МанифестЗачем нужен акционизм: Манифест Петра Павленского

Акционизм — это прежде всего акт незаконного вмешательства. Далее спектр того, что во что вмешивается, может распространяться до бесконечности. Другими словами, — это форма высказывания, основанная на радикальном и несакционированном действии в общественном месте, для неподготовленной для этого аудитории. Место, как правило, обладает присущей ему специфической функцией (место для отдыха, административное здание, ритуальные услуги, медицинские и т. д.) и изначально непредусмотренного для появления в нём нерегламентированных форм поведения. Осуществление акции является формой трансгрессии для человека, её осуществляющего, так как для её проведения он должен в какой-то мере преодолеть свои фобии.

Я начал заниматься акционизмом, потому что мне кажется, что искусство и его формы напрямую зависят от политического контекста, в котором оно (искусство) осуществляется, соответственно не искусство выбирает, быть ему таким или каким-то иным, а контекст ставит перед художником задачи, которые он должен решать. То есть я думаю, что чем сложнее политический климат в стране, тем более политизированными и радикальными становятся формы искусства. Вдобавок к этому мне нравится, что язык прямого действия обращён к широкой группе людей, тогда как многие другие формы искусства предназначены для герметично замкнутой на себе аудитории — например, для посетителей специальных галерей или музеев.

«Прибитые к кремлевской брусчатке яйца — метафора апатии, политической индифферентности и фатализма современного российского общества. Не чиновничий беспредел лишает общество возможности действовать»

— Из заявления Петра Павленского в связи с акцией

Я хочу, чтобы мои акции, прежде всего, отсылали к той ситуации, в которой находятся люди, испытывающие на себе действия власти, как аппарата насилия. На мои акции в большей степени влияют сцены из жизни, причём из очень разных исторических периодов: например, на визуальное воплощение акции «Туша» повлияла увиденная мной фотография времён Первой мировой войны. На этом снимке мёртвое человеческое тело запуталось и повисло в многослойном ограждении из колючей проволоки. Если говорить об акциях художников, я думаю, что среди московских акционистов Александр Бренер был наиболее масштабной фигурой. Акции Fluxus мне не очень близки — это другое, так как они более театрализованы. Важно отличать театрализованное действие или институциональный перформанс — это несколько другие вещи, сходство может быть только внешнее.

Когда я придумываю и готовлю акцию, я не стремлюсь к тому, чтобы она сразу стала понятна всем, кто её увидел. Мыслить действие в парадигме того, что оно будет всеми понято и должно всем понравиться, — это популизм. Я в равной мере сталкиваюсь как с пониманием, так и с непониманием моих работ, но позитивная и негативная реакции — это одно и то же. То, что сегодня воспринимается негативно, завтра может повернуться в противоположную сторону, и наоборот. Даже если акция не понята, или её увидело небольшое количество человек, то, по крайней мере, можно сказать, что создан прецедент, подразумевающий ряд интерпретаций.

Я никогда не говорю, что мне больно или что я испытываю страшные мучения, когда осуществляю то или иное действие. Моя задача — объяснить, что страдает общество, и для этого я показываю механизм взаимодействия между властью и обществом.

15 ноября, Пётр Павленский