Берлинский кинофестиваль:
День первый

Часть 6:

еще про Гаса Ван Сента

Еще внезапно озарило про Ван Сента (не то, чтобы он не выходит из головы, но все-таки пока самое приятное впечатление дня). Смотришь его все время с каким-то радостным чувством неузнавания — а все, на самом деле, потому, что он впервые снимает не про troubled youth. И только единственный раз срывается и на групповом собрании горожан вдруг на пару секунд цепляется камерой за подростка будто бы из Paranoid Park. Но, может быть, это мне все-таки перверсивными поляками навеяло.

Продолжение — здесь.

Часть 5:

«Кококо» и трудности выбора

Внезапно: оказалась на вечеринке русского стенда на маркете (сначала ошиблись дверью и чуть не вошли в бундестаг). За спиной француз в бирюзовом худи рассказывает кому-то, что «"Кококо" э эксэлан! Сет ун фильм интеллижан, браво Русси!». В ужасе сбежали в пустеющий угол к итальянцам, где есть вайфай и обдумываем, пойти на индонезийский фильм или хорватский.

Часть 4:
и дух бунтарства на ровном месте 

Попытались попасть на «Надежду» Ульриха Зайдля, вокруг которого тут какой-то невиданный ажиотаж — прямо сейчас его показывают одновременно в двух залах, что для истории о том, как толстая девочка едет худеть, согласитесь, неплохо. Попасть невозможно, так что пойду из противоречия пообедаю.

Часть 3:
белые воротнички против реднеков

Справедливость все-таки существует — после поляков сходила на нового Ван Сента, и он просто отличный оказался, хотя последнее время все больше настораживал (нет времени объяснять). Мэтт Дэймон, опять же, очень крепкий сценарист, а в паре с Красински они и вовсе хорошо повеселились: «Земля обетованная», страшно сказать, — на две трети комедия (хотя, может, это эффект от присутствия в кадре Фрэнсис Макдормэнд). Вроде бы все просто: пара нефтяных служащих приезжает в провинцию облапошивать местных жителей, у которых под ногами залежи на миллионы — и дальше по схеме  «белые воротнички против реднеков».

К счастью, эта компания хороших парней слишком умная, чтобы на голубом глазу снимать поучительную историю о том, что экология — хорошо, капитализм — зло, а у агента империи зла постепенно просыпается совесть. Несмотря на несколько душераздирающих монологов на фоне американского флага, тут очень высокий градус иронии (равно как и симпатии к какой-то совсем игрушечной американе), и, как всегда, дьявол в деталях. К примеру, на въезде в идиллический городок нас встречает вывеска guns, groceries, guitars, gas, а такое скорее от каких-нибудь Коэнов ждешь. Ну и Дэймон с Макдормэнд — дивный комический дуэт. Овации, все тронуты и в восторге.

Часть 2:
польский лукбук Гоши Рубчинского 

Отличный способ начать день — сходить на «Во имя» Малгошки Шумовски (которая сняла Elles c Жюльет Бинош). Женщинам, конечно, нельзя снимать про гомосексуализм (а чаще — снимать вообще), потому что выходит какой-то сплошной лукбук Гоши Рубчинского с замашкой на Beau Travail Клэр Дени, только с восточноевропейской благостностью. Вкратце: пастор работает в провинциальном центре перевоспитания трудных подростков, отсюда ссадины на коленках, прыжки в пруд, «хочу прикоснуться к тебе под дождем», а на фоне ржится рожь и овес овсится. Нельзя не отметить работу с музыкой и образ бега; видно, что автор тоже смотрела «Стыд» Маккуина и «Сумерки». Есть, правда, две неоспоримо крутые сцены: в минуту особой душевной смуты герой идет резать огурец (буквально), потом пьет водку и танцует под The Funeral группы Band Of Horses с портретом понтифика. Во второй происходит такой диалог:

— Я не педофил, а пидорас!

— Ты не пидорас, ты просто устал.

Надо еще отметить, что героя зовут Адам (его играет главный польский секс-символ Анджей Хыра, копия Дэниела Крейга), а объект его страсти похож на Иисуса. Вообще евангельские аллюзии вроде омовения ног щедро раскиданы по всему фильму. Никаких предубеждений и дискриминации: с этим фильмом все могло бы быть хорошо, если бы не было так плохо. Взяла от отчаяния боевой листок местной квир-премии Тедди, может быть там какие-то хорошие слова об этом написали.

Часть 1:
изощренный протест и свиная рулька

Что касается общих впечатлений, то, во-первых, тут дико холодно, окна гостиничного номера выходят ровно на вывеску самого жуткого берлинского заведения «бар СССР» (местные ласково называют его «си-си-си-пи» и, к счастью, не в состоянии прочитать надпись «Жиртрест»). В метро крутят трейлеры конкурсной программы, в фойе пресс-центра греются двухметровые трансвеститы (хотела снять, но испугалась), и еще все с восторгом едят свиную рульку. Двое китайцев, правда, никак не могли справиться с общей порцией, потому что по очереди с ней фотографировались. Вообще по Берлинале прекрасно видно , каким мог бы быть ММКФ — если бы в Москве достроили Сити, перестали засыпать тротуар реагентом, а все главные фильмы показывали бы в конкурсе, а не вне. Здешний мир, правда, тоже иногда сбоит — сегодняшний Ван Сент уже месяц лежит в торрентах и многие здесь идут его пересматривать и только мы — как полагается, смотреть.

Отдельное спасибо — двум арабским лесбиянкам, благодаря которым у нас с кинокритиком Шакиной теперь есть твин-рум (не спрашивайте). В честь этого начнем день с конкурсного фильма польской феминистки про пастора-педофила. В планах также новый Зайдль, док про The Pirate Bay (привет Ван Сенту) и режиссерский дебют Гордона-Левитта.