёт себя как хочет: она на секунду оборачивается, чтобы высветить гору трупов жителей деревни, после чего продолжает побег за героями.

«Уик Энд» Жан-Люка Годара. Главные герои едут убивать, кажется, родителей одного из них, по пути теряют машину, и им приходится идти по лесу. Там они встречают Эмили Бронте и некоего философа. Бронте надоедает им логическими загадками, и они сжигают её.

«Отвязные каникулы» Хармони Корайна. Кажется, одна из самых романтичных и при этом непростых сцен в истории кино — исполнение песни Бритни Спирс Джеймсом Франко за белым роялем у бассейна на берегу океана. Героини с оружием в розовых балаклавах, сцены с их преступлениями в слоу-мо: всё это одновременно и иронично, и искренне захватывает.