Берлинский
кинофестиваль:
День шестой

День 1     День 2     День 3     День 4     День 5

Часть 1:

Карлица и заслуженные овации

Джеффри Раш в «Лучшем предложении»

Вчерашний вечер закончился премьерой The Best Offer («Лучшее предложение») Джузеппе Торнаторе, автора «Легенды о пианисте», «Малены» и обладателя Оскара (видела живого Джеффри Раша и  Эннио Морриконе — последнего встретили такой овацией, какой не доставалось даже Мэтту Дэймону). Отличное зрительское кино. Раш играет специалиста по антиквариату и звезду аукционов — обаятельного педанта с пунктиками, отличным чувством юмора и страшной нехваткой друзей. Поэтому, когда на него выходит загадочная барышня с просьбой оценить наследство, он клюет, как котенок. Дальше фильм пару раз угрожает свернуть в хоррор (есть зловещая карлица, что всегда успех) или мелодраму, но в итоге так и остается в рамках жанра, который можно угадать на примерно 20 минуте. Какого — лучше не говорить, у нас он наверняка выйдет в прокат. Это, конечно, совсем не фестивальное кино в общепринятом смысле, хотя месседж мало отличается от «Заверенной копии» Аббаса Киаростами — даже эксперт по подлинникам не всегда в состоянии опознать подделку. Вдобавок фильмы тут спонтанно выстраиваются по темам — уже был день гомосексуализма, медвежьих капканов, вчера вот — сумасшедших домов.

Часть 2:

Свободу свободным

Кадр из Closed Curtain

Большой иранский режиссер и диссидент Джафар Панахи умудрился в страшно ограниченных условиях снять еще один шедевр — второй с начала суда (его, напомню, приговорили к 20-летнему запрету на профессию за симпатию к оппозиции). «Задернутая занавеска» — уже понятно, что рефлексия на тему свободы творчества, и Панахи, действительно, продолжает снимать о том, что кино — это его жизнь. Если «Это не фильм» иллюстрировал эту мысль буквально (режиссер задокументировал на цифру свой день, где из воздуха вдруг возникал мираж неснятого фильма), то «Занавеска» — уже вполне художественный фильм из трех постмодернистских слоев. В первом сценарист с псом приезжает прятаться в дом на побережье, потому что в стране массовые гонения на собак — и с ним там приключается странная женщина. Во втором — режиссер (Панахи) приезжает в тот же дом, но не видит ни женщину, ни сценариста, потому что они — герои его невозможного фильма. В третьем, настоящий режиссер Панахи разбивает четвертую стену, влезая в кадр с микрофоном и оператором. Каждый раз поражаюсь, как ему удается обрывками слов, планом пляжа, увиденного из-за защитной оконной решетки, и другими подручными средствами так точно рассказывать и о себе, и о стране, — и, главное, правда собрать из этого настоящий фильм в обстоятельствах, где ему запрещено это делать. Free Jafar Panahi.

Часть 3:

Мужская работа

Кадр из Prince Avalanche

По поводу нового Дэвида Гордона Грина мнения полярно разделились — и, в общем, понятно почему: люди, которых мы привыкли видеть вокруг Джада Апатоу (Грин — режиссер «Ананасового экспресса», в главной роли — апатовский любимец Пол Радд) два часа рисуют дорожную разметку и параллельно решают вопросы личной жизни. В конце оба в расстоенных чувствах едут на вечеринку с участием конкурсанток «Мисс Америка». По скромной статистике, это скорее понравится мальчикам, чем девочкам, и еще это ремейк исландского фильма — говорят, что тот намного хуже.

Пол Радд не рад

Дальше решили устроить gay day: в городе сегодня показывают инсталляцию Джеймса Франко Gay Town, потом в бывшем совковом кинотеатре «Интернациональ» — документалку про геев и лесбиянок в ГДР, а потом все-таки Interior: Leather Bar все того же Франко, про то же самое. Этому мы, пожалуй, и посвятим остаток дня.

Часть 4:

Хочется взять и поддержать

Докладываю с выставки Джеймса Франко, потому что смотреть кино (по крайней мере в ближайшую пару часов) сил больше нет. Так вот, выставка. Называется Gay Town, располагается на самой помпезной улице бывшего восточного Берлина Karl Marx Allee, ровно напротив знаменитого книжного, воспетого в фильме «Жизнь других». Знали бы граждане страны проигравшего социализма, что будущее выглядит так.

Что можно сказать. Джеймс Франко, все-таки, слишком продуктивный (глядя на три гигантских зала, забитые его работами, хочется как-то пошутить про размер). В работах художника прослеживаются две генеральные темы: он сам и слово «fucking», приобрести их можно по цене от 3 до 8 тысяч долларов, 25 — за центральную инсталляцию. Хочется как-то его поддержать, но, говорят, он уже оскорбленно покинул город. Зато познакомились на выставке с 50-летним немецким геем, и пока он рассказывал, какой чудовищный у Франко фильм, пропустили документалку про соцгомосексуализм. Но на Франко в 22:30 по местному времени все-таки идем — не отвертеться.