Берлинский
кинофестиваль:
День пятый

День 1     День 2     День 3     День 4

Что едят Алена Бочарова и Антон Сазонов?Они едят вот этоАнтон Сазонов рекомендует фильм Nurse 3D

Вчера получился роскошный вечер закрытых дверей — последовательно не попала на Баумбаха, Брюно Дюмона (я фанат) и Interior: Leather Bar Джеймса Франко (ну его). Надо, наверное, быстро объяснить, как тут все устроено: на весь конкурс есть пресс-показы, что касается остальных программ, то не всегда и что-то постоянно пересекается. Поэтому главная задача — приехать в 9 утра на Потсдамер и схватить в пресс-центре билеты на следующий день: нормальные люди обычно составляют себе план на весь фестиваль заранее, но мы же выше этого. Поэтому иногда обнаруживаешь себя со страннейшим набором билетов или вовсе без них — даже если есть силы приехать в 9, они имеют особенность заканчиваться примерно за 5 минут. тогда уже надо отстаивать очередь в зал на открытый показ: если ты в ней не 150-й и солд-аут еще не случился, то есть шанс попасть внутрь.

Это в теории. Поэтому в итоге оказалась на вечеринке продюсера Роднянского, в имперском здании у Брандербургских ворот. При знакомстве c актером Иваном Шведовым (последняя «Миссия невыполнима», к примеру), чей затылок мелькнул в начале «Лейлы Фури» Пиа Маре, немедленно сообщила ему, что видела его сегодня в каком-то фильме... не помню, в каком. Мастерский small talk, конечно. Потом поехали в хороший местный бар Mien Haus Am See, где почему-то тоже была вечеринка Берлинале (обычно там посетители лет на 20 моложе), где на нас официантка уронила поднос с коктейлями, за что нас дальше поили бесплатно. Далее, как писал Момус, неразборчиво. Как в таком состоянии смотреть конкурсный фильм иранского диссидента и узника совести Джафара Панахи, не очень понятно, но надо. О результате сообщу часа через три, а за это время нам, может, по дружбе напишет про Баумбаха кинокритик Сотникова из «Афиши». Не факт, правда, что она об этом помнит и в состоянии.

А как же иначеКосмический курьерГород контрастов

Часть 2:

Кто согласится свисать с балкона

Пикет кинокритиковПикет кинокритиков

Вы будете смеяться, но про Панахи тоже пока ничего не могу сказать: в огромном зале Берлинале Палас места закончились ровно в 9 утра, включая самый верхний балкон, на котором даже сидеть страшно, не говоря о том, чтобы свисать головой вниз чтобы прочесть субтитры. На улице стоит пикет мировых кинокритиков в защиту режиссера с репликой «I ought to be here» (я тоже) — кто не знает, Панахи — классик иранского кино, которому за симпатии к оппозиции запретили 20 лет снимать фильмы (вдумайтесь только) и выезжать из страны. Он, тем не менее, выкручивается дома с помощью чуть ли не мобильного телефона. Судя по всему, новый фильм — как и предыдущий «Это не фильм» — опять рефлексия на тему, но более изощренная и сюрреалистичная. Пойду на него завтра по билетам, а пока передаю микрофон Анне Сотниковой из «Афиши».

Часть 3:

Анна Сотникова о Ное Баумбахе

Кадр из Frances Ha

Ной Баумбах совершенно очаровательный — Уит Стиллман встречает сериал «Girls», плюс это отчасти автобиография восходящей звезды американского независимого кино Греты Гервиг (она во Frances Ha не только играет главную роль, но еще и соавтор сценария). Героиня — двадцатисемилетняя танцовщица, живет в Бруклине с лучшей подружкой, потом подружка съезжает, и она понимает, что с квартплатой в одиночку не справится. Переезжает к друзьям-мальчикам, потом — к не очень приятной знакомой. Ездит к родителям, потом в Париж на два дня. И кроме постоянной тоски по покинувшей ее подружке переживает череду взаимосвязанных неудач — друзья зовут ее Undatable, а она так хочет профессионально танцевать, что не думает ни о мальчиках, ни о деньгах. В результате у Баумбаха получается очень нежная и очень грустная комедия о том, как тяжело становиться взрослым и переезжать из уютного мира разделенной с подружкой бруклинской кровати в суровую взрослую жизнь. Ну и конечно, если Гервиг действительно играет сама себя, то за нее можно не волноваться — все у нее будет в порядке.

Часть 4:

Котик

Джуд Лоу в «Побочном эффекте»

Содерберг в отличной форме — а у меня с ним в 2010-х как-то совсем не складывалось (как и с Ван Сентом) и вообще, если уж совсем честно, то я у него по-настоящему люблю только дебют. Приятно, что последний фильм (если он не врет, конечно, про пенсию) — тоже про секс, ложь и, в некотором смысле, видео.  Барышня с неврозом и под таблетками убивает мужа, а обвиняют ее психиатра, — все, конечно, куда запутаннее,  строго в духе эротических триллеров 90-х и про борьбу мужского ума с двумя женскими (эффектная роль Кэтрин   Зета-Джонс с коричневой помадой). Из какой-то исключительной симпатии ко всем этим людям зашла на пресс-конференцию послушать, что скажут — у Джуда Лоу спросили, почему он такой грустный, он разумеется пошутил про антидепрессанты. Котик.

Продолжение следует.

Часть 5:
Брюно Дюмон

Сегодня показали один из моих самых ожидаемых фильмов на фестивале — «Камиллу Клодель 1915» Брюно Дюмона, бывшего преподавателя философии и трехкратного каннского лауреата. Это один из тех редких режиссеров, у которых нет ни одного провала — а если корректнее, если вам один Дюмон нравится, то все остальные тоже.

На этот раз было немного волнительно, потому что он впервые вышел из своей привычной зоны — историй про современную французскую провинциальную гниль, где сквозь суровые странные лица пробивается божественный свет. Камилла Клодель — бывшая муза и любовница Родена, тоже скульптор, поехавшая после него рассудком, и Дюмон берет самый сложный переломный момент, когда ее родственники заперли в сумасшедший дом при монастыре, и она еще не знает, что проведет там остаток дней (29 лет). Ее играет Жюльетт Бинош, что для Дюмона с его любовью к непрофессиональным актерам со странной неоднозначной внешностью тоже нововведение, и играет так, что комок в горле. Здесь он окружает ее совсем патологическими лицами безумцев — зная Дюмона, можно предположить, настоящими — что только подчеркивает, насколько she doesn't belong there со своим пограничным состоянием (ее безумие — куда более тонкого свойства).

Фильм совсем минималистичный, в одной декорации и двух актах: в первом правит она, во втором — ее брат, в финале — их столкновение. И надо еще понимать, что Дюмон, убежденный атеист, в каждом фильме ищет присутствие Бога — и здесь впервые вкладывает прочувственный монолог о том, что Бог везде и во всем, в уста отрицательного персонажа, надменного, холодного и увлеченного собственной святостью брата — считающего ее, всеми покинутую, беспомощную и растерянную — одержимой. Очень сильное кино и, вероятно, главная женская роль. О нем тут говорят все: от кассиров до пенсионеров за соседним столом в кафе.